Неточные совпадения
Они медленно двигались
по неровному низу луга, где была старая запруда. Некоторых своих Левин узнал. Тут был старик Ермил в очень длинной белой рубахе, согнувшись, махавший косой; тут был молодой
малый Васька, бывший у Левина в кучерах, с размаха бравший каждый ряд. Тут был и Тит,
по косьбе дядька Левина,
маленький, худенький мужичок. Он, не сгибаясь, шел передом, как бы
играя косой, срезывая свой широкий ряд.
В минуту оделся он; вычернил усы, брови, надел на темя
маленькую темную шапочку, — и никто бы из самых близких к нему козаков не мог узнать его.
По виду ему казалось не более тридцати пяти лет. Здоровый румянец
играл на его щеках, и самые рубцы придавали ему что-то повелительное. Одежда, убранная золотом, очень шла к нему.
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она дошла до
маленького ресторана, пред ним горел газовый фонарь,
по обе стороны двери — столики, за одним
играли в карты
маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы в руках и серебряные волосы на голове.
Поблагодарил и теперь
играю с ним только в преферанс да в винт
по маленькой.
— Уж хороши здесь молодые люди! Вон у Бочкова три сына: всё собирают мужчин к себе
по вечерам, таких же, как сами, пьют да в карты
играют. А наутро глаза у всех красные. У Чеченина сын приехал в отпуск и с самого начала объявил, что ему надо приданое во сто тысяч, а сам хуже Мотьки:
маленький, кривоногий и все курит! Нет, нет… Вот Николай Андреич — хорошенький, веселый и добрый, да…
В карты
играл он без ошибки и имел репутацию приятного игрока, потому что был снисходителен к ошибкам других, никогда не сердился, а глядел на ошибку с таким же приличием, как на отличный ход. Потом он
играл и
по большой, и
по маленькой, и с крупными игроками, и с капризными дамами.
— Послушай, Райский, сколько я тут понимаю, надо тебе бросить прежде не живопись, а Софью, и не делать романов, если хочешь писать их… Лучше пиши
по утрам роман, а вечером
играй в карты:
по маленькой, в коммерческую… это не раздражает…
Последняя фраза целиком долетела до
маленьких розовых ушей Верочки, когда она подходила к угловой комнате с полной тарелкой вишневого варенья. Фамилия Привалова заставила ее даже вздрогнуть… Неужели это тот самый Сережа Привалов, который учился в гимназии вместе с Костей и когда-то жил у них? Один раз она еще укусила его за ухо, когда они
играли в жгуты… Сердце Верочки
по неизвестной причине забило тревогу, и в голове молнией мелькнула мысль: «Жених… жених для Нади!»
Половодов служил коноводом и был неистощим в изобретении
маленьких летних удовольствий: то устраивал ночное катанье на лодках
по Узловке, то
маленький пикник куда-нибудь в окрестности, то иллюминовал старый приваловский сад, то садился за рояль и начинал
играть вальсы Штрауса, под которые кружилась молодежь в высоких залах приваловского дома.
В половине службы пришла Наталья Андреевна, или Наташа, как звал ее Алексей Петрович;
по окончании свадьбы попросила молодых зайти к ней; у ней был приготовлен
маленький завтрак: зашли, посмеялись, даже протанцовали две кадрили в две пары, даже вальсировали; Алексей Петрович, не умевший танцовать,
играл им на скрипке, часа полтора пролетели легко и незаметно. Свадьба была веселая.
Тотчас же составилась партия, и Лопухов уселся
играть. Академия на Выборгской стороне — классическое учреждение
по части карт. Там не редкость, что в каком-нибудь нумере (т, е. в комнате казенных студентов)
играют полтора суток сряду. Надобно признаться, что суммы, находящиеся в обороте на карточных столах, там гораздо
меньше, чем в английском клубе, но уровень искусства игроков выше. Сильно игрывал в свое-то есть в безденежное — время и Лопухов.
Вернуться домой было некогда, я не хотел бродить
по улицам. За городской стеною находился
маленький сад с навесом для кеглей и столами для любителей пива. Я вошел туда. Несколько уже пожилых немцев
играли в кегли; со стуком катились деревянные шары, изредка раздавались одобрительные восклицания. Хорошенькая служанка с заплаканными глазами принесла мне кружку пива; я взглянул в ее лицо. Она быстро отворотилась и отошла прочь.
«Вот оно», — думал я и опускался, скользя на руках
по поручням лестницы. Двери в залу отворяются с шумом,
играет музыка, транспарант с моим вензелем горит, дворовые мальчики, одетые турками, подают мне конфекты, потом кукольная комедия или комнатный фейерверк. Кало в поту, суетится, все сам приводит в движение и не
меньше меня в восторге.
А там грянула империалистическая война. Половина клуба была отдана под госпиталь. Собственно говоря, для клуба остались прихожая, аванзал, «портретная», «кофейная», большая гостиная, читальня и столовая. А все комнаты, выходящие на Тверскую, пошли под госпиталь. Были произведены перестройки. Для игры «инфернальная» была заменена большой гостиной, где метали баккара, на поставленных посредине столах
играли в «железку», а в «детской», по-старому, шли игры
по маленькой.
В это время я ясно припоминаю себя в комнате больного. Я сидел на полу, около кресла,
играл какой-то кистью и не уходил
по целым часам. Не могу теперь отдать себе отчет, какая идея овладела в то время моим умом, помню только, что на вопрос одного из посетителей, заметивших меня около стула: «А ты,
малый, что тут делаешь?» — я ответил очень серьезно...
Однажды, путешествуя втроем
по крышам построек, мы увидали на дворе Бетленга барина в меховом зеленом сюртуке; сидя на куче дров у стены, он
играл со щенками; его
маленькая, лысая, желтая голова была непокрыта.
Они, пока живут в тюрьмах или казармах, смотрят на колонию лишь с точки зрения потребностей; их визиты в колонию
играют роль вредного внешнего влияния, понижающего рождаемость и повышающего болезненность, и притом случайного, которое может быть больше или
меньше, смотря
по тому, на каком расстоянии от селения находится тюрьма или казарма; это то же, что в жизни русской деревни золоторотцы, работающие
по соседству на железной дороге.
За недостатком средств армуданцы
играют по очень
маленькой, но
играют зато без передышки, как в пьесе: «30 лет, или Жизнь игрока».
В последнем отношении с ним приключилось даже несколько забавных анекдотов; но генерал никогда не унывал, даже и при самых забавных анекдотах; к тому же и везло ему, даже в картах, а он
играл по чрезвычайно большой и даже с намерением не только не хотел скрывать эту свою
маленькую будто бы слабость к картишкам, так существенно и во многих случаях ему пригождавшуюся, но и выставлял ее.
— Вы лучше вечерком к нам зайдите, — любезно пригласил меня Осип Иваныч, —
по пятницам у нас хорошие люди собираются. Может быть, в стуколку
сыграете, а не то, так Иван Иваныч и
по маленькой партию составит.
Ух, какое большое стекло, а за стеклом комната, а в комнате дерево до потолка; это елка, а на елке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки,
маленькие лошадки; а
по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и
играют, и едят, и пьют что-то.
Всякий раз, когда я начинал
играть с нею, по-своему шумно и резво, старая нянька, вечно сонная и вечно дравшая, с закрытыми глазами, куриные перья для подушек, немедленно просыпалась, быстро схватывала мою Соню и уносила к себе, кидая на меня сердитые взгляды; в таких случаях она всегда напоминала мне всклоченную наседку, себя я сравнивал с хищным коршуном, а Соню — с
маленьким цыпленком.
Действительно, с тех пор как умерла моя мать, а суровое лицо отца стало еще угрюмее, меня очень редко видели дома. В поздние летние вечера я прокрадывался
по саду, как молодой волчонок, избегая встречи с отцом, отворял посредством особых приспособлений свое окно, полузакрытое густою зеленью сирени, и тихо ложился в постель. Если
маленькая сестренка еще не спала в своей качалке в соседней комнате, я подходил к ней, и мы тихо ласкали друг друга и
играли, стараясь не разбудить ворчливую старую няньку.
Подавали на стол, к чаю, красное крымское вино, тартинки с маслом и сыром, сладкие сухари.
Играл на пианино все тот же
маленький, рыжеватый, веселый Панков из консерватории, давно сохнувший
по младшей дочке Любе, а когда его не было, то заводили механический музыкальный ящик «Монопан» и плясали под него. В то время не было ни одного дома в Москве, где бы не танцевали при всяком удобном случае, до полной усталости.
Губернский предводитель удалился в
маленькую гостиную и там сел около все еще продолжавшего
играть с губернатором правителя дел Звездкина, чтобы,
по крайней мере, хоть к нему вместо сенатора приласкаться.
