Неточные совпадения
— О
событии этом составлен протокол и подписан всеми, кто видел его. У нас оно опубликовано в «
Историческом и статистическом журнале» за 1815 год.
Они знают, что война есть великое зло и кара за грехи человечества, но они видят смысл мировых
событий и вступают в новый
исторический период без того чувства уныния и отброшенности, которое ощущают люди первого типа, ни в чем не прозревающие внутреннего смысла.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних
исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих
событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о законах
исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
Я пережил мир, весь мировой и
исторический процесс, все
события моего времени как часть моего микрокосма, как мой духовный путь.
Все
события мировой и
исторической жизни суть лишь символика
событий духовных.
В истории могут начаться
события, которые будут все более и более принимать характер метаисторический, и это будет как бы время
исторических чудес.
В газете наряду со сценами из народного быта печатались
исторические и бытовые романы, лирические и юмористические стихи, но главное внимание в ней уделялось фактам и
событиям повседневной московской жизни, что на газетном языке называлось репортажем.
Разумеется, в
историческом отношении неважны сами по себе мелочи домашней жизни государственного человека; но в иных случаях эти мелочи являются нам как ближайшие поводы важных
событий исторических, то есть, по общественной пословице, как «малые причины великих следствий».
Пословица эта, в высшем
историческом смысле, есть, конечно, не что иное, как несправедливая пошлость; но она не лишена основательности, если относить ее не к причинам, а к ближайшим поводам
событий.
Во всяком случае, как сборник драгоценных материалов, до сих пор бывших неизвестными публике, как плод труда многолетнего и добросовестного, как стройная и живая картина
событий Петрова царствования, книга г. Устрялова останется надолго одним из лучших украшений нашей
исторической литературы.
Даже по самым внешним приемам, по расположению статей, примечаний и приложений, по манере изображения частных
событий, — ни одна из
исторических книг не напоминала нам так живо Карамзина, как «История Петра» г. Устрялова.
Они одни заметны нам в
историческом рассказе и для невнимательного взора представляются единственными и первоначальными виновниками
событий, происшедших при их участии.
Но более внимательное рассмотрение открывает всегда, что история в своем ходе совершенно независима от произвола частных лиц, что путь ее определяется свойством самых
событий, а вовсе не программою, составленною тем или другим
историческим деятелем.
Тогда только и может составиться истинная история царствования Петра, во всей силе и обширности ученого ее значения, а не биография
исторического лица, с изложением
событий, имеющих отношение к этому лицу.
Так ли происходило это
событие, или не так, и вообще происходило ли оно в действительности, судить трудно, за неимением веских и убедительных
исторических данных. Но и до сих пор добрая треть отважных балаклавских жителей носит фамилию Капитанаки, и если вы встретите когда-нибудь грека с фамилией Капитанаки, будьте уверены, что он сам или его недалекие предки — родом из Балаклавы.
Ничто не предвещало важности грядущих
событий, а между тем
историческая драма уже начиналась…
Вследствие этого автор уже не следит за одним киевским князем как средоточием
исторического движения, а описывает наиболее замечательные
события во всех княжествах довольно отрывочно, соблюдая только хронологический порядок.
На стр. 56–57 находится рассказ о воробьях и голубях, посредством которых Ольга сожгла Коростень, и ни слова не говорится о послах древлянских к Ольге. Видно, что автор счел рассказ о послах баснею, а воробьев принял за чистую монету. По крайней мере предание о воробьях рассказано у г. Жеребцова тоном глубочайшей уверенности в
исторической истине
события!
История доселе остается непонятною от ошибочной точки зрения. Историки, будучи большею частию не врачами, не знают, на что обращать внимание; они стремятся везде выставить после придуманную разумность и необходимость всех народов и
событий; совсем напротив, надобно на историю взглянуть с точки зрения патологии, надобно взглянуть на
исторические лица с точки зрения безумия, на
события — с точки зрения нелепости и ненужности.
Благодаря
историческим трудам последнего времени и еще более новейшим
событиям в Европе мы начинаем немножко понимать внутренний смысл истории народов, и теперь менее, чем когда-нибудь, можем отвергать постоянство во всех народах стремления, — более или менее сознательного, но всегда проявляющегося в фактах, — к восстановлению своих естественных прав на нравственную и материальную независимость от чужого произвола.
Чести их это, разумеется, нимало не уменьшает, но для
исторической верности и справедливой оценки
событий, может быть, не лишнее знать, что идеи князя Владимира Александровича Черкасского гораздо прежде его трудов в Польше имели первого дальнозоркого, деятельного и притом самоотверженного и бескорыстнейшего представителя в лице Ивана Фомича Самбурского.
Рыбак не знал, конечно, ничего об
исторической личности, — но песня все-таки являлась отголоском действительного
события.
Соединить эти два требования — внести в историю свой вымысл, но вымысл этот основать на истории, вывести его из самого естественного хода
событий, неразрывно связать его со всей нитью
исторического рассказа и все это представить так, чтобы читатель видел пред собою, как живые личности, знакомые ему в истории и изображенные здесь в очаровании поэзии, — со стороны их частного быта и внутренних сокровенных дум и стремлений, — вот задача
исторического романиста.
Натуральный ум может заменить почти всякую степень образования, но никакое образование не заменит натурального ума, хотя и имеет перед таким человеком преимущество богатства знания случаев и фактов (сведения
исторические) и определение причинности (естественные науки) — всё в правильном, легком обозрении; но он от этого не обладает более правильным и глубоким взглядом на настоящую сущность всех этих
событий, случаев и причинностей.
— О, что касается до этого, — с оживлением предупредил Пшецыньский, — мы можем быть спокойны… Есть печальные и опасные
события, когда крайние меры являются истинным благодеянием. Ведь — не забудьте-с! Волга, — пояснил он с весьма многозначительным видом, — это есть, так сказать, самое гнездо… историческое-с гнездо мятежей и бунтов… Здесь ведь раскольники… здесь вольница была, Пугачевщина была… Мы пред Богом и совестью обязаны были предупредить, подавить… В таком смысле я и рапорт мой составлю.
Это
событие сразу меняет перспективу и переносит нас в новую
историческую (не апокалипсическун ли) эпоху, открывается новый акт всемирно-исторической трагедии.
Историческое время оплотнилось, и темп
событий становится все стремительнее.
Еще в «Феноменологии духа» Гегель дал следующую меткую характеристику «
исторического» направления в немецком богословии, которое сделалось столь влиятельно в наши дни: «Просветительство (Die Aufklärung) измышляет относительно религиозной веры, будто ее достоверность основывается на некоторых отдельных
исторических свидетельствах, которые, если рассматривать их как
исторические свидетельства, конечно, не могли бы обеспечить относительно своего содержания даже степени достоверности, даваемой нам газетными сообщениями о каком-нибудь
событии; будто бы, далее, ее достоверность основывается на случайности сохранения этих свидетельств, — сохранении, с одной стороны, посредством бумаги, а с другой — благодаря искусству и честности при перенесении с одной бумаги на другую, и, наконец, на правильном понимании смысла мертвых слов и букв.
Но единственный в своем роде пример такого соединения ноуменального и
исторического, мифа и истории, несомненно представляют евангельские
события, центром которых является воплотившийся Бог — Слово, Он же есть вместе с тем родившийся при Тиверии и пострадавший при Понтии Пилате человек Иисус: история становится здесь непосредственной и величайшей мистерией, зримой очами веры, история и миф совпадают, сливаются через акт боговоплощения.
И мнится, что в мучительной сложности этой таится своя религиозная возможность, дана особая задача, свойственная
историческому возрасту, и вся наша проблематика с ее предчувствиями и предвестиями есть тень, отбрасываемая Грядущим [Ср. с высказыванием Т. Моммзена, которое любил повторять В. И. Иванов: «Мировые
события, идя на землю, бросают вперед свои тени» (Иванов В. Собр. соч.
Не то чтобы христианство вышло из одного только иудейства, оно в такой же степени имеет в качестве своей предпосылки и язычество; лишь потому его возникновение есть великое всемирно-историческое
событие» (ib., 78).
Но каждое
событие исторического времени индивидуально особое, каждое десятилетие и столетие приносят новую жизнь.
Это чудесное необъяснимо из
исторической эволюции и
исторической закономерности; оно есть прорыв
событий экзистенциального времени во время
историческое, которое не вмещает этих
событий вполне.
Все полные значения
события в жизни Христа протекали в экзистенциальном времени, во времени
историческом они лишь просвечивают через отяжелевшую среду объективации.
Этот старик, по мысли художника, представляет собою на картине старую Русь, и Малафей Пимыч теперь на живой картине киевского торжества изображал то же самое. Момент, когда перед нами является Пимыч, в его сознании имел то же
историческое значение. Старик, бог весть почему, ждал в этот день какого-то великого
события, которое сделает поворот во всем.
Миссия
исторического романиста выбрать из них самые блестящие, самые занимательные
события, которые вяжутся с главным лицом его рассказа, и совокупить их в один поэтический момент своего романа.
Командующий маньчжурской армии А. Н. Куропаткин, произнёсший перед отъездом в действующую армию слова: «Терпенье, терпенье, терпенье», которые несомненно станут
историческими, показал этим мудрое предвидение совершающихся в настоящее время перед нашими глазами
событий.
Кровавое
событие на Сенатской площади за истекшие две-три недели с каждым днем теряло, даже в глазах современников, значение выдающегося
исторического факта, а лишь приобретало окраску незначительного эпизода — безумной выходки нескольких безумных голов.
Мы умышленно опустили завесу на происшествия 14 декабря и не вошли в подробности изложения массы, в этот, печальной памяти,
исторический день, одного за другим сменившихся
событий.
В то время, когда совершались рассказанные нами в предыдущих главах
события, как
исторические — свержение и осуждение митрополита Филиппа, так и интимные в жизни одного из главных лиц нашего повествования, выдающегося в те печальные времена,
исторического, позорной памяти, деятеля, Малюты Скуратова, жизнь в доме Василия Прозоровского текла в своем обычном русле и на ее спокойной по виду поверхности не было не только бури, но и малейшей зыби или волнения.
В задачи нашего повествования не входят вопросы по
исторической патологии, к каковой, несомненно, должно быть отнесено, как иноземный нарост на здоровом русском теле —
событие 14 декабря 1825 года.
Скажем несколько слов об этом
историческом памятнике и древней святыне первопрестольной столицы. Новодевичий монастырь находится на Девичьем поле, на берегу Москвы-реки, против Воробьевых гор. Он был основан в 1524 году великим князем Василием Иоанновичем, в память знаменательного в нашей истории
события — взятия Смоленска и присоединения его к Российской державе.
В то время, когда последние
события частной жизни наших героев происходили в Москве, в Петербурге совершались
события государственной важности, которые, впрочем, служили лишь прелюдией к чрезвычайной важности «действу», имевшему влияние на
исторические судьбы России вообще и на судьбу действующих лиц нашего правдивого повествования в частности. Незадолго до описываемого нами времени скончалась императрица Елисавета Петровна.
Все категории пережитого уже солнечного дня непригодны для того, чтобы разобраться в
событиях и явлениях нашего вечернего
исторического часа.
По этому воззрению власть
исторических лиц, представляясь произведением многих сил, казалось бы, не может уже быть рассматриваема, как сила, сама по себе производящая
события.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для
исторических лиц и
событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Рассматривая же самые
события и ту связь с массами, в которой находятся
исторические лица, мы нашли, что
исторические лица и их приказания находятся в зависимости от
событий.
Он прав, как и правы все историки, ищущие объяснения
событий исторических в воле одного человека; он прав так же, как и русские историки, утверждающие, что Наполеон был привлечен к Москве искусством русских полководцев.
С одной стороны, рассуждение показывает, что выражение воли человека — его словà суть только часть общей деятельности, выражающейся в
событии, как, например, в войне или революции; и потому без признания непонятной, сверхъестественной силы — чуда, нельзя допустить, чтобы словà могли быть непосредственною причиной движения миллионов; с другой стороны, если даже допустить, что словà могут быть причиной
события, то история показывает, что выражения воли
исторических лиц во многих случаях не производят никакого действия, т. е., что приказания их часто не только не исполняются, но что иногда происходит даже совершенно обратное тому, что ими приказано.
Кроме того, главный источник заблуждения нашего в этом смысле происходит от того, что в
историческом изложении целый ряд бесчисленных, разнообразных, мельчайших
событий, как, например, всё то, чтò привело войска французские в Россию, обобщается в одно
событие, по тому результату, который произведен этим рядом
событий, и, соответственно этому обобщению, обобщается и весь ряд приказаний в одно выражение воли.