Неточные совпадения
— Ну, коротко сказать, я убедился, что никакой земской деятельности нет и быть не может, — заговорил он, как будто кто-то сейчас обидел его, —
с одной стороны
игрушка,
играют в парламент, а я ни достаточно молод, ни достаточно стар, чтобы забавляться
игрушками; а
с другой (он заикнулся) стороны, это — средство для уездной coterie [партии] наживать деньжонки.
Клим очень хорошо чувствовал, что дед всячески старается унизить его, тогда как все другие взрослые заботливо возвышают. Настоящий Старик утверждал, что Клим просто слабенький, вялый мальчик и что ничего необыкновенного в нем нет. Он
играл плохими
игрушками только потому, что хорошие у него отнимали бойкие дети, он дружился
с внуком няньки, потому что Иван Дронов глупее детей Варавки, а Клим, избалованный всеми, самолюбив, требует особого внимания к себе и находит его только у Ивана.
Океан как будто лелеет эти островки: он
играет с берегами, то ревет, сердится, то ласково обнимает любимцев со всех сторон, жемчужится, кипит у берегов и приносит блестящую раковину, или морского ежа, или красивый, выработанный им коралл, как будто
игрушки для детей.
Прежнее эстетическое чувство заменилось теперь в Еспере Иваныче любовью к изящным
игрушкам; кроме собаки, у него еще была картина
с музыкой, где и танцевали, и пилили, и на скрипке
играли; и на все это он смотрел иногда по целым часам неотстанно.
У Сони была большая кукла,
с ярко раскрашенным лицом и роскошными льняными волосами, подарок покойной матери. На эту куклу я возлагал большие надежды и потому, отозвав сестру в боковую аллейку сада, попросил дать мне ее на время. Я так убедительно просил ее об этом, так живо описал ей бедную больную девочку, у которой никогда не было своих
игрушек, что Соня, которая сначала только прижимала куклу к себе, отдала мне ее и обещала в течение двух-трех дней
играть другими
игрушками, ничего не упоминая о кукле.
— И между тем, — продолжал Калинович, опять обращаясь более к Настеньке, — я жил посреди роскоши, в товариществе
с этими глупыми мальчишками, которых окружала любовь, для удовольствия которых изобретали всевозможные средства… которым на сто рублей в один раз покупали
игрушек, и я обязан был смотреть, как они
играют этими
игрушками, не смея дотронуться ни до одной из них.
Они
играли в детскую
игрушку, кажется, называемую общим названием бильбоке и состоящую из шарика
с дырочкою, вскидывая который играющий должен был попасть той дырочкой на перпендикулярно держимую им палочку, и кто раньше достигал сего благополучия, тот и выигрывал.
Прасковья Ивановна была очень довольна, бабушке ее стало сейчас лучше, угодник майор привез ей из Москвы много
игрушек и разных гостинцев, гостил у Бактеевой в доме безвыездно, рассыпался перед ней мелким бесом и скоро так привязал к себе девочку, что когда бабушка объявила ей, что он хочет на ней жениться, то она очень обрадовалась и, как совершенное дитя, начала бегать и прыгать по всему дому, объявляя каждому встречному, что «она идет замуж за Михаила Максимовича, что как будет ей весело, что сколько получит она подарков, что она будет
с утра до вечера кататься
с ним на его чудесных рысаках, качаться на самых высоких качелях, петь песни или
играть в куклы, не маленькие, а большие, которые сами умеют ходить и кланяться…» Вот в каком состоянии находилась голова бедной невесты.
Почти ежедневно через залу, где мы
играли, в кабинет к отцу проходил
с бумагами его секретарь, Борис Антонович Овсяников. Часто последний обращался ко мне, обещая сделать превосходную
игрушку — беговые санки, и впоследствии я не мог видеть Бориса Антоновича без того, чтобы не спросить: «Скоро ли будут готовы санки?» На это следовали ответы, что вот только осталось выкрасить, а затем высушить, покрыть лаком, обить сукном и т. д. Явно, что санки существовали только на словах.
Мать
с восторгом рассказывала, что Паша
с превосходным характером; и действительно, ребенок был необыкновенно тих, послушен и до невероятности добр: сын ключницы, ровесник Павла, приходивший в горницу
играть с барчонком, обыкновенно выпивал у него чай, обирал все
игрушки и даже не считал за грех дать ему при случае туза...
И забредет же в голову такая фантазия такому еще ребенку-с, которому бы только в
игрушки играть.
— Нет-с, благодарю вас покорно, не беспокойтесь, сделайте одолжение… я стар — мной
играть… я не
игрушка. Домой мне незачем ехать, я здесь живу… что ж такое, я всем скажу, что здесь живу, я квартиру здесь нанимаю, и кончено…
«Что и говорить, думаю, про твоего Митеньку!» А сам, знаете, осматриваю комнату и вижу, что наставлены ящики, чемоданы, пред детьми целый стол
игрушек — дорогие, должно быть: колясочки этакие, куклы на пружинах;
играют они, но, так как старшему-то было года четыре
с небольшим, успели одному гусару уж и голову отвернуть.
С ужасом поняла это Александра Яковлевна, но изменить что-нибудь в дальнейшем течении этой позорной, подневольной жизни она была не в силах. Привыкшая
играть людьми, она сделалась вдруг
игрушкой негодяев. Она сама, собственными руками отдала им свое спокойствие, свою свободу.
В том самом углу гостиной, где некогда притаившись любила
играть в куклы маленькая Лидочка, теперь тоже сиживал, окруженный
игрушками, хорошенький белокурый мальчик
с блестящими черными глазами, восьмилетний сын супругов фон Зееман — «Тоня», Антон Антонович II, как в шутку называли его отец и мать.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и
играя им, как
игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему
с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Мы не знаем того часа, когда ребенок стал юношей, но знаем, что бывший ребенок уже не может
играть в
игрушки; так же мы не можем назвать того года, десятилетия даже, во время которого люди христианского мира выросли из прежней формы жизни и перешли в другой, определяемый их религиозным сознанием, возраст, но не можем не знать, не видеть того, что люди христианского мира уже не могут серьезно
играть в завоевания, в свидания монархов, в дипломатические хитрости, в конституции,
с своими палатами и думами, в социал-революционные, демократические, анархические партии и революции, а главное, не могут делать всех этих дел, основывая их на насилии.
Валя подошел к окну и начал рассматривать
игрушки. Это были жалкие картонные лошадки на прямых, толстых ногах, петрушка в красном колпаке
с носатой, глупо ухмыляющейся физиономией и тонкие оловянные солдатики, поднявшие одну ногу и навеки замершие в этой позе. Валя давно уже не
играл в
игрушки и не любил их, но из вежливости он не показал этого матери.