Пять понедельников до любви

Александра Дельмаре, 2022

С одного из проклятых осенних дней для студентки колледжа Александры Павловской настало невесёлое время. Гибель отца разом вычеркнула из жизни счастье и благополучие. Мать, обезумевшая от горя, отчим, некстати появившийся в жизни – такая теперь Сашкина жизнь. И любовь пришла вдруг, не спрашивая, не выбирая лучших времён. Угораздило же Александру влюбиться в преподавателя, а тот и не смотрит в её сторону. Может, стоит начать настоящую охоту на понравившегося мужчину? Или попробовать увлечься другим, симпатичным и совсем юным, что не сводит с Александры восторженных глаз? И никто не скажет ей: «Будь благоразумна», никто не шепнёт: «Будь осторожна в своих желаниях». Неожиданный финал истории удивит даже самых искушённых читателей.

Часть первая

Глава 1

— Ну, дочурка, — отчим по-хозяйски положил руку ей на талию, — скажи мне, что у нас сегодня на ужин?

— Картошка, — сбрасывая его худую, в веснушках, руку, ответила Александра. — Омаров не завезли.

Он хохотнул и, отодвинув ногой подбежавшего к холодильнику Бадди, открыл дверцу, достал банку пива.

Пиво? Опять? Александра ненавидела отчима, который занял в семье место отца. Даже за столом на их маленькой кухне этот тип сидел теперь на папином месте у самого окна с голубыми занавесками, откуда хорошо видно двор, обсаженный по периметру подстриженным кустарником, детскую площадку, оккупированную ребятнёй, и край дороги с вереницей машин. Чувствовал себя хозяином. А ещё прицелился на отцовскую чашку с весёлым петухом и надписью «Доброе утро». Саша чашку отняла, спрятала в ящике письменного стола. Пусть знает, что не всё ему тут дозволено.

Да, ненавидела она его, но ради матери терпела. Только при взгляде на этого никчемного мужичка светлело мамино лицо. Что она в нём нашла? Вот загадка, на которую Александра вряд ли найдёт ответ. Симпатичный, да, но не писаный красавец, а ещё и ленивый, пьющий — вот далеко не полный список его «достоинств». Или за этим стояла боязнь одиночества стареющей женщины? Может, в этом разгадка? Как бы то ни было, года три назад Тимофей пробрался в их с мамой жизнь, в их квартиру и отлично себя чувствовал здесь в качестве маминого мужа. Ещё и руки распускал, гнусный паук!

Нарезая овощи для винегрета, она злилась, терзала ножом ни в чём не повинную свёклу, сердясь на себя, на мать и отчима, на свою нескладную жизнь. А ведь всё могло быть совсем по-другому…

У Саши было счастливое детство. Славная, беззаботная пора, она часто вспоминала эти годы. Там было всё: шёлковые платья, розовый велосипед, шоколадные конфеты в шкафу на кухне. Большая тарелка на столе всегда была наполнена фруктами, зимой апельсинами и яблоками, летом черешней, осенью хурмой. И мама, улыбающаяся и красивая, всегда рядом, её ласковые руки, унизанные серебряными кольцами, быстро готовят завтрак, помогают собрать портфель в школу, поправляют воротник пальто. Каждое утро папа на залитой солнцем кухне смотрит новости по телевизору, весело комментирует их, подшучивает над женой и дочкой. Под ногами крутится, радуясь жизни и этой утренней суматохе, Бадди, беспородный, но от этого не менее милый пёс. «Ну, что, хвостик, как жизнь молодая?» — спрашивает папа и гладит его лобастую голову, а тот щурится от удовольствия.

Ещё минут десять такого утреннего счастья, заряжавшего хорошим настроением на целый день, но вот уже отец обнимает своих девчонок крепко-крепко и первым уходит на работу.

Хорошее, золотое было время, Александра только потом это поняла, когда отца не стало. Ей было пятнадцать, когда в один из чёрных осенних дней он не вернулся из командировки… По профессии наладчик оборудования, Николай нередко отправлялся в такие поездки. Два-три дня, реже пять — и он снова оказывался дома, устало замирал на пороге, нагруженный подарками для жены и дочки. И были объятия и поцелуи, и долгое и весёлое чаепитие на кухне затягивалось за полночь. Так было всегда, только не в тот раз… Ночной пожар в старом деревянном общежитии, где поселили командированного, не позволил этого сделать. Страшный пожар поставил точку в их счастливой семейной жизни. Тогда вместе с отцом несколько человек погибли, задохнулись от дыма, сгорели в адовом огне…

Судьба сделала своё злое дело. Огромное, размером с Вселенную, горе навалилось, не давало дышать, рвало нутро. Казалось, такое невозможно пережить, у Саши не получится, нет… Ведь её сердце разбилось на сотни мелких осколков… В ту ночь она проплакала навзрыд до самого утра, то затихая в бессильной ярости, то шепча что-то гневное тому, наверху, что посмел допустить такое, и яростно мяла подушку, словно та была виновата в несправедливом устройстве мира.

С этого проклятого дня жизнь изменилась, словно злой колдун наслал на них беду. Мамины виски поседели за одну ночь. Она не плакала, молчала, сидя на стуле в пугавшем оцепенении, поглощённая своим горем, забыв о дочери. Саша сама готовила еду, безрезультатно пыталась накормить маму, вернуть её к жизни. Это было страшно, но ещё страшней оказался день похорон. Словно вознамерившись добавить трагизма горькой сцене прощания с отцом, в тот день шёл дождь, накрыв серой пеленой, словно пеплом, собравшихся на кладбище людей. Комья рыжей земли по краям могилы, закрытый красный гроб с чёрной траурной отделкой, мамин чёрный платок, сбившийся с головы, её пустые, каменные, застывшие глаза… Эта картинка теперь навеки в Сашкиной памяти…

А дождь всё лил и лил, стучал равнодушными стеклянными каплями о крышку опускаемого вниз гроба. Лишь прощальный вскрик матери, рванувшейся к могиле, которая навсегда забирала её любимого, на минуту нарушил этот невыносимый стук…

От неожиданного удара судьбы мама так и не оправилась. Ни через год, ни через два. Жила, безучастная ко всему на свете. Начались неприятности на работе, закончившиеся увольнением, и Ольге Сергеевне пришлось устроиться в клининговую фирму, мыть окна, полы, туалеты. Появились новые подруги, такие же несчастные, как она, которые иногда приходили к ней, приносили выпивку, сидели до ночи на кухне, пьяными голосами кляня жизнь, которая не дала им ни шанса на счастье.

Через месяц после страшного события у матери случился первый запой, которые потом повторялись хоть и нечасто, но с завидной регулярностью. Елена, младшая мамина сестра, пыталась её лечить, отправляла в больницу. Помогало, но ненадолго, от тоски и бессилия повод для срыва находился быстро.

Когда появился Тимофей, мама воспрянула духом. Ей стало хотеться жить. Сделала новую причёску, купила красивое платье, с дальней полки в шкафу достала туфли на высоком каблуке. И Сашкину красную помаду забрала себе. Тимофей ухаживал за ней, дарил цветы и конфеты, казалось, его симпатия была явной. Александра радовалась за маму, верила, что всё теперь наладится и в дом вернётся счастье и благополучие.

Не наладилось… Стало ещё хуже, через полгода Тимофей стал пить вместе с мамиными приятельницами, среди которых одна, голосистая, напившись, начинала петь. Ей подтягивали другие нестройными голосами. Это было невыносимо. Пару раз, когда концерты затягивались за полночь, соседи вызывали полицию.

Александра, как могла, сопротивлялась такой жизни, то ругалась с матерью, то умоляла её прекратить пить. Добавляла: «Ради памяти папы», и эти слова оказывали магическое действие. Ненадолго в доме воцарялся покой.

Между тем весна шла за весной, будоража кровь ожиданием любви, но ни один мужской взгляд не зацепил Сашкиного сердца. А пора бы. Но что делать, в пределах её квартала почему-то не жили принцы, которых хотелось впустить в свою жизнь, которым хотелось улыбаться, готовить кофе и сырники по утрам, поправлять воротнички наглаженных рубашек, провожая на работу или учёбу.