— Поди, чай, в карты все дуешься! — заметила Аграфена Васильевна. — Всем бы вам, русским барям, руки
по локоть отрубить, чтобы вы в карты
меньше играли. Вон мой старый хрыч схватился теперь с Калмыком.
—
По маленькой мы, разумеется,
играем! — поставила gnadige Frau своим условием.
Уже заодно Передонов пригласил ее с мужем на вечер
сыграть в стуколку
по маленькой.
Из переулка, озабоченно и недовольно похрюкивая, вышла свинья, остановилась, поводя носом и встряхивая ушами, пятеро поросят окружили её и, подпрыгивая, толкаясь, вопросительно подвизгивая, тыкали мордами в бока ей, покрытые комьями высохшей грязи, а она сердито мигала
маленькими глазами, точно не зная, куда идти
по этой жаре, фыркала в пыль под ногами и встряхивала щетиной. Две жёлтых бабочки,
играя, мелькали над нею, гудел шмель.
Через полчаса он сидел в
маленьком плетёном шарабане, ненужно погоняя лошадь; в лицо и на грудь ему прыгали брызги тёплой грязи; хлюпали колёса, фыркал,
играя селезёнкой, сытый конь и чётко бил копытами
по лужам воды, ещё не выпитой землёю.
Прасковья Ивановна была очень довольна, бабушке ее стало сейчас лучше, угодник майор привез ей из Москвы много игрушек и разных гостинцев, гостил у Бактеевой в доме безвыездно, рассыпался перед ней мелким бесом и скоро так привязал к себе девочку, что когда бабушка объявила ей, что он хочет на ней жениться, то она очень обрадовалась и, как совершенное дитя, начала бегать и прыгать
по всему дому, объявляя каждому встречному, что «она идет замуж за Михаила Максимовича, что как будет ей весело, что сколько получит она подарков, что она будет с утра до вечера кататься с ним на его чудесных рысаках, качаться на самых высоких качелях, петь песни или
играть в куклы, не
маленькие, а большие, которые сами умеют ходить и кланяться…» Вот в каком состоянии находилась голова бедной невесты.
Пообедав с юнкерами, я ходил
по городу, забегал в бильярдную Лондрона и соседнего трактира «Русский пир», где
по вечерам шла оживленная игра на бильярде в так называемую «фортунку», впоследствии запрещенную. Фортунка состояла из 25 клеточек в ящике, который становился на бильярд, и игравший
маленьким костяным шариком должен был попасть в «старшую» клетку.
Играло всегда не менее десяти человек, и ставки были разные, от пятака до полтинника, иногда до рубля.
Шампанское, истребляемое дюжинами, оказывало свое действие: сплошной гул стоял в павильоне, и произносившему тост приходилось каждый раз, прежде чем начать говорить, долго и тщетно стучать ножом
по стакану. В стороне, на отдельном
маленьком столике, красавец Миллер приготовлял в большой серебряной чаше жженку… Вдруг опять поднялся Квашнин, на лице его
играла добродушно-лукавая улыбка.
Сгущаясь, сумрак прячет в теплом объятии своем покорно приникшие к земле белые и красные дома, сиротливо разбросанные
по холмам. Сады, деревья, трубы — всё вокруг чернеет, исчезает, раздавленное тьмою ночи, — точно пугаясь
маленькой фигурки с палкой в руке, прячась от нее или
играя с нею.
Елена сходила в детскую и, взяв там на руки
маленького своего сына, возвратилась с ним снова в кабинет князя, уселась на диване и начала с ребенком
играть, — положение, в котором князь,
по преимуществу, любил ее видеть.
По общему согласию, сочинили театральный устав, который утвердили подписями всех участвующих в театральных представлениях, и выбрали меня, несмотря на мою молодость, директором труппы, но, увы, ненадолго: едва успели мы
сыграть комедию того же Коцебу «Брюзгливый» и
маленькую пиеску «Новый век», в которых я также отличился, как стечение несчастных обстоятельств на целый год удалило меня со сцены.
Успокоились и городские дети, и хотя по-прежнему
играли в войну, но охотнее именовали себя японцами; но увлекались японцами и взрослые, ставили в пример их отношение к смерти и даже
маленький рост.
Я, конечно, живу в постоянной тревоге,
играю по самой
маленькой и чего-то жду, рассчитываю, стою
по целым дням у игорного стола и наблюдаю игру, даже во сне вижу игру, но при всем этом мне кажется, что я как будто одеревенел, точно загряз в какой-то тине.
Шаховской, саркастически прищуря свои
маленькие глаза и нюхая табак своим огромным носом, или, лучше сказать, нюхая кончики своих пальцев, вымаранных когда-то в табаке, отвечал мне, что труд мой был бы напрасен, что петербургские артисты не станут
играть по-московски, да и времени свободного не имеют выслушать мою декламацию; что теперь они еще не знают ролей; что меня пригласят на настоящую репетицию и что мне предоставляется право остановить артиста и сделать ему замечание, если я не буду доволен его игрой.
Летом у нас, то есть в доме Кокошкина, был еще спектакль, который можно назвать прощальным; он был приготовлен секретно для сестры Кокошкина, Аграфены Федоровны, в день ее именин, женщины редкой
по своей доброте и добродетельной жизни: мы
сыграли маленькую комедию Коцебу «Береговое право» и комедию Хмельницкого «Воздушные замки».
Хотя я видел Щепкина на сцене в первый раз, но
по общему отзыву знал, что это артист первоклассный, и потому я заметил Писареву, что немного странно
играть такую ничтожную роль такому славному актеру, как Щепкин; но Писарев с улыбкою мне сказал, что князь Шаховской всем пользуется для придачи блеска и успеха своим пиесам и что Щепкин, впрочем, очень рад был исполнить желание и удовлетворить
маленькой слабости сочинителя, великие заслуги которого русскому театру он вполне признает и уважает.
Приехав к святкам домой, я увидел Тетясю и
меньше обратил на нее внимания, нежели на маменькин самовар. Не знаю, наружность ли Тетяси была так обыкновенна или судьба моя не пришла, только я видел ее и не видел, смотрел на нее и не смотрел. Она была с моими сестрами, с которыми я,
по причине различных занятий, редко видался, исключая Софийки, которую я обучал
играть на гуслях и петь кантики.
…
Играл ветер-поземок, вздымая сухой серый снег,
по двору метались клочья сена, ленты мочала, среди двора стоял круглый, пухлый человек в длинной — до пят — холщовой татарской рубахе и в глубоких резиновых галошах на босую ногу. Сложив руки на вздутом животе, он быстро вертел короткие большие пальцы, — один вокруг другого, — щупал меня
маленькими разноцветными глазами, — правый — зеленый, а левый — серый, — и высоким голосом говорил...
Все рассмеялись, но так и написали. Охоботов же по-прежнему продолжал почитывать и заниматься, чем ему хотелось, а главное — пребывать в известном студенческом трактире «Бычок», где он с другими своими товарищами, тоже постоянно тут пребывавшими,
играл на бильярде, спорил, рассуждал и вообще слыл между ними за очень умного и душевного
малого.
— Полноте пустяки говорить, мой почтеннейший, — возразил хозяин. — Роль
маленькая: на каких-нибудь трех страницах. Моряка
сыграет Юлий Карлыч. — Эта роль очень добрая: лицо надобно иметь веселое, с приятной этакой улыбкой. Она очень будет вам
по характеру. Кочкарева
сыграет наш великий трагик, а Мишель — Анучкина.
Капельмейстер, державший первую скрипку, был ленивейшее в мире животное: вместо того, чтобы упражнять оркестр и совершенствоваться самому в музыке, он или спал, или удил рыбу, или, наконец,
играл с барской собакой на дворе; про прочую братию и говорить нечего: мальчишка-валторнист был такой шалун, что его следовало бы непременно раз
по семи в день сечь: в валторну свою он насыпал песку, наливал щей и даже засовывал в широкое отверстие ее
маленьких котят.
Живет здесь
малая кучка интеллигентов, но все они вскоре
по прибытии в город поразительно бистро опускаются, много пьют,
играют в карты, не отходя от тола
по двое суток, сплетничают, живут с чужими женами и с горничными, ничего не читают и ничем не интересуются.
— Только вы не станете
по маленькой играть, может быть? — спросил дядя. — Мы
играем с Анной Федоровной
по полкопейки… И то она нас всех обыгрывает.
От прежних привычек у Петра Ильича остались только карты;
играл он два раза в неделю в винт,
по маленькой, и
играл с видимым удовольствием, серьезно, деловито и, когда партнер ошибался, подвергал его громовому разносу.
Платонов. У вас, Анна Петровна,
по груди ползет
маленький фортепьянчик! Комизм! (Смеется.) Комизм! Сядь, Николай,
сыграй что-нибудь!.. (Хохочет.) Комизм! Я болен, Николай… Серьезно говорю… Не шутя… Едем!