Неточные совпадения
И долго еще определено мне чудной властью
идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее
сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы! И далеко еще
то время, когда иным ключом грозная вьюга вдохновенья подымется из облеченной в святый ужас и в блистанье главы и почуют в смущенном трепете величавый гром других речей…
Так проповедовал Евгений.
Сквозь слез не видя ничего,
Едва дыша, без возражений,
Татьяна слушала его.
Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась,
Головкой томною склонясь;
Пошли домой вкруг огорода;
Явились вместе, и никто
Не вздумал им пенять на
то:
Имеет сельская свобода
Свои счастливые права,
Как и надменная Москва.
Туробоев
шел впереди, протискиваясь
сквозь непрочную плоть толпы, за ним, гуськом, продвигались остальные, и чем ближе была мясная масса колокольни,
тем глуше становился жалобный шумок бабьих молитв, слышнее внушительные голоса духовенства, служившего молебен.
Барон вел процесс,
то есть заставлял какого-то чиновника писать бумаги, читал их
сквозь лорнетку, подписывал и
посылал того же чиновника с ними в присутственные места, а сам связями своими в свете давал этому процессу удовлетворительный ход. Он подавал надежду на скорое и счастливое окончание. Это прекратило злые толки, и барона привыкли видеть в доме, как родственника.
— Ах, что я наделал! — говорил он. — Все сгубил!
Слава Богу, что Штольц уехал: она не успела сказать ему, а
то бы хоть
сквозь землю провались! Любовь, слезы — к лицу ли это мне? И тетка Ольги не
шлет, не зовет к себе: верно, она сказала… Боже мой!..
В одну из таких минут он ни с
того ни с сего уехал за границу, пошатался там по водам, пожил в Париже, зачем-то съездил в Египет и на Синай и вернулся из своего путешествия англичанином с ног до головы, в Pith India Helmet [индийском
шлеме (англ.).] на голове, в гороховом сьюте и с произношением
сквозь зубы.
Порой
сквозь туман было видно темное небо, покрытое тучами. Они
шли совсем не в
ту сторону, куда дул ветер, а к юго-западу.
Стрелок объяснил мне, что надо
идти по тропе до
тех пор, пока справа я не увижу свет. Это и есть огонь Дерсу. Шагов триста я прошел в указанном направлении и ничего не увидел. Я хотел уже было повернуть назад, как вдруг
сквозь туман в стороне действительно заметил отблеск костра. Не успел я отойти от тропы и пятидесяти шагов, как туман вдруг рассеялся.
С утра погода стояла хмурая; небо было: туман или тучи. Один раз
сквозь них прорвался было солнечный луч, скользнул по воде, словно прожектором, осветил сопку на берегу и скрылся опять в облаках. Вслед за
тем пошел мелкий снег. Опасаясь пурги, я хотел было остаться дома, но просвет на западе и движение туч к юго-востоку служили гарантией, что погода разгуляется. Дерсу тоже так думал, и мы бодро
пошли вперед. Часа через 2 снег перестал
идти, мгла рассеялась, и день выдался на
славу — теплый и тихий.
Мужики, в изорванных под мышками тулупах, отчаянно продирались
сквозь толпу, наваливались десятками на телегу, запряженную лошадью, которую следовало «спробовать», или, где-нибудь в стороне, при помощи увертливого цыгана, торговались до изнеможения, сто раз сряду хлопали друг друга по рукам, настаивая каждый на своей цене, между
тем как предмет их спора, дрянная лошаденка, покрытая покоробленной рогожей, только что глазами помаргивала, как будто дело
шло не о ней…
Пятки душегубцу
сквозь горло протащу!» А кончится
тем, что
пошлет узнать, чего ему надобно, отчего не порскает?
Мы
пошли: Бирюк впереди, я за ним. Бог его знает, как он узнавал дорогу, но он останавливался только изредка, и
то для
того, чтобы прислушиваться к стуку топора. «Вишь, — бормотал он
сквозь зубы, — слышите? слышите?» — «Да где?» Бирюк пожимал плечами. Мы спустились в овраг, ветер затих на мгновенье — мерные удары ясно достигли до моего слуха. Бирюк глянул на меня и качнул головой. Мы
пошли далее по мокрому папоротнику и крапиве. Глухой и продолжительный гул раздался…
Но, по моим соображениям, река не должна была быть далеко. Часа через полтора начало смеркаться. В лесу стало быстро темнеть,
пошел мелкий и частый дождь. Уже трудно было рассмотреть что-нибудь на земле. Нога наступала
то на валежину,
то на камень,
то проваливалась в решетины между корнями. Одежда наша быстро намокла, но мы мало обращали внимания на это и энергично продирались
сквозь заросли.