Завязались было пара романов, один за одним, но сразу стало ясно — не то. Ясноглазый, влюблённый в неё Петя и широкоплечий Глеб, который так мило ухаживал за Сашкой, увы, не её мужчины. Чужие. И лёгкая влюблённость куда-то ушла. Отшивала сразу, в самый разгар букетно-конфетного периода. Отпускала. Пусть ищут себе других девчонок, которые будут любить их настоящей любовью. А её любовь с червоточинкой, фальшивая, она так не хотела, она своё настоящее будет ждать. Ждать радости, счастья, благополучных дней, чтоб много-много, не по одному… Будет ждать и верить, оно того стоит…

* * *

Утром, как всегда, Сашу разбудил Бадди. Подкрался и запрыгнул на кровать, рухнул рядом, виляя хвостом. Положив голову ей на плечо, смотрел в лицо шоколадными глазами, тыкался носом, ждал ласки и внимания. Хорошо… Сашка трепала шёлковые уши любимой собаки, нежась в тёплой постели, наслаждалась покоем раннего утра. Как прекрасна бывает жизнь! Она перевела взгляд на постер, висевший над комодом, подарок отца. Там, держась за руки, шли навстречу золотому рассвету юные влюблённые, их счастливые лица светились любовью. Мирно тикал будильник на тумбочке рядом, отсчитывал секунды блаженства. Ещё минутку и ещё этой чудесной тишины, а надо бы вставать и начинать новый день. Но Саша ждала звука захлопывавшейся двери, как сигнала, что путь свободен. Вот теперь точно пора подниматься и собираться на занятия.

Утро для Александры — любимая часть дня. В благополучные, трезвые дни мама рано уходила на работу, вместе с ней в свой ЖЭК отправлялся Тимофей, и квартира оставалась в полном Сашином распоряжении. Она быстро принимала душ, пила кофе, выглядывая в окно, не маячит ли на подходе к дому Лилька. А может, уже смотрит недовольно на Сашкины окна, ожидая её у подъезда, хмурит своё красивое лицо.

С Лилей они сто лет вместе, со школьной скамьи. И в технический колледж управления и коммерции Александра поступила только потому, что его выбрала Лиля. К окончанию одиннадцатого класса её боевая подруга подошла с чётким планом дальнейших действий. Сначала колледж, потом институт, где она получит современную, востребованную специальность и пойдёт дальше к большим победам, шаг за шагом поднимаясь вверх по карьерной лестнице.

Сашка не такая, не определилась она с выбором. Ну не знает она, кем хочет быть в этой жизни, хоть ты тресни! Если смотреть на вещи реалистично, Александра хотела бы работать администратором в какой-нибудь фирме, хотя туманно представляла, что там будет делать. Ничего, сориентируется, научится, не боги горшки обжигают! Но если совсем честно, Саша хотела бы работать с животными… Собаки, кошечки, птички разные, любит она всякую живность.

К зданию колледжа, к главному корпусу на Большом Сампсониевском проспекте, подруги подошли вовремя. Высокое, современное, слегка изогнутое дугой здание — хвала талантливому архитектору — было видно за квартал. Светилось золотом слово «Колледж» на лаконичной вывеске, раскинувшейся над входом, который был облицован красивым искусственным камнем. В вестибюле, гудевшем, словно рой потревоженных пчёл, они влились в толпу нетерпеливых студентов, стремившихся быстрее сдать в гардероб свои куртки и пальто и, получив заветный номерок, выбраться из очереди без потерь.

— Идём! Не будем нарушать ритуал!

Лиля потащила её к зеркалу, где, тесня друг друга, прихорашивались девчонки, доставая из рюкзачков расчёски и тюбики помады, чтобы через минуту степенно, парочками, или сбившись в стайки, направиться к лифтам. У окна, с постоянного места дислокации, разместившись на широком подоконнике, их провожали внимательными взглядами молодые люди.

— Ну вот, — Лиля крутнулась у зеркала, огладила руками узенькую чёрную юбку, — теперь нам, красивым и умным, можно идти вперёд навстречу новым знаниям.

Её голос заглушила весёлая трель звонка, призывающая студентов занять свои места в аудиториях. Учебный день начался.

Среди подобных образовательных заведений Питера колледж имел неплохой рейтинг, сюда стремились попасть многие, желая занять вожделенное бюджетное место. Александре это удалось, учиться за деньги — не её вариант. И вот осталось совсем немного до окончания колледжа. Ещё немного, ещё чуть-чуть, осень, зима, весна — и диплом у неё в руках. А что дальше?

— О чём так крепко задумалась наша дорогая Сашенька Павловская? — Станислав Олегович, с лекции которого начался учебный день, перевёл на неё насмешливый взгляд жёлтых, как у рыси, глаз. — Почему не слушает умные речи преподавателя?

Её сокурсники, как по команде, развернулись к ней, ожидая разборки. Ехидно сощурилась Ермилова, улыбался готовый рассмеяться Сергей Белых, только добряк Котов смотрел сочувственно. Они знали — преподаватель Руденко не любил студентов, которые не внимали его лекции, и воспитательное мероприятие не заставит себя ждать.

— Простите…

Александра виновато опустила глаза, разглядывая бабочек, которых она нарисовала на полях тетрадки. Красивые… Синие с крапинками, они были похожи на фантастические цветы, распустившиеся на лесной поляне. А над ними лёгкие облака и улыбающееся солнце. С самого детства рисует она цветы и солнце, вырывавшееся из облаков. В Питере так не хватает солнца…

Жёлтые, как у рыси… Придумала тоже! Она и не знала, какие у рыси глаза, не видела никогда. Но точно знала — с этим преподом лучше не связываться. Запросто поднимет на смех, а его шутки всегда на грани фола. Но, кажется, обошлось. Она вздохнула. Менеджмент точно не тот предмет, что воспламенит Сашкино воображение, у неё эта дисциплина в числе нелюбимых. По логике этой науки ты можешь управлять людьми и процессами, независимо от того, где работаешь. Склад товаров или транспортная компания, тебе не так уж важно знать все тонкости в деятельности своей организации. Неправильно и непонятно всё это. Не стать ей менеджером, ох, не стать…

— Административные методы управления основаны на ответственности и власти, — прохаживаясь между рядами, излагал новый материал преподаватель. — Надеюсь, это понятно?

Не очень, но Александра заставит себя вникнуть, сосредоточившись на лекции. А у Станислава Олеговича красивый голос, уверенный и бархатистый. Как он сказал? «Дорогая Сашенька Павловская?» Давным-давно слышала она от отца такие же слова. А больше никто… А больше никогда… В глазах защипало, и она быстро потёрла их согнутыми пальцами. Но препод заметил, подошёл и, не прерывая лекции, руку ей на плечо положил. В знак поддержки? Сочувствия? Тонкий аромат его туалетной воды с каким-то удивительным оттенком заставил Александру глубоко вздохнуть. Наверное, это бергамот или мускатный орех, о которых она понятия не имела. Но вдыхать бы и вдыхать такой чудесный запах…

— Компетенция менеджера — это круг вопросов, в которых он обладает познанием, опытом, — продолжал преподаватель, направляясь к своему столу. Обернувшись, бросил взгляд на задние парты, где шушукались парни. — И, господа, будьте любезны, заткнитесь!

Станислав Олегович давно убрал руку с Сашкиного плеча, но ощущение тепла осталось. Проникло внутрь, прямо к сердцу. И что-то сдвинулось внутри, шевельнулось, ковырнуло душу… Она смотрела ему в спину и думала, как всё же идут молодым мужчинам строгие костюмы. Особенно, когда у них широкие плечи, узкие бёдра и длинные ноги. Не наглядеться…

* * *

Кажется, она пропала, его рука на плече сделала своё дело. Да, Саша обнаружила вдруг, что влюбилась. На следующий же день после злополучной лекции. Опять? Да что ж такое-то, видно, ей необходимо это особое состояние влюблённости. Как вода, как солнечный свет. Сегодня, завтра и всегда…

И закончился покой, и закончилась скука. И сердце больше ей не принадлежало, не слушалось, только стучало громко и радостно при мысли о нём. Глупое, глупое сердце… Если рассуждать здраво, объект Сашкиной влюблённости оставлял желать лучшего. На таких мужчин раньше она никогда не обращала внимания. Старый. Сколько лет Станиславу Олеговичу, она не знала, но явно лет на пятнадцать больше, чем ей. Ничего, вряд ли им светят романтические отношения, это было бы слишком хорошо. Будет любить его издали, мечтать и маяться, любоваться и вздыхать.

Думая о нём, Александра называла его Стасом. Стас… В звуках этого имени ей чудился восторженный вдох после первого поцелуя влюблённого. А может, это в руках талантливого музыканта, стоявшего в задних рядах оркестра, сомкнулись две ударные тарелки, чтоб произнести с таинственным шелестом — Стас… Звучит просто божественно! Родители дали своему сыну на редкость красивое имя.

Александра нашла Станислава в фэйсбуке, читала его умные высказывания под постами, а от фоток глаз оторвать не могла. Какой он всё-таки красавец! Крутые плечи, загорелая грудь в вырезе футболки, взгляд исподлобья прямо в душу. И как жаль, что фоток всего две.

Сашку восхищало в нём всё. На лекциях она внимательными глазами ловила каждое его движение. Вот, устраиваясь за столом, Стас изящно закинул ногу на ногу, открыв взгляду модные чёрные лоферы. А вот взмахнул рукой — и натянувшаяся ткань пиджака обрисовала рельефные мышцы его предплечья. Интересно, есть у него татуировки? Наверное. Может, Станислав выбрал дракона, и этот символ мощи и отваги уже давно красуется на его плече? А может, выше запястья, под белоснежной манжетой спрятано мини-тату стрелы, буквы или какого-то затейливого узора? Тоже неплохо. Доведётся ли ей когда-нибудь узнать об этом, погладить рукой эти тайные знаки?

От таких мыслей сладко ныло в груди, это было и приятно, и мучительно одновременно. Приходилось прилагать усилия, чтоб встряхнуться и вернуть себя в действительность.

Следующим утром Саша перерыла весь шкаф, выбирая, что надеть. И как раньше не догадалась! Станислав Олегович должен видеть перед собой симпатичную, модную, красиво одетую девушку. Выбор одежды был катастрофически скуден: блузочки, которые носила уже много лет, пара платьев и брюк не первой свежести. Приличная джинсовая курточка уже намозолила всем глаза, чёрное платье вкупе с металлическим колье тоже. Вон Лиля каждый день меняет наряды, девчонка может себе это позволить. Лилина одежда демонстрировала отменный вкус её хозяйки и редкое умение идеально сочетать вещи. Предметом гордости подруги, а также лёгкой зависти других студенток была её коллекция джинсов самых известных брендов и пара умопомрачительных сумок от Гуччи.

А Сашкины наряды — сплошные слёзы. Нужны новые шмотки, а значит, нужны деньги. Мысль, что надо найти работу, уж в который раз пришла в голову. Мысль, от которой уже не отвертеться, осознанная и настойчивая, а не абстрактная и мимолётная, как раньше.

Вызволив с задней вешалки узкую красную юбку — она всегда казалась Саше слишком вызывающей, поэтому и была сослана подальше — девушка схватила с полки чёрную водолазку. Красные серёжки из пластмассовых бусинок наденет на месте. Красный, зажатый в спектре между желтым и коричневым, не самый любимый её цвет, но сексуальности ему не отнять. Немного туши на ресницы, мазок яркой помады — и всё, Александра Павловская готова предстать перед глазами преподавателя, который так неожиданно запал ей в душу.

— Лиль, поможешь мне подработку найти по вечерам?

Они уже шли по улице, направляясь к остановке. Резкий, по-осеннему прохладный ветер холодил щёки, играючи лохматил, разбирал на локоны девчоночьи причёски.

— Ого! С чего вдруг? — Синие глаза подруги удивлённо округлились.

— Надоело безденежье, Лиль…

— Понимаю, — девушка замедлила шаг, задумалась.

Александра знала — Лиля любила непростые задачки. И обязательно что-нибудь придумает, поможет. Классная у неё подруга: ангел и демон в одном лице, а за Сашку готова в огонь и в воду. Потому что понимает, что такое дружить. Всегда рядом, и погрустит вместе с ней, когда Сашке грустно, а потом развеселит так, что забудешь, о чём вздыхала несколько минут назад.

— Официантки и уборщики, я полагаю, отпадают?

Александра кивнула.

— Приветствуются администраторы, так? В салоне красоты, например?

— Да. Лиль, я восхищена твоим пониманием ситуации.

Никто не понимал её лучше, чем любимая подруга Лиля. Лучший человек на свете. Все хорошие слова, которые можно сказать о человеке — это всё о ней. Без неё Сашкина жизнь была бы гораздо бледнее, да, это факт, не требовавший доказательств.

Утро следующего дня, такое же хмурое, как и вчера, радости не доставило, привычное глазу, серое, словно пепел от сгоревшего костра, облачное небо не давало солнечным лучам ни единого шанса. Ни сегодня, ни в ближайшие дни, похоже, им не удастся пробиться к людям. Зато у Лили, быстрым шагом шедшей ей навстречу, судя по её сиявшему лицу, были хорошие новости.

— Ты кофе любишь? — ещё издали огорошила подруга вопросом.

— И тебе здрасте! Ну, да! И что?

— Быть тебе, Сашка, баристой! Нашла я тебе работу! Цени, дорогая моя, свою замечательную подругу!

— Ты просто волшебница! — Александра потянулась губами к её щеке.

— Именно так! Не стала вчера звонить, думала, скажу в глаза, чтоб полюбоваться твоей довольной, улыбающейся моськой.

Как оказалось, обзвонив своих многочисленных знакомых, Лиля узнала, что в небольшую кофейню на Васильевском острове требуется работник на вечерние часы. Там Александру сегодня уже ждали. Что-то типа собеседования.

— Почитай в интернете про виды кофейных напитков, чтоб немного быть в теме, — командовала Лилька. — Чтоб латте от раф-кофе хотя бы в теории отличать. — Они уже ехали в автобусе, уютно устроившись на заднем сиденье. — Ещё нужна санитарная книжка… В общем, сегодня тебе будет, чем заняться.

— Раф-кофе?! Ты меня пугаешь…

Узнать бы, что это? Александра достала телефон, чтоб прямо сейчас начать повышать свою кофейную грамотность. А то уже немного страшно. Справится ли? Сомнение — вечный Сашкин враг, уже тут как тут. Как некстати сейчас это чувство…

Глава 2

В кардиозоне, размявшись на велотренажёре, Станислав сделал несколько глубоких приседаний под одобрительные взгляды тренера, наблюдавшего за ним. Да Стас и сам знает, что молодец! Теперь дело за железом. Начнёт, как обычно, с жима штанги лёжа, сделает несколько подходов, грудные мышцы и трицепсы ещё требовали укрепления. Хотя Станислав и так достиг неплохого прогресса и уже может пройтись по коридору колледжа лёгким шагом человека, набравшего в тренажёрных залах хорошую физическую форму.

Этот популярный в городе фитнес-клуб с бассейнами и солярием ему нравился, хоть годовой абонемент сюда стоил приличных денег. Но хорошее дешёвым не бывает, и вот лишнее тому доказательство. Радовал глаз не только просторный зал, укомплектованный разнообразными тренажёрами премиум-класса, но и его многочисленные посетительницы, в большинстве своём молодые. Из каких только цветущих лугов пришли они сюда, свежие, очаровательные, соблазнительные? Их стройные фигуры, обтянутые леггинсами или шортами бедра и попки отвлекали, давали ход фривольным мыслям.

Направляясь в бассейн, Станислав шёл по коридору за парочкой таких созданий и улыбался. Где их учат так ходить? По струнке, пружиня на каждом шагу? И головы гордо вскинуты, как у юных принцесс. Да, у него нет ни единого шанса отлепить взгляд от прелестей этих красавиц.

Пора остудить пыл, бросившись в прохладные воды бассейна с морской водой. Минута обжигающего душа — и вот он уже нырнул вниз до самого дна и долго, пока хватало дыхания, плыл с открытыми глазами. Плитка бассейна, подсвеченная точечными светильниками, ослепляла яркой синевой. Резко поднявшись на поверхность, молодой человек уткнулся головой в чей-то живот и коснулся рукой женской груди. Вот так сюрприз! Но надо сказать, это было очень приятно. Совсем рядом увидел испуганные глаза одной из красоток.

— Аккуратнее! — девчонка сердилась, хмуря нарисованные брови.

Она смотрела на него, не пытаясь отплыть в сторону, похоже, ждала извинений.

— Простите! Очень больно? — Стас взглянул на её грудь, едва прикрытую купальником. — Вот я медведь неуклюжий! Чашка кофе может хоть немного загладить мою вину?

— Думаю, этого будет недостаточно. Хотя… Если кофе такой же горячий, как вы, — она сделала эффектную паузу, — пусть будет кофе.

Ого! Смелое заявление! В голосе девушки появились низкие ноты, кажется, начинался лёгкий флирт. Теперь его ход, и ответ должен быть достойным.

— Я сражён вашим красноречием, — теперь они плыли рядом, направляясь к оставшейся в одиночестве подруге, которая махала им рукой. — Если вы любите яркие впечатления, может, проведёте сегодня пару часов в моей компании?

Или отошьёт, или согласится. Последнему варианту Стас давал девяносто процентов.

— Насколько ярки будут эти впечатления? Есть хоть какие-то гарантии, что я не пожалею о потраченном времени? — зелёные глаза девчонки смеялись.

— Вы будете долго вспоминать это замечательно потраченное время. Кстати, я Стас.

— Регина. Ждите в машине у входа, — бросила она и, словно опытная пловчиха, сделав несколько резких гребков руками, оставила его одного.

Плавать больше не хотелось. Станислав чувствовал себя заведённым этой симпатичной девчонкой, её многообещающими словами и уже хотел её, жаждал зацеловать, сминая в объятиях юное, пахнувшее молоком и свежестью, тело, жаждал жаркой страсти, которая утолит первобытные желания мужчины в самом расцвете лет. Он уже раньше думал об этом, желал вот такой ни к чему не обязывавшей встречи, и Всевышний услышал его мысли.

Мысль лихорадочно работала, ища варианты, куда он мог повести свою новую знакомую. Собственно, вариант был один — квартира Петра, его институтского друга, которая досталась тому после смерти бабушки. Заехать к Петру — дело десяти минут, дело пяти минут прихватить бутылку шампанского и ананас из магазина рядом с его домом.

Заточенный на пикантное развлечение, которое просто так, неизвестно за какие заслуги, дарил ему этот день, Стас быстро одевался, путаясь в брючинах адидасовского спортивного костюма. Томкин подарок на день рождения… Станислав поморщился, как не вовремя он вспомнил про жену, червячок совести начнёт грызть душу, испортит вечер, который обещает быть потрясающим. Побросав вещи в спортивную сумку, быстро пошёл к выходу.

А вот Регина не спешила навстречу своему счастью. Прихорашивалась? Наводила марафет? Стас уже минут двадцать маячил рядом с припаркованной машиной, то и дело бросая взгляды на стеклянные двери здания. Наконец она показалась в дверях. Джинсы, ловко обтягивавшие бёдра, курточка по пояс, рюкзак за спиной — именно так выглядела сейчас каждая вторая питерская девушка. Одна, без подруги, ему повезло. Девчонка понимала, что подруга тут лишняя, девчонка в теме. Станислав сделал шаг ей навстречу, потом бросился назад открывать дверцу автомобиля, суетился, как пацан на первом свидании, которому наконец-то сказала «да» понравившаяся девчонка.

— Ну, что, вперёд навстречу отлично проведённому времени?

Регина благосклонно кивнула. Пепельный Рено плавно тронулся с места.

* * *

* * *

— Сейчас заедем на пару минут к моему приятелю, не против?

Автомобиль мчался среди пёстрого потока машин, жёлтые огни их фар огненными всполохами света резали серое полотно дороги.

— Сначала кафе, мой друг, мысль о чашке кофе не даёт мне покоя, — голосом строгой учительницы произнесла Регина.

— Замётано. Сегодня вы мой командир.

Боковым зрением Стас рассматривал здания вдоль дороги, он помнил, где-то здесь была кафешка. «Вкусно и недорого» — мелькнула, наконец, надпись.

— Остановимся тут? — притормаживая, полувопросительно-полуутвердительно произнес он.

— Здесь? — девушка окинула его презрительным взглядом. — Я думала, у вас всё в порядке со вкусом. Едем в «Италию».

В «Италию», так в «Италию». Честно говоря, этот пафосный ресторан не по карману простому преподавателю колледжа. Но чего не сделаешь ради пикантного вечернего приключения, одна мысль о котором распаляла кровь.

— Девушки, побывавшие в «Италии», намного сговорчивее, — добавила Регина, видимо, заметив тень недовольства, мелькнувшую на его лице.

Ах, Регина, золотая рыбка, пойманная им в прохладных водах бассейна, какие правильные слова! Через полчаса Стас уже парковался у входа в «Италию», с трудом вклинившись в ряд автомобилей, которые выстроились здесь неровной цепочкой. Это был классический семейный ресторан, как и большинство подобных итальянских заведений. Блестевший никелем крутой мотоцикл, выставленный, как часть интерьера, в зале у окна, позабавил, наверное, это был призыв для проходивших мимо людей удивиться и зайти сюда. Интересно, работает такая причудливая реклама? Возможно, но Станислав, любитель классических интерьеров, скорее, назвал бы это недоразумение ёмким словом «понты».

Они устроились в одном из залов, которых здесь было несколько, и все атмосферные, колоритные, оформленные в разных стилях жаркой Италии. Минута — и уже принесли меню, довольно объёмное, листать-не перелистать.

— Мне салат «Айсберг», ризотто с морепродуктами, пиццу «Четыре сыра» и вот это вино, — черкнув алым ногтем по строчке меню, Регина подняла глаза на подошедшего официанта. Тот был молод и приветлив. Приняв их заказы, быстро умчался.

«Здесь симпатично», — хотел сказать Стас, но вовремя остановился. Это проигрышная, скучная тема, нужен разговор на грани, будоражащий и острый.

— Расскажите о себе, дорогая Регина. Вы любили когда-нибудь?

Её полные, яркие губы скривились в усмешке.

— Для любви нужен комфорт, хорошая музыка, драгоценные камни, дорогие духи. Вот когда это есть, можно говорить о любви. Грубо, цинично, но зато честно.

Ого! Она ещё и умна или, как минимум, благоразумна. Станислав с любопытством взглянул на девушку. Высокий чистый лоб, твёрдый подбородок, серые, отливающие синевой, глаза. В лучах электрического света переливались и сверкали золотом её светлые волосы. Стас представил, как запустив пальцы в копну этих волос, сцепит их на затылке, притянет к себе, чтобы целовать и целовать потрясающе пухлые губы. Он уже видел, как станет светиться в темноте спальни её белое тело, которое будет безраздельно принадлежать ему. С такой не набыться, не налюбиться, двух часов никак не хватит. Но будет ещё одна встреча, он уверен, может, прямо завтра… И не одна. Девчонка сама будет просить о новых свиданиях. Потому что он постарается, очень постарается…

От шалых мыслей пульс стремительно учащался. Картинка их любви сложилась так ярко, в таких пикантных подробностях, что перехватило дыхание, он задышал тяжело, словно самец какого-нибудь животного рядом с понравившейся ему самочкой.

Между тем тарелки, ловко расставленные на столе шустрым официантом, призывали к действию. Сделав несколько глотков вина, удовлетворённо покачав головой, Регина взялась за салат. Очень быстро подошла очередь ризотто. Молодец, девочка! Стасу нравились люди с хорошим аппетитом, есть в них что-то настоящее. «Хочу есть и не вижу причин сдерживать это желание», — говорили они всем своим видом, расположившись за столом, заставленным едой.

— Вино так хорошо, что надо повторить, — произнесла Регина, крутнув головой в поисках официанта. — Закажите мне ещё бокал, а я сейчас…

— Будет сделано, — произнёс Станислав тоном вышколенного слуги.

Стас уже прикидывал, во сколько обойдётся ему этот ужин, предчувствуя настойчивые вопросы жены, на что это он так потратился. Опять придётся врать, придумывать правдоподобную, похожую на правду, историю, в которую она не поверит.

Между тем время шло, а Регина не возвращалась. Одинокий бокал вина и нетронутая пицца ждали девчонку вместе с ним. Внезапно до Стаса дошло, что она могла просто уйти. Ясный пень, а ведь так и есть! Раскрутила его на хороший ужин и тихо исчезла, оставив в дураках. Обманула, одурачила, расставив примитивную ловушку в виде согласия на продолжение встречи. А что ещё должно держать Регину здесь? Не первой молодости мужчина, не скрывавший желания затащить её в постель?

Девчонка развела его, как последнего лоха. Чувство досады, такое сильное, что захотелось со всего размаху треснуть по столу, прямо по этой нетронутой, разноцветной пицце, охватило его. Стас сжал в кулак руку, представляя, как она сейчас, идя по улице, смеётся над ним, как кривятся от смеха её созданные для любви губы, как от быстрого движения вздымается её юная грудь, которую хотел сжимать в своих ладонях. Может, звонит подруге, рассказывая про старого дурака, раскатавшего губу на её юное тело, и хохочет. Так ему и надо! Станиславу тоже не мешало бы посмеяться над собой, отнестись с юмором к этому маленькому происшествию, но ужасная мысль, что с возрастом он стал неинтересен женщинам, замаячила вдруг где-то на задворках сознания. Неужели пришло это время? Так скоро? Нет!

Швырнув на стол три тысячи, надеясь, что этого хватит, Стас выскочил из зала.

* * *

Утро добрым не бывает. Станислав Олегович не спеша шёл по коридору колледжа вдоль голых свежеокрашенных стен. Хорошо, что сняли эти дурацкие плакаты, намозолившие глаза. И цветы в разномастных горшках убрали с подоконников, которые уже давно не радовали глаз ухоженным видом. Он старался думать о какой-нибудь ерунде, а когда ерунда закончилась, начал прокручивать в голове предстоящую лекцию у третьекурсников. И всё для того, чтоб наконец-то улетучилось из памяти вчерашнее происшествие. Это был крепкий щелчок по его мужскому самолюбию, и невесёлые мысли, засев в голове, никак не желали исчезать. Значит, староват и был забракован? Неужели это правда? Ему всего-то тридцать восемь. Рано ещё годам предъявлять свой счёт такому молодому мужчине.

Но его отвергли, и так будет дальше? Юным леди стал совсем не интересен Станислав Руденко? Стас намерен проверить это нелестное утверждение, и даже наметил жертву, да простит его Всевышний.

Девчонка из бассейна очень похожа на его студентку Сашу Павловскую. Те же распахнутые миру зелёные глаза, нежный румянец высоких скул, пухлые, не нуждавшиеся в помаде губы. Станислав вспомнил, как Александра вздрогнула всем телом, когда на прошлом занятии он положил ей руку на плечо. С его стороны это был лишь непроизвольный жест мимолётного сочувствия… Расстроенная была, чуть не плакала, вот и подошёл. Он чувствителен к женским слезам и твёрдо знает — красивые женщины не должны плакать.

Едва начав лекцию, Станислав нашёл её глаза среди десятка других, устремлённых на него глаз. Если и эта отвергнет, плохи его дела. Стас не собирался заводить с ней роман, связь преподавателя и студентки чревата большими неприятностями. И это хорошо, он тоже не приветствовал такие некрасивые, неправильные отношения. Хотя… Лёгкая интрижка на стороне убавит с десяток лет его трагического возраста, вернет молодость и хорошее расположение духа. Но только не на работе, не в колледже, несмотря на то, что здесь полно соблазнов. Юные, манкие красавицы, блондинки, брюнетки, рыженькие, тут они на каждом шагу. На любой вкус. Любоваться можно, трогать нельзя.

Сделав паузу, Станислав снова взглянул на предпоследнюю парту в левом ряду. Заметив его взгляд, Саша испуганно отвела глаза в сторону. Неужели почувствовала его интерес, особое к ней отношение? Или поняла, что она жертва его эксперимента, замешанного на непомерном мужском тщеславии и неуверенности в себе? Очень может быть, женская интуиция — великая вещь, которой ещё никто не нашёл убедительного объяснения. Станислав вполне удовлетворится тем, что она будет готова к роману с ним, что он, взрослый мужчина, покажется ей достаточно привлекательным, чтобы лечь с ним в постель. И всё, эксперимент на этом закончится, и его уязвлённое самолюбие будет удовлетворено.

Звонок прозвенел неожиданно, студенты зашумели, радостно захлопывая тетради, готовые вскочить с мест и броситься вон из душной аудитории.

— Мелентьева и Павловская, останьтесь. Договоримся о времени консультации по дипломной работе.

Александра подошла последней, когда отличница Мелентьева, оставив ему флешку с черновиком диплома, покинула класс.

— В какой стадии ваша работа?

— В начальной.

— А конкретнее, Александра?

Она неотрывно смотрела вниз, словно пыталась рассмотреть что-то под ногами. Разговор не получался.

— Ну, и что мне с вами делать? Давайте, что ли, завтра в «Буше» встретимся? На Малой Морской? Часиков, скажем, в шесть. Я живу там рядом. И разберёмся с вашей работой.

Сказал и недовольно нахмурился. Сразу встреча в кафе, это не слишком? Хорошо, догадался добавить, что живёт рядом, пусть думает, ему просто так удобно. Кстати, это недалеко от истины.

— Спасибо, Станислав Олегович. Я буду.

Что ж, первый ход сделан. Он сложил в портфель новенький нетбук, предварительно с удовольствием проведя рукой по гладкой крышке, и улыбнулся. Игры, в которые играют люди, какими странными они бывают. Сегодня мысль утвердиться в своей мужской привлекательности не казалась ему уже такой актуальной, но будет забавно сыграть в эту игру. Смущение девушки указывало на близкую победу. Или он льстит сам себе?

В кафе он вошёл ровно в шесть и сразу увидел её напряжённую, обтянутую тонкой блузкой спину. Сквозь ткань, рядом с чёткими линиями лямок бюстгальтера были отчётливо видны худые лопатки, похожие на пробивавшиеся крылышки, трогательные и беззащитные. Круглые колени целомудренно сдвинуты… Стас прерывисто вздохнул, недовольный собой. Вот зачем он видит то, что видеть совсем необязательно?!

При его появлении девушка вскочила, стрельнув глазами, быстро отвела взгляд.

— Давно ждёшь? Да ты садись, садись.

— Здравствуйте. Я вот…

Она провела рукой над разложенными на столе листами бумаги.

— Сначала перекусим, дела потом, — Станислав отодвинул в сторону бумаги и синюю пластиковую папку с размашистой надписью «диплом». — Ты что предпочитаешь?

— Спасибо, я не буду, — она отчаянно затрясла головой, нет, нет.

— В кафе, знаете ли, едят, дорогая Александра. Опасаетесь, что это будет похоже на свидание? — спросил, понизив голос.

Ох, ты, покраснела, смутил он барышню своей шуткой! А всё потому, что Стас ненавидел пресные разговоры. Жизнь и так достаточно скучна, и надо быть глупцом, чтоб иногда не добавлять в неё немного перца.

— Значит, выбор за мной.

Он встал и направился к ярко освещённой витрине, где на ажурных бумажных салфетках лежали пирожные. Большие и маленькие, круглые и квадратные, с ягодами и шоколадом. Думал недолго, тут отменные вензели с малиной, пробовал, оценил. Добавив парочку эклеров, вернулся к столику.

— Ну, вот наш сладкий перекус, — белая тарелка заняла место в центре стола. — С таким допингом быстрее разберёмся с вашей работой. А кофе чуть позднее. Заказал вам раф.

— Раф!? — девушка засмеялась, слегка закинув голову. — Меня просто преследует этот напиток, добавила она. — Ещё совсем недавно я и знать не знала о его существовании.

Смех расслабил её, поставив локти на стол, она упёрлась подбородком в скрещенные руки. Такая милая и невинная, что ему стало неловко за свои дурацкие планы. Стыдись, старый ловелас Руденко, стыдись.

Принесли кофе, и они дружно сделали по глотку. Ну, вот, уже и глаза у студентки заискрились. Хорошо, что она не из тех, которые ноги и грудь, таких сейчас пруд пруди, и его от них тошнит. Подделки! А эта Павловская настоящая и очень милая! Качества, которые Стас ценил в женщинах даже больше внешней привлекательности и ума. И он хочет использовать это юное создание, чтобы что-то там себе доказать? Совесть — подруга по жизни, словно ворчливая старушенция, снова заговорила громким, недовольным голосом.

Да понял он, понял!

— Вот что, Александра, мне бежать надо. Дела, — сделав несколько глотков кофе, Станислав решительно отставил чашку.

— Уже? — она повернула к нему расстроенное лицо.

— Давайте вашу писанину, я дома полистаю.

Стас смотрел, как мелькали собиравшие листы девичьи руки, лёгкие и нервные, и хмурился, недовольный собой. Эта девушка — дорога в никуда, смешно и нелепо думать, что у них что-то может быть. Тогда что он здесь делал? В его жизни всегда много вопросов, а вот с ответами бывает напряжёнка… Уходи уже, иди домой, к понятной и родной Тамаре, которая под хиты Муз-ТВ варила бульон из цыплёнка на их белой кухне, когда Стас уходил из дома. Его жена — очаровательная брюнетка с оливковой кожей, с низким соблазнительным голосом, чудесная женщина, отличающаяся весёлым нравом. Тогда какого чёрта ему ещё надо?!

Забрав папку, кивнув в ответ на её прощание, он пошёл к выходу, затылком чувствуя удивлённый взгляд юной студентки Александры Павловской.

Глава 3

Горло болело сильно, словно злой зверёк драл его острыми коготками. Только этого не хватало! Появилась мысль достать из шкафа бутылку красного, что немного поднять настроение, чтоб захотелось улыбнуться миру и на всё махнуть рукой. Но, нет, она немедленно прогнала эту неправильную мысль. Ольга дала себе слово и будет держаться, хоть Тима и соблазнял иногда, извлекая вечером из холодильника запотевшую бутылку, звенел рюмками, бросая на жену вопросительные взгляды…

Мелкий озноб прошёлся по спине. Кажется, ей всё-таки нужно отправиться в поликлинику и, потолкавшись в очередях, получить законный больничный. Словно в доказательство правильности этой мысли, разрезая тишину утра, сильный приступ кашля сотряс тело. Тимофей, разбуженный неприятными звуками, недовольно крутнувшись в постели, натянул на голову одеяло и снова затих.

Уже через час, среди таких же кашлявших и сморкавшихся бедолаг, Ольга сидела у белых дверей кабинета с табличкой «Терапевт Г.С. Левина». Кажется, она тут надолго застряла, наш народ любит болеть и лечиться. Скучая, рассматривала людей напротив. Как же бывают некрасивы человеческие лица…

Внезапно её осенило, а ведь это то же самое место! Да, оно! Ошибки быть не могло. Петля времени, совершив круг, снова сомкнулась здесь, у этих дверей. И швырнула в прошлое. С этим коридором, где, кажется, мало что изменилось, для Ольги связан один из самых незабываемых моментов её далёкой юности. Тут, в этом самом месте она познакомилась с человеком, с которым много лет ей было тепло, хорошо, спокойно. Со своим будущим мужем.

Как всегда, при воспоминании о муже привычно заныло внутри. Не отболит никак эта потеря, что навылет прострелила сердце. Крепко они были связаны, как канатами, толстыми и прочными, вот и не разрубить. Ольга привычно вздохнула. Кажется, вздохнёшь, и станет легче, так, самую малость…

Штрих, еще один… Память услужливо дорисовывала картину тех далёких событий.

В тот памятный день здесь, в узком коридоре поликлиники, они сидели друг напротив друга. Ольга сразу обратила внимание на черноволосого парня приятной внешности. Толстый свитер домашней вязки облегал крепкие плечи. Сразу возникла симпатия, такого с Ольгой давно не случалось. Кажется, тот тоже оценил её молодость и привлекательность: иногда Ольга, поднимая глаза, успевала заметить его внимательный взгляд, который парень тут же отводил в сторону.

Она вышла от врача с ворохом рецептов, пошла в аптеку. Было жаль, что молодой человек остался там, у кабинета, ждать своей очереди, было жаль, что их переглядки ни к чему не привели. Но как оказалось, судьба знала, что делает. Когда в назначенный день девушка пришла в поликлинику на повторный приём, молодой человек тоже был там. Словно и не уходил никуда, ждал её здесь целых три дня. Ольга села рядом с ним, потому что в ряду стульев, стоявших у кабинета, к счастью, к её огромной радости это было единственное свободное место. Случайно, на коротенькую секунду сомкнулись их колени, и торкнуло в сердце. Она поняла — это знак. Взглянула на парня прямо и с вызовом. Этот взгляд призывал к действию на том простом основании, что он мужчина. Ну же, заговори! Комплимент дурацкий скажи или просто «привет». Не будь истуканом! Но черноволосый молчал. А, была-не была! Лучше сделать и пожалеть… Но она не пожалеет.

— Вы уже выздоровели? — сказала первое, что пришло в голову.

— Да, а вы? — он улыбнулся дружелюбно и весело, и эта улыбка окончательно покорила Ольгино сердце.

— И я. Мы молодцы!

— Это вы молодец. Вы смелая. И красивая, — добавил парень смущённо.

Из поликлиники они вышли вместе и, не сговариваясь, пошли в одну строну. Ноги привели их на набережную Лейтенанта Шмидта, на Благовещенский мост, украшенный изящной решёткой, на которой мчались навстречу друг другу фантастические кони. Постояли тут, плечом к плечу, любуясь величественными зданиями, которые плотной цепью выстроились вдоль набережной, рассматривали пришвартованные к причалам суда. Большая Нева сонно плескалась рядом, её тёмные воды отражали их зыбкие фигуры, соединяя их воедино быстрой волной. Осмелев, Николай взял Ольгину руку в свою ладонь, легко сжал её пальцы, и это было так трогательно, что захотелось плакать. Как всегда, когда много счастья внутри…

Постояв, пошли дальше, никуда не спеша, говорили о чём-то простом и понятном. Великий Иван Крузенштерн одобрительно смотрел на них со своего гранитного постамента. Гуляли весь день, пока не пришла ночь, которая, как чёрная кошка, ластилась у ног, радуясь их стремительной любви. А прощаясь, назначили встречу на следующий день. И больше не расставались…

Тогда они ещё не знали, что впереди годы настоящего счастья. А потом крах… А потом смерть… Исчезновение… Любви, радости, благополучия, того, что называется счастьем. Это было так больно, словно руку оторвали или выломали плечо…

И чёрный омут беды затянул Ольгу, не выбраться. Горе сделало слабой. Тогда она умерла вместе с ним, умерла раньше смерти… И с тех пор плачет иногда невидимыми слезами, проливающимися внутри. Где-то там, у самого сердца…

— Следующий!

Строгий голос медсестры, выглянувшей в коридор, прервал воспоминания. Стоп-кадр. Остановился фильм её жизни. Жизни, исчезнувшей навечно, такой хорошей, такой незабываемой. Ольга поднялась, прошла в кабинет. Картинки минувшего исчезли, но виденье ещё вернётся к ней, может, даже сегодняшней ночью. Сны Ольга видела часто. Там, в чистом поле, махал ей рукой, уходя вдаль, любимый мужчина, там пели птицы, поднимаясь к самым облакам, кружили у самого солнца, свободные и счастливые. А ей, птахе с переломанными крыльями, уж никогда не влететь в синее небо… Она берегла эти минуты прошлого, не отпускала в мир забвения, чтоб сохранить в памяти навсегда…

Когда вышла из кабинета, ещё минуту постояла здесь, в этом памятном месте. Уходить не хотелось, тут всё грело душу. Даже болезнь начала отступать. Наверное, любое место, где ты когда-то был счастлив — место твоей силы.

* * *

Любила ли она Тимофея? Наверное, нет. Но держалась за него двумя руками. Для неё женщина без мужчины — человек второго сорта. Ненужная, не сгодившаяся… Так говорил отец, и Ольга ему верила. У отца опыт, у отца мудрость, прав он, сто раз прав.

А Тима её любил, это она точно знала. И ценила. Потому что слабую полюбил, с раздраем в душе, чёрненькую. Беленькую и другой бы, может, смог. Приятельницы на работе говорили — пристроился мужик непутёвый, нашёл дурочку, сел на шею. Ольга не верила им. Завидовали, наверное, сами-то в счастье не купаются. А тут красивый мужчина, золотые кудри. Как глянет иногда своими голубыми глазищами, улыбнётся уголком рта, имя её произнесёт низким грубоватым голосом — и Ольга ему всё готова простить. Неидеален, ленив, это да, домашние дела не для него. Ну и выпить любил, тут и она не без греха.

Жили не слишком хорошо, но и у них бывали чудесные дни, когда Ольга, весёлая и шумная, затевала вдруг пироги, доставала чайный сервиз, устраивала чаепитие. Мирно сидели втроём, разговаривали, избегая неприятных тем. Саша хвалила её выпечку, ела пироги и конфеты и, как в детстве, улыбаясь, разглаживала руками фантики.

Да, надо снова устроить такой же маленький семейный праздник. Сегодня поглотает таблетки, отлежится, а завтра прямо с утра займётся пирогами. Может, и отношения с дочерью, которые никак не хотели налаживаться, станут лучше. Александра — её головная боль. Не признаёт дочь отчима, едва терпит. Если б знала Ольга, что так будет, сто раз бы подумала, прежде чем с ним в ЗАГС бежать.

Как это часто бывает, Ольгины благие намерения пошли прахом. Пироги были, с первой частью своего незамысловатого плана она справилась. Тима ел с удовольствием, запивал молоком. Притянув Ольгу, хлопотавшую у стола, приобнимал за талию, говорил, что его жена — замечательная кулинарка.

Но вот собраться втроём за столом не получилось. Как оказалось, дочь устроилась на работу, но ни словом не обмолвилась об этом. Ничего себе, тихушница! На звонки не отвечала, пришла поздно вечером, вся пропахшая кофейным ароматом, и сразу отправилась спать. Ладно, утром поговорят.

Но утром поговорить не получилось, Александра умчалась чуть свет. Значит, мать переживает, а дочь и разговаривать не хочет? Нельзя так, должна ж понимать. Ах, Сашка, Сашка…

Тишину квартиры разрезала переливчатая трель телефонного звонка. Кому это она могла понадобиться с самого утра? От таких нежданных звонков жди неприятностей. Отвечать не хотелось, но звонок был настойчив, ввинчивался в уши, требуя внимания.

— Да, — рявкнула Ольга в трубку, мысленно кляня настырного человека на том конце телефонной линии.

— Павловская, доброе утро! Как ты там?

Она узнала голос своей начальницы Татьяны Алексеевны.

— Доброе, — хоть Ольга в этом и не уверена. — Лечусь. Что-то случилось?

— Пока не знаю. Тебя просила зайти директриса фирмы, где ты убиралась месяц назад. «Транс-авто», помнишь?

— Да. А что ей надо? Какие-то претензии? — забеспокоилась Ольга.

— Не сказала. Зайди, когда легче станет, ладно? Выясни. Нам с ними ещё долго иметь дело.

— Ладно…

Её собеседница отключилась. Ольга слушала тишину в замолкнувшем телефоне, мучительно соображая, что могло быть не так. Она уверена, что ничего не сломала, ничего не испортила и замечаний не получала. Ольге нравилось там, она жалела, когда её перевели на новый объект.

Что за люди, поболеть спокойно не дают! Ольга направилась к шкафу, потянула с полки толстый свитер с глухим воротом. Да, прямо сейчас она поедет туда и всё узнает. Иначе ждут её не самые приятные ощущения, тревога взвинтит нервы, а тягучее беспокойство окончательно испортит остаток дня.

Несмотря на серый день, светлое здание бизнес-центра весело блестело высокими окнами, ряды которых почти сливались в единые сверкающие ленты. Ольгин пропуск ещё действовал, и она без проблем прошла через турникет, поднялась на лифте на знакомый четвёртый этаж и по бесконечному коридору направилась к кабинету управляющей. Ей нравилась деловая суета, царившая тут, осознанная и негромкая, нравились работавшие здесь люди, их умные лица и быстрые шаги.

Секретарши в приёмной не было, и никто не помешал Ольге сразу пройти к дверям, табличка на которых указывала нужное имя.

— Разрешите? — она шагнула в небольшой кабинет, заставленный мебелью из светлого дерева. — Я Ольга Павловская, вы просили зайти.

— Да, просила, — женщина с интересом взглянула на неё, сдвинув вниз очки. — Присаживайтесь.

Присаживаться? Разве предстоял долгий разговор? Такое начало и оценивающий взгляд начальницы смутили Ольгу. Она внутренне сжалась, приготовившись к неприятностям. И к отпору, если понадобится.

— Вы ведь бухгалтер по специальности?

Ольга кивнула. Хотя непонятно, зачем её об этом спрашивают?

— Хочу предложить вам работу, — женщина поднялась из-за стола, прошлась по кабинету, каблучки красных туфель дробно стучали по полу. — Бухгалтер по расчёту заработной платы. Справитесь?

Что? Ольга не ослышалась? Её явно с кем-то перепутали.

— Вообще-то я уборщицей у вас работала, — с вызовом сказала она.

— И что? — возразила её собеседница. — Всю жизнь полы драить собираетесь?

Значит, именно ей предлагалась такая приличная работа? Да ладно! Мир сошёл с ума? Или только один его представитель, эта женщина в чёрном костюме? Что-то здесь не так, у Ольги нюх на такие вещи…

— Почему именно я? В Питере полно бухгалтеров, которые с удовольствием займут это место.

— А что это за люди? Люди с улицы, правильно? Вас же мы хорошо знаем, и это очко в вашу пользу. Так да или нет?

— Если мне помогут… — нерешительно начала Ольга и продолжила уже более уверенно: — Я согласна.

— Вот и договорились. В понедельник приходите сразу в отдел кадров с документами, я распоряжусь.

Что это было?! Господи! Волны восхитительных мурашек бежали по коже. Она шла по знакомому коридору, улыбаясь глупой улыбкой и едва удерживаясь от желания подпрыгнуть, крутнуться на месте или издать громкий победный крик. Эмоции требовали выхода, рвались наружу. Неужели колесо фортуны крутнулось, наконец, в её сторону?

Ольга вышла из здания бизнес-центра и, окунувшись в обычную сутолоку петербургских улиц, пешком направилась домой. Надо прогуляться, привести мысли в порядок, посмаковать собственный маленький триумф, неожиданное везенье. Кажется, даже болезнь отступила, не хочет портить ей эти хорошие минуты. Болезни, они такие, непредсказуемые, никогда не знаешь, чего от них ждать…

Здания советской постройки на оживлённом проспекте, по которому она шла, провожали Ольгу стеклянными глазницами окон, внимательные, они следовали за ней взглядом. Сталинский ампир, помпезный и величественный, хорош, не налюбоваться… Какой всё-таки красивый её родной город… Или это радость, плескавшаяся внутри, подогреваемая мыслями о замечательном будущем, которое придёт на смену её серой жизни, расцвечивала всё вокруг? Кругом те же дома, те же тротуары и колыхавшиеся перед глазами спины людей, которые обгоняли её. И то же в серых тучах питерское небо, но она-то знала, там, за облаками, солнце, горячее и яркое. Восторг, теснясь в душе, не утихал. А может, это и есть счастье? Пришло, заблудившееся… Нашло её снова. Дождалась…

* * *

На домашних потрясающая новость, которую Ольга торжественно объявила за ужином, совсем не произвела впечатления. Последовала минута недоумённого молчания и крайне удивлённых взглядов мужа и дочери. Наконец, повисшую в воздухе тишину нарушил голос Александры.

— Мам, тебе это надо? Ответственная работа, с деньгами, — дочь скомкала в руке бумажную салфетку. — Тут квалификация, знаешь, какая нужна, чтоб не наворочать ошибок.

— И правда, ещё подпишешь что-нибудь не то, — подхватил Тимофей. Он продолжил прерванный процесс поглощения салата оливье, который по случаю торжественного события приготовила Ольга. — А потом, глядишь, и недостачу на тебя повесят.

— Я буду осторожна, — мрачно ответила Ольга. — Сто раз проверю, прежде чем что-то подписать.

— Запросто подставят, может, так и задумано. Иначе, зачем ты вдруг им понадобилась? — В голосе Тимофея лёгкое презрение. Он дотянулся вилкой до золотистой куриной грудки, добавил аппетитный кусочек в свою тарелку. — Нечисто дело, точно тебе говорю.

— В самом деле, мам, опытных бухгалтеров не нашлось, что ли? — Саша бросила на стол истерзанную салфетку. — Странно всё это.

— Они меня хорошо знают. Я свой человек, — возразила Ольга, но фраза прозвучала неубедительно, она и сама это понимала.

— И потом, тебя с утра до вечера дома не будет, — не унимался Тимофей. — А сейчас у тебя короткий рабочий день. Можно только радоваться такому счастью. Оль, в твоей сегодняшней работе столько плюсов…

— Даже не старайся, бесполезно, — её голос прозвучал непривычно твёрдо. — К тому же я уже уволилась.

Ольга была расстроена. Как всё трудно, как неправильно… Праздник не получился. Не ожидала она, что семья не поддержит её решение, её желание жить лучше, выйти на другой уровень. Денег заработать для приличной жизни, в конце-то концов! И поднять самоуважение, которое находится на критической, ниже плинтуса, отметке.

Чтоб не захлестнула обида, Ольга встала, отправилась на кухню. Кухня в шесть квадратных метров, с затейливой, лентой опоясывавшей стены плиткой, выложенной ещё Николаем, с подобранной вместе с ним удобной мебелью, — лучшее место в доме. Эти стены в весёлых обоях, с полками, заставленными керамикой, всегда дарили ей покой. Раздвинув цветные шторки, Ольга прижалась лбом к оконному стеклу, ощущая острое чувство одиночества. Только фиалки сиреневыми, голубыми, розовыми глазами улыбались ей с подоконника. Да, она одна, и это пора принять. Одна со своей болью, и эта боль такая — словно лезвием полоснули по венам. Николай выскочил бы следом, обнял бы за плечи, затормошил… И всё бы расставилось по своим местам.

— Мам, ну ты чего? — Александра заглянула на кухню, подошла, остановилась рядом. — Расстроилась? Прости, непутёвую, — обняла одной рукой, заглянула в лицо. Всё-таки она дочь своего отца.

— Да ладно, всё, проехали, — Ольга отошла к мойке, загремела посудой.

— Но я о тебе беспокоюсь, — Сашка не отставала. — Если не получится, сама же себя загрызёшь.

Читай, сорвёшься в очередной запой? И опять жизнь кувырком? Этого не будет, исключено, Ольге уже с лихвой хватило и всеобщего осуждения, и мук совести, и головной боли по утрам.

— А может, я не права? — голос дочери за спиной, задумчивый и тихий. — Да, знаешь, наверное, стоит попробовать. Если ты по-настоящему захочешь, у тебя всё получится.

Подскочил Бадди, потыкался в ноги мохнатой мордой, вьюном покрутился рядом, словно тоже высказал своё молчаливое одобрение. Чёрные глаза-маслины просили внимания и ласки. Протянув руку, Ольга погладила его мягкую спину, потрепала уши. Милый, милый…

Она знала — всё у неё получится. Потому что верила в свои силы, потому что отчаянно, всей душой желала перемен. Получится. Тут без вариантов. Другого не дано. Только так…

Глава 4

— Лиль, ты заметила, какой у него сегодня интеллектуально-мрачный вид?

— Правда? — рассеянно отозвалась Лиля.

После трёх пар, они возвращались домой. Ленивый снег, заметая город, шёл с самого утра, медленно, но верно заставляя навсегда исчезнуть под его лёгким покровом последние следы осени.

— Ага. Погоди-ка! — Саша схватила подругу за руку, намереваясь без осложнений перейти через раскинувшуюся на асфальте грязную лужу из подтаявшего снега. Главное, не промочить ноги. Лильке что, её ноги облачены в сапожки от бренда Baldinini, кажется, Александра правильно запомнила это красивое итальянское имя. А вот её сапоги дышали на ладан, и скромные финансовые возможности пока не позволяли купить новые, хотя в планах эта покупка шла первым пунктом. Ничего, не впервой, дома набьёт газет внутрь, к утру несчастные сапожки просохнут. — И чёрный свитер так ему к лицу, — наконец продолжила она, удачно преодолев препятствие. — Похож на французского актёра, как его, Дюжардена, да?

— По мне так обычный мужик, — не согласилась Лиля. — Но ведь у влюблённых особое зрение.

Она тряхнула головой, позволив свисавшим из-под шапки каштановым локонам, взлетев, плавно и красиво опуститься на норковую оторочку воротника. Лиля красивая, парни голову сворачивали, стоило ей появиться. Высокая, изящная, длинноногая. А ещё в её арсенале убойное сочетание синих глаз с густыми тёмными волосами. Александра в сравнении с ней бледная немочь. Хотя… Есть в таком заявлении доля обычного женского кокетства.

— Итак, что мы имеем? Девушка, созрев для любви, нашла свой краш. Но ей бы выбрать объект помоложе, — продолжала Лиля. — Зачем нам олды, это просто сумасшествие какое-то! Одна надежда, что скоро пройдёт эта неправильная любовь.

— Молодость на то и дана, чтоб хоть раз сойти с ума. А ты рассуждаешь, как древняя пенсионерка. Лиль, думаешь, он женат?

— Ну что тебе ответить, чтоб не слишком расстроить? Скорее всего. Сытая рожица, ухоженный вид. И совсем не сложно узнать о его семейном статусе. Хочешь, выспрошу у секретарши?

— Не надо, пусть у меня останется надежда, что мы можем быть вместе, — мечтательно вздохнув, Саша развернулась к подруге, вгляделась в лицо. — А ты сегодня какая-то не такая. Задумчивая. Дай угадаю, неужели появился тот, о ком теперь твои мысли?!

Лиля кивнула.

— Кажется, да. И спасибо, ты наконец-то и на меня обратила внимание, — в голосе подруги лёгкая обида.

— Ничего себе! И она молчит! — Александра даже остановилась посреди тротуара, затормозив движение шедших сзади людей. — Рассказывай!

Событие это было из ряда вон. Дело в том, что симпатичную девушку Лилю давно одолевали парни, но никому ещё не удалось по-настоящему зацепить её сердце. И теперь, похоже, принц на белом коне где-то преградил ей дорогу? Невероятно!

— Прогуляемся? Самой не терпится поделиться.

Они оставили позади станцию метро «Выборгская» и по просторному и малолюдному Лесному проспекту направились в сторону Финляндского вокзала.

Свой рассказ Лиля начала издалека.

— Вот всегда говорю себе: не набирай всякой всячины в магазине! Вчера накупила два пакета продуктов, тащу их по улице, себя ругаю. Сзади слышу мужской голос, молодой человек разговаривает по телефону. Громко так. Что-то про Алку, с которой кто-то должен расстаться, потому что Алка кому-то совсем не подходит. Лицо, да, хороша, но характер… — Лиля сделала глубокий вдох, надо отдышаться.

— Ну? А что потом? — Александра с нетерпением ожидала дальнейшего развития событий. Пока что-то ничего не понятно.

— Догнал он меня и, продолжая говорить, наклонился и взял из моих рук один пакет. И просто пошёл дальше. Я за ним, пытаясь сообразить, возмущаться мне или подождать. Пока я думала, он разговор закончил и ко мне повернулся. Симпатичны-ый, жуть! «Ну и почему вы так не любите себя? Носите такие тяжёлые сумки? Давайте сюда ваш второй пакет». Строго так сказал и добавил: «И почему ваш муж вас не бережёт? Смотрите, сколько вопросов у меня возникло». «А мужа нет», — говорю. «Вполне возможно, я ваш будущий муж». Во, заявил, да?

— Да, — Саша восхищённо ахнула. — Ну, а ты?

— А я говорю, что слово «возможно» тут в самый раз.

— А он?

— Спорим, говорит, что Игнат Соболевский станет мужем… Как вас? Пришлось ответить. Я смеюсь, он серьёзен. А тут уже и до подъезда дошли. «Думаю, ещё рано знакомить моих родителей с будущим мужем», — говорю ему. «Да, — отвечает парень, — долой банальности, никаких чашечек кофе».

— А потом?

— А потом он исчез, — мрачно ответила Лиля и замолчала.

— И телефона не попросил?

Лиля отрицательно помотала головой.

— Н-да, так круто заинтересовать и исчезнуть? Лиль, он появится, поверь, — с жаром провозгласила Саша, хотя полной уверенности в голосе не было.

Дальше шли молча. Уже появился перед глазами фасад здания вокзала с огромными зеркальными окнами, с башенкой, увенчанной тридцатиметровым шпилем, который чётким силуэтом вырисовывался на фоне серого неба. И павильон входа в метро совсем рядом.

— Лиль, я на работу.

— А я домой…

Спустившись вниз, к поездам, подруги разошлись по разным перронам. Лиля уехала первой, махнув рукой на прощание, а Сашин поезд ещё мчался ей навстречу где-то там, в таинственном тёмном тоннеле. Совсем рядом обнималась парочка, парень и девушка; поглощённые этим занятием, они никого не замечали вокруг. Даже приближавшийся поезд, вынырнувший из темноты на свет, не спугнул юных влюблённых, не заставил оторваться взглядами друг от друга.

«Счастливые», — подумала с завистью. Когда же и её выберет счастье?

* * *

Страх холодил спину. Совсем скоро назовут её фамилию, и Александре придётся выйти к трибуне для выступлений, к микрофонам, торчавшим вверх, словно усы громадного насекомого. Впереди пятнадцать минут позора, дрожащего голоса, ледяных беспокойных рук, которые непонятно куда деть…

На какие только жертвы не идут несчастные влюблённые ради благосклонного взгляда объекта своего обожания. Вот и она решила выступить на студенческой конференции, чтоб лишний раз зацепил её взглядом симпатичный преподаватель Станислав Олегович. Зацепил и оценил ум и привлекательность своей студентки.

Это был второй пункт разработанного вместе с Лилей плана по его обольщению. Первый Александра благополучно провалила. А всего и надо было столкнуться с ним в магазине, завязать разговор, спросив, например, совета по поводу выбора мяса. А что, резонный вопрос, мужчина должен разбираться в мясе. Раза три перед работой Саша заглядывала в супермаркет, тот, что рядом с кафе, где они встречались, но интересующий её объект там не появлялся. Не повезло, но Всевышний любит тех, кто пытается.

Третий пункт плана они пока не придумали. Лиля даже предложила не ждать у моря погоды и просто заявить о своей симпатии. Мужчины ценят решительных женщин. «Скажи, что любишь», — предлагала Лиля. Но Александра это предложение отвергла сразу, у неё язык не повернётся произнести такие особенные слова!

Лиля назвала её дурочкой и засмеялась. Ей можно смеяться, Лилька вся в шоколаде, тот парень, Игнат, не пропал с концами, а уже через день ждал её с цветами у дверей дома. Этот Лилин триумф стал для Александры сигналом к действию, зелёным светом, отмашкой судьи перед замершими у линии старта спортсменами. Она откроет настоящую охоту на понравившегося ей мужчину. Звучит некрасиво, но в борьбе за счастье, говорят, все средства хороши. Или почти все. «Дерзай!» — сказала она себе, бездействие не самый правильный путь к успеху.

— Следующий докладчик — Павловская Александра, — раздался голос ведущего мероприятие пожилого завуча, устроившегося на сцене за маленьким столиком.

Он поднёс листок к подслеповатым глазам и прочитал тему сообщения «Проблемы современного менеджмента и пути их решения». Тема звучала многообещающе, хотя с путями решения у Саши были большие проблемы.

Александра распрямила спину, гордо вскинула голову, как вчера перед зеркалом, когда отрабатывала жесты, мимику, взгляды, и направилась к трибуне, которая по-прежнему пугала её. Да и сцена — такое жуткое место, зачем она здесь? Когда произносила первые фразы, сердце стучало где-то в пятках. Взглянув в зал, увидела его во втором ряду. Станислав Олегович одобрительно кивнул в знак поддержки. И сразу голос стал громче и увереннее, и пару фраз Александра лихо произнесла, оторвавшись глазами от текста и глядя прямо в заполненный людьми просторный конференц-зал. Там три десятка студентов, разместившись группками, уткнулись в телефоны и явно скучали. Ну и пусть! Ей нет до них дела, ей нужны только одни глаза…

Она говорила и говорила и, увлёкшись, даже добавила что-то от себя, не по тексту. И голос уже не прерывался, звучал уверенно и громко, и коленки перестали дрожать. Кажется, все получилось.

Когда конференция закончилась, Станислав нашёл её в толчее выходивших из зала студентов, сказал, молодец, девочка. Как всегда, Саша не нашла, что ответить, и просто благодарно кивнула. А эти два слова грели ей душу целый день, заставляя беспричинно улыбаться и чувствовать себя счастливой. Всё-таки не зря она целую неделю разбиралась с менеджментом и его мудрёными проблемами. И вот она — заслуженная награда.

«Молодец, девочка». Саша ехала на работу, снова и снова повторяя волшебные слова. Это ли не доказательство того, что она стала интересна Станиславу, сумела выделиться из огромной толпы студенток. Надо постараться закрепить успех на новогоднем вечере, который каждый год устраивался в колледже. Вдруг получится пригласить его на танец, медленный и красивый, ощутить его дыхание, почувствовать его руку на своей талии… На несколько минут он будет её мужчиной…

Новый год — любимый праздник миллионов людей — уже не за горами, несмотря на эпидемию, скоро весь город будет сверкать от новогодней иллюминации всеми цветами радