Неточные совпадения
Отец их, Захар Капитоныч Урванцов, один
из беднейших
помещиков нашего края, принадлежал, подобно Перхунову, к
числу «проказников», которыми, за отсутствием умственных и общественных интересов, так торовата была тогдашняя беспросветная жизнь.
Номера все были месячные, занятые постоянными жильцами. Среди них, пока не вымерли, жили тамбовские
помещики (Мосолов сам был
из их
числа), еще в семидесятых годах приехавшие в Москву доживать свой век на остатки выкупных, полученных за «освобожденных» крестьян.
Должно быть, австрийцы тоже крепко осердились на дядю Максима. По временам в «Курьерке», исстари любимой газете панов
помещиков, упоминалось в реляциях его имя в
числе отчаянных гарибальдийских сподвижников, пока однажды
из того же «Курьерка» паны не узнали, что Максим упал вместе с лошадью на поле сражения. Разъяренные австрийцы, давно уже, очевидно, точившие зубы на заядлого волынца (которым, чуть ли не одним, по мнению его соотечественников, держался еще Гарибальди), изрубили его, как капусту.
Заседатель земского суда как, бывало, попадет иуда на следствие, так месяца два, три и не выедет: все по гостям, а исправник, которого очень все любили, просто не выезжал оттуда: круглый год ездил от одного
помещика к другому. На баллотировках боярщинцы всегда действовали заодно и, надобно сказать, имели там значительный голос, тем более что сам губернский предводитель был
из числа их.
Содержание ее состояло в следующем: один русский помещик-агроном, для лучшего устройства своего хозяйства на иностранный манер, разделяет сельское управление на несколько частей и каждую вверяет особому наемному управителю или директору, в
числе которых находится ученый немец и еще, кажется, один семинарист; все директоры должны сноситься между собою письменно или словесно в конторе, не выходя
из назначенной им колеи, не переступая пределов их власти.
…И такая статья, по замечанию редакции «Отечественных записок», выбрана ею, как небесполезная,
из числа нескольких статей, заключавших «голословные уверения в том, что крестьяне у
помещиков живут как у Христа за пазушкой» (стр. 85).
Половина
из помещиков, убиваемых своими крепостными (по статистическим данным, их
число простирается от шестидесяти до семидесяти в год), погибает вследствие своих эротических подвигов. Процессы по таким поводам редки; крестьянин знает, что суды не уважат его жалоб; но у него есть топор; он им владеет мастерски и знает это тоже.
Насчет дел по городу разные люди являлись к Чапурину с предложеньями заняться устройством их, были в том
числе и отставной стряпчий, и выгнанный
из службы становой, и промотавшиеся дотла
помещики, и прогоревшие купцы.
Стр. 221. Уставные грамоты — письменные акты, которые
помещики после издания в 1861 г. Положений о крестьянах, вышедших
из крепостной зависимости, должны были составить по каждому имению, указав в них
число дворовых и крестьян, количество земли, находившейся в пользовании крестьян, исчисление оброков и т. д.
Один
из них,
помещик Суздилович, с отпятившимся вперед брюшком и с татарским обликом, на котором судорожно шевелились черные усики, как у таракана, — пересчитал
число своих товарищей и заметил одному
из них, что оно роковое — тринадцать.
Когда довудца этой шайки, Станиславович (Держановский), ехал 23
числа на сборное место, со своею будущей свитой, четырьмя
помещиками и ксендзом Бугеном, он был, при проезде через Нижнюю Тощицу, верстах в 3-х не доезжая до места сбора, остановлен крестьянами, которые на одной
из его повозок послали в Рогачёв к исправнику объявить, что разъезжают вооруженные паны, и что они шестерых задержали.
Согласно общему распоряжению, 22
число было назначено для выездов
из домов. Собралась большая компания в Лущевинке; в
числе прочих был и
помещик Мицкевич; дворовым было сказано, что собирается большая охота.
Дом стариков Суворовых, несмотря на их средний достаток, был открытый, и гости
из соседних
помещиков, тогда в значительном
числе живших по деревням, собирались часто. Это обстоятельство составляло самую мучительную сторону жизни для маленького Александра Суворова. «Дикарь», как называл его дядька Степан, не мог выносить общества посторонних вообще, а большого общества незнакомых людей в особенности.
Между тем 22-го
числа Будзилович сам приехал в Добрино, фольварк
помещика Антона Гурко; там было ужемного всякого народа: мелкие
помещики, шляхта, чиновники
из Витебской губернии и т. п.