Если читатель вообразит, что весь описанный нами разговор
шел с бесконечными паузами, не встречающимися в разговорах обыкновенных людей,
то ему станет понятно, что при этих словах
сквозь густые шторы Рациборского на иезуитов взглянуло осеннее московское утро.
Вихров в
ту же ночь поехал в Новоперхов, где разбойники содержались в остроге; приехав в этот городишко наутре, он
послал городничему отношение, чтобы
тот выслал к нему за конвоем атамана Гулливого, есаула Сарапку и крестьянку Елизавету Семенову, а сам лег отдохнуть на диван и сейчас же заснул крепчайшим сном,
сквозь который он потом явственно начал различать какой-то странный шум.
Он снова
пошел сквозь толпу, но теперь сзади него возникал глухой ропот, и чем глубже уходила его фигура,
тем выше поднимались крики.
В ноябре, когда наступили темные, безлунные ночи, сердце ее до
того переполнилось гнетущей тоской, что она не могла уже сдержать себя. Она вышла однажды на улицу и
пошла по направлению к мельничной плотинке. Речка бурлила и пенилась;
шел сильный дождь;
сквозь осыпанные мукой стекла окон брезжил тусклый свет; колесо стучало, но помольцы скрылись. Было пустынно, мрачно, безрассветно. Она дошла до середины мостков, переброшенных через плотину, и бросилась головой вперед на понырный мост.
Александров и сам не знал, какие слова он скажет, но
шел вперед. В это время ущербленный и точно заспанный месяц продрался и выкатился
сквозь тяжелые громоздкие облака, осветив их сугробы грязно-белым и густо-фиолетовым светом. В десяти шагах перед собою Александров смутно увидел в тумане неестественно длинную и худую фигуру Покорни, который, вместо
того чтобы дожидаться, пятился назад и говорил преувеличенно громко и торопливо...
Белый пар
шел из лошадиных ноздрей и от лошадиных спин, и
сквозь него знакомый газовый фонарь на
той стороне Знаменки расплывался в мутный радужный круг.
Случалось, посмотришь
сквозь щели забора на свет божий: не увидишь ли хоть чего-нибудь? — и только и увидишь, что краешек неба да высокий земляной вал, поросший бурьяном, а взад и вперед по валу день и ночь расхаживают часовые, и тут же подумаешь, что пройдут целые годы, а ты точно так же
пойдешь смотреть
сквозь щели забора и увидишь
тот же вал, таких же часовых и
тот же маленький краешек неба, не
того неба, которое над острогом, а другого, далекого, вольного неба.
Если назначенное по преступлению число ударов большое, так что арестанту всего разом не вынести,
то делят ему это число на две, даже на три части, судя по
тому, что скажет доктор во время уже самого наказания,
то есть может ли наказуемый продолжать
идти сквозь строй дальше, или это будет сопряжено с опасностью для его жизни.
— Проболтался я по ветру некоторое время и приснастился к старичку володимерцу, офене, и
пошли мы с ним
сквозь всю землю: на Балкан-горы ходили, к самым — туркам, к румынам тоже, ко грекам, австриякам разным — все народы обошли, у
того — купишь, этому — продашь.
Пальцы дрожали, перо прыгало, и вдруг со лба упала на бумагу капля пота. Писатель горестно ахнул: чернила расплывались, от букв
пошли во все стороны лапки. А перевернув страницу, он увидал, что фуксин прошёл
сквозь бумагу и слова «деяния же его» окружились синим пятном цвета
тех опухолей, которые появлялись после праздников под глазами рабочих. Огорчённый, он решил не трогать эту тетрадку, спрятал её и сшил другую.
« — Не своротить камня с пути думою. Кто ничего не делает, с
тем ничего не станется. Что мы тратим силы на думу да тоску? Вставайте,
пойдем в лес и пройдем его
сквозь, ведь имеет же он конец — всё на свете имеет конец! Идемте! Ну! Гей!..
Юрий, который от сильного волнения души, произведенного внезапною переменою его положения, не смыкал глаз во всю прошедшую ночь, теперь отдохнул несколько часов сряду; и когда они, отправясь опять в путь, отъехали еще верст двадцать пять,
то солнце начало уже садиться. В одном месте, где дорога, проложенная
сквозь мелкий кустарник,
шла по самому краю глубокого оврага, поросшего частым лесом, им послышался отдаленный шум, вслед за которым раздался громкий выстрел. Юрий приостановил своего коня.
Захар поспешно
пошел в
ту сторону и немного погодя
сквозь темноту и частую сетку дождя, сменившего ливень, различил навесы. Тут он убавил шагу, подобрался к плетню и снова свистнул, но уже несравненно тише прежнего.
Соня(стоя на коленях, оборачивается к отцу; нервно,
сквозь слезы).Надо быть милосердным, папа! Я и дядя Ваня так несчастны! (Сдерживая отчаяние.) Надо быть милосердным! Вспомни, когда ты был помоложе, дядя Ваня и бабушка по ночам переводили для тебя книги, переписывали твои бумаги… все ночи, все ночи! Я и дядя Ваня работали без отдыха, боялись потратить на себя копейку и всё
посылали тебе… Мы не ели даром хлеба! Я говорю не
то, не
то я говорю, но ты должен понять нас, папа. Надо быть милосердным!
— Черепицы, камни, палки, — говорил он
сквозь смех, — в
те дни и в
том месте действовали самостоятельно, и эта самостоятельность неодушевленных предметов сажала нам довольно крупные шишки на головы.
Идет или стоит солдат — вдруг с земли прыгает на него палка, с небес падает камень. Мы сердились, конечно!
Боясь потерять Петра в толпе прохожих, Евсей шагал сзади, не спуская глаз с его фигуры, но вдруг Пётр исчез. Климков растерялся, бросился вперёд; остановился, прижавшись к столбу фонаря, — против него возвышался большой дом с решётками на окнах первого этажа и
тьмою за стёклами окон.
Сквозь узкий подъезд был виден пустынный, сумрачный двор, мощёный крупным камнем. Климков побоялся
идти туда и, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, смотрел по сторонам.
— Бог с ней, Анна Михайловна. Мне только стыдно… больно… кажется,
сквозь землю бы
пошел за
то, что вынесли вы сегодня. Вы не поверите, как мне это больно…
— Врут, конечно, — сказал Мирон жене или Якову, который тоже, наклонясь над газетой, читал тревожные телеграммы, соображая: чем всё это грозит ему? Артамонов старший, махнув рукою,
пошёл на двор, там солнце до
того накалило булыжник, что тепло его проникало
сквозь мягкие подошвы бархатных сапогов. Из окна сыпались сухенькие, поучающие слова Мирона; Яков, стоя с газетой в руках у окна, видел, как отец погрозил кому-то своим багровым кулаком.
В полночь Успеньева дня я шагаю Арским полем, следя,
сквозь тьму, за фигурой Лаврова, он
идет сажен на пятьдесят впереди. Поле — пустынно, а все-таки я
иду «с предосторожностями», — так советовал Лавров, — насвистываю, напеваю, изображая «мастерового под хмельком». Надо мною лениво плывут черные клочья облаков, между ними золотым мячом катится луна, тени кроют землю, лужи блестят серебром и сталью. За спиною сердито гудит город.
Челкаш повеселел; он тихо посвистывал
сквозь зубы и, засунув руки в карманы штанов,
шел медленно, отпуская направо и налево колкие смешки и шутки. Ему платили
тем же.
Пришел Грузов, малый лет пятнадцати, с желтым, испитым, арестантским лицом, сидевший в первых двух классах уже четыре года, — один из первых силачей возраста. Он, собственно, не
шел, а влачился, не поднимая ног от земли и при каждом шаге падая туловищем
то в одну,
то в другую сторону, точно плыл или катился на коньках. При этом он поминутно сплевывал
сквозь зубы с какой-то особенной кучерской лихостью. Расталкивая кучку плечом, он спросил сиплым басом...
Я
пошел в «Стенку» — кабак, хитроумно устроенный в каменном заборе. Он отличался
тем, что в нем не было окон и свет падал в него
сквозь отверстие в потолке. В сущности, это была квадратная яма, вырытая в земле и покрытая сверху тесом. В ней пахло землей, махоркой и перегорелой водкой, ее наполняли завсегдатаи — темные люди. Они целыми днями торчали тут, ожидая закутившего мастерового для
того, чтоб донага опить его.
Была тихая, теплая и темная ночь; окно было открыто; звезды блестели на черном небе. Он смотрел на них, отличая знакомые созвездия и радуясь
тому, что они, как ему казалось, понимают его и сочувствуют ему. Мигая, он видел бесконечные лучи, которые они
посылали ему, и безумная решимость увеличивалась. Нужно было отогнуть толстый прут железной решетки, пролезть
сквозь узкое отверстие в закоулок, заросший кустами, перебраться через высокую каменную ограду. Там будет последняя борьба, а после — хоть смерть.
Приняв в соображение, что все условия французской комедии, чтимые и уважаемые беспрекословно самыми умными тогдашними людьми, теперь скучны и невыносимы даже в Мольере; что Мольер в малейших подробностях считался тогда непогрешимым образцом, что Загоскин, разумеется, благоговейно
шел по
тем же следам — надобно признать немало дарования в сочинителе, если его талант пробивается
сквозь всю эту кору.
Да, много лет и много горьких мук
С
тех пор отяготело надо мною;
Но первого восторга чудный звук
В груди не умирает, — и порою,
Сквозь облако забот, когда недуг
Мой слабый ум томит неугомонно,
Ее глаза мне светят благосклонно.
Так в час ночной, когда гроза шумит
И бродят облака, — звезда горит
В дали эфирной, не боясь их злости,
И
шлет свои лучи на землю в гости.
Идти трудно. Густо падают хлопья снега, и мы барахтаемся в нём, как мухи в молоке.
Сквозь белую муть
то справа,
то слева тёмными намёками плывут встречу нам кусты, деревья, бугры ещё не засыпанной снегом земли.
Офицеры
шли не в рядах — вольность, на которую высшее начальство смотрело в походе
сквозь пальцы, — а обочиною, с правой стороны дороги. Их белые кителя потемнели от пота на спинах и на плечах. Ротные командиры и адъютанты дремали, сгорбившись и распустив поводья, на своих худых, бракованных лошадях. Каждому хотелось как можно скорее во что бы
то ни стало дойти до привала и лечь в тени.
Платонов. Авраам, значит, роди Исака. Благодарю вас, великодушный юноша! B свою очередь потрудитесь передать вашему папаше, что я желаю ему и его многим провалиться
сквозь землю!
Идите кушать, а
то там всё поедят без вас, юноша!
— Да полно ж, матушка, — наклоняясь головой на плечо игуменьи,
сквозь слезы молвила Фленушка, — что о
том поминать?.. Осталась жива, сохранил Господь… ну и
слава Богу. Зачем грустить да печалиться?.. Прошли беды, минули печали, Бога благодарить надо, а не горевать.
И кто меня слушал, привет мой
тому!
Земле-государыне
слава!
Ручью, что ко слову журчал моему!
Вам, звёздам, мерцавшим
сквозь синюю
тьму!
Тебе, мать сырая дубрава!
То и дело
идут поклоны, рукожатия, причем дамы на хорах очень удобно могут наблюдать,
сквозь свои лорнеты, прически и спины мужей и знакомых.
Все общество, в разных углах комнат, разбивалось на кружки, и в каждом кружке
шли очень оживленные разговоры; толковали о разных современных вопросах, о политике, об интересах и новостях дня, передавали разные известия, сплетни и анекдоты из правительственного, военного и административного мира, обсуждали разные проекты образования, разбирали вопросы истории, права и даже метафизики, и все эти разнородные
темы обобщались одним главным мотивом, который в
тех или других вариациях проходил во всех кружках и
сквозь все
темы, и этим главным мотивом были Польша и революция — революция польская, русская, общеевропейская и, наконец, даже общечеловеческая.
— В таком разе приказчика
послал бы, а
то ни с
того ни с сего самому трястись… —
сквозь зубы проговорил удельный голова.
Вдвое против прежнего огорчились мужики, и прошло
сквозь них лукавое слово, что не хочет барин конца беде их и горести, и что, напротив
того, видно любо ему гореванье их, так как и допреж сего не хотел он ни мудреного завода своего ни ставить, ни выгнать накупной скот, от которого вокруг мор
пошел.
У перекрестка дороги
шел углом невысокий вал, отгораживавший мужицкие конопляники. По
ту сторону дороги высился запущенный сад,
сквозь плетень виднелись заросшие дорожки и куртины.
И вот страшная минута настала. Как-то вечером, простясь с отцом и бабушкой, чтобы
идти спать, я, вместо
того чтобы отправиться в мою комнату, свернула в каштановую аллею и одним духом домчалась до обрыва. Спуститься
сквозь колючий кустарник к самому берегу Куры и, пробежав мост, подняться по скользким ступеням, поросшим мхом, к руинам крепости было делом нескольких минут. Сначала издали, потом все ближе и ближе, точно путеводной звездой, мелькал мне приветливо огонек в самом отдаленном углу крепости.
И я долго
шел так
сквозь бесконечные молчаливые ряды, мимо красных, обожженных затылков, почти касаясь бессильно опущенных горячих штыков, когда мысль о
том, что же я делаю, куда
иду так торопливо, — остановила меня.