Неточные совпадения
Днем лавочки принимали розницу от карманников и мелких воришек — от
золотых часов до носового платка или сорванной с головы шапки, а на
рассвете оптом, узлами, от «Иванов» — ночную добычу, иногда еще с необсохшей кровью.
Вот и мы трое идем на
рассвете по зелено-серебряному росному полю; слева от нас, за Окою, над рыжими боками Дятловых гор, над белым Нижним Новгородом, в холмах зеленых садов, в
золотых главах церквей, встает не торопясь русское ленивенькое солнце. Тихий ветер сонно веет с тихой, мутной Оки, качаются
золотые лютики, отягченные росою, лиловые колокольчики немотно опустились к земле, разноцветные бессмертники сухо торчат на малоплодном дерне, раскрывает алые звезды «ночная красавица» — гвоздика…
Рассвет быстро яснел, и пока солнце умывалось в тумане за дымящимся бором,
золотые стрелы его лучей уже остро вытягивались на горизонте. Легкий туман всполохнулся над рекой и пополз вверх по скалистому берегу; под мостом он клубится и липнет около черных и мокрых свай. Из-под этого тумана синеет бакша и виднеется белая полоса шоссе. На всем еще лежат тени полусвета, и нигде, ни внутри домов, ни на площадях и улицах, не заметно никаких признаков пробуждения.
— Если это была та девушка, — сказал я естественно, не рискуя ничем, — девушка в кружевном платье и
золотых туфлях, с которой я говорил на
рассвете, — то, значит, это она и была.
Северные сумерки и
рассветы с их шелковым небом, молочной мглой и трепетным полуосвещением, северные белые ночи, кровавые зори, когда в июне утро с вечером сходится, — все это было наше родное, от чего ноет и горит огнем русская душа; бархатные синие южные ночи с
золотыми звездами, безбрежная даль южной степи, захватывающий простор синего южного моря — тоже наше и тоже с оттенком какого-то глубоко неудовлетворенного чувства.
На
рассвете, в пятницу, в туманах,
Стрелами по полю полетев,
Смяло войско половцев поганых
И умчало половецких дев.
Захватили
золота без счета,
Груду аксамитов и шелков,
Вымостили топкие болота
Япанчами красными врагов.
А червленый стяг с хоругвью белой,
Челку и копье из серебра
Взял в награду Святославич смелый,
Не желая прочего добра.
Семь дней прошло с той поры, когда Соломон — поэт, мудрец и царь — привел в свой дворец бедную девушку, встреченную им в винограднике на
рассвете. Семь дней наслаждался царь ее любовью и не мог насытиться ею. И великая радость освещала его лицо, точно
золотое солнечное сияние.
Он стал на ноги и посмотрел ей в очи:
рассвет загорался, и блестели
золотые главы вдали киевских церквей. Перед ним лежала красавица, с растрепанною роскошною косою, с длинными, как стрелы, ресницами. Бесчувственно отбросила она на обе стороны белые нагие руки и стонала, возведя кверху очи, полные слез.
Лишь
золотом плюнет
рассвет...
На
рассвете нынешнего дня отнес я без счету горшок с
золотом в развалины замка и там заклал его в стене восточной башни, от середнего круглого окна четвертый камень вниз.
Да,
Рассветов! но все же, однако,
Ведь и
золота мы хотим.