Неточные совпадения
А вор-новотор этим временем дошел до самого князя, снял перед ним шапочку соболиную и стал ему тайные
слова на ухо говорить. Долго они шептались, а про что — не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-новотор говорил: «Драть их, ваша
княжеская светлость, завсегда очень свободно».
Одним
словом, день кончился полным триумфом для Золотухиной. Селина Архиповна сама показала гостям чудеса Отрады, и не только накормила их обедом, но и оставила ночевать. Но, что всего важнее, в этот же день была решена участь Мишанки и самой Марьи Маревны. Первого князь взялся определить на свой счет в московский дворянский институт; второй Селина Архиповна предложила место экономки в московском
княжеском доме.
Вижу, вижу:
Стыдишься ты не
княжеской любви.
Так вымолви ж мне роковое
слово;
В твоих руках теперь моя судьба,
Реши: я жду.
Язык, при этих
словах, у Миклакова начинал уж немного заплетаться. Когда же он сел в
княжеский фаэтон, чтобы ехать в Москву, то как-то необыкновенно молодцевато надел на голову свою кожаную фуражку.
Дом-то у нас старый
княжеский, комнат сорок — пусто таково; скажешь
слово, так даже гул идет; вот он и бродит один по комнатам-то.
Три раза обновлялась дружина
княжеская, из храбрых дворян состоящая, и знамена ее (на которых изображались
слова: «С нами бог и государь!») дымились кровию.
И с этими
словами игуменья славной в старые годы
княжеской обители повалилась со слезами в ноги Манефе Чапуриной.
Mésalliance [Неравный брак (франц.).] был самый полнейший, но мщение все-таки было совершено: Д* — родовая княгиня — через замужество с французским лекаришкой потеряла
княжескую корону, а наша милая тетя возложила ее на себя и на свое нисходящее потомство, так как князь С-в был действительный, настоящий князь, из «Рюриковичей», и в гербе у него стояли многозначительные
слова: «не по грамоте».
Мы обе лежали теперь на пышно взбитых пуховиках старой
княжеской постели, не боясь призраков — ни живых, ни мертвых. Гуль-Гуль с увлечением рассказывала мне о Кериме, и я с жадностью ловила каждое
слово моей красавицы-тетки.
Пятирублевки и десятирублевки, и ничего больше! Наука, жизнь, покой — всё отдано им. А они дали ему
княжескую квартиру, изысканный стол, лошадей, всё то, одним
словом, что называется комфортом.
Кушая грибки и запивая их малагой, княгиня мечтала о том, как ее окончательно разорят и покинут, как все ее управляющие, приказчики, конторщики и горничные, для которых она так много сделала, изменят ей и начнут говорить грубости, как все люди, сколько их есть на земле, будут нападать на нее, злословить, смеяться; она откажется от своего
княжеского титула, от роскоши и общества, уйдет в монастырь, и никому ни одного
слова упрека; она будет молиться за врагов своих, и тогда все вдруг поймут ее, придут к ней просить прощения, но уж будет поздно…
Прошло шесть лет со дня, вероятно не забытого читателями, происшествия в Зиновьево, когда Иван Осипович Лысенко, лишившийся сына, нарушившего честное
слово, уехал из
княжеского дома, оставив княгиню и ее брата под впечатлением страшных
слов...
От его зоркого взгляда не ускользнуло лежавшее на столе, поверх других бумаг, письмо, начинающееся
словами: «Милый, дорогой дядя», с какой-то припиской сверху, сделанной
княжеской рукой.
О том, что князь Василий выехал из усадьбы, сообщил прискакавший ранее гонец, привезший распоряжение приготовить и истопить хоромы,
словом, привести все в порядок в пустовавших уже несколько месяцев жилых помещениях московского
княжеского дома.
— Я могу дать только
княжеское честное
слово, которое едва ли удовлетворит князя и княгиню Гариных, если они будут судить по себе, а потому я ограничиваюсь тем, что просто изъявляю согласие.
Первое
слово он выполнил: в ту же ночь сбежал со двора
княжеского и пропал, как в воду канул, несмотря на все розыски. Не таков он, чтобы второго не выполнить, хотя с год не подал о себе весточки.
Она и обедала с Иваном Васильевичем, которого она называла «дядей», причем за стулом князя неизменно стоял его камердинер, отец — Яков Никандрович. Мать ее, полная и далеко не старая женщина, была русской красавицей в полном смысле этого
слова, она служила экономкой в доме князя и была полновластной распорядительницей над
княжеским домом, имением и даже, прибавляли провинциальные сплетники, над самим «его сиятельством».
На
слове «временно» особенно настаивала Елизавета Ивановна, вследствие своей немецкой бережливости опасавшаяся, чтобы племянница, хотя и богатая, пожалуй, долго проживет на хлебах дядюшки и, конечно, приедет не одна, а в сопровождении дворовых людей в подобающем ее
княжескому достоинству количестве.
— Ни
слова более! Не забывайте, что в моих жилах течет такая же
княжеская кровь, как и в жилах ваших детей. Вы и я хорошо знаем это.
Несмотря на данное
слово, вечером того же дня вся оставшаяся в городе
княжеская дворня знала в подробности как случай с князем Василием на охоте, так и предстоящее радостное в
княжеском доме событие.
Едва он успел вложить это письмо в конверт и сделать на нем надпись, как в кабинете снова появился Степан, приведший с помощью жены одного из
княжеских лакеев, исполнявшей в холостой квартире Сергея Сергеевича немногочисленные обязанности горничной, в чувство Ирену Владимировну, которой первые
слова, когда она очнулась, были...
— До чего дошел я! Горничная княгини Шестовой, заводившая шашни со всеми
княжескими лакеями — вспомнились ему
слова покойного князя Александра Павловича, вдова бывшего писаря квартала — моя жена. Другая горничная той же княгини, хотя и случайная, принимает меня, как владетельная принцесса, предписывает мне условия и не терпит возражения, и наконец, этот бывший кабацкий сиделец, по моей милости сделавшийся редактором, осмеливается третировать меня с высоты своего величия!..
В это время на дворе, прилегающем к саду, раздались чьи-то шаги, где-то в людской хлопнула дверь, —
словом,
княжеская дворня, видимо, стала просыпаться.
Обрадованный Терентьич, вполне уверенный, что
слова «батюшки» не пропадут даром, усадил отца Николая в свою тележку и быстро погнал лошадку снова по направлению к
княжескому дому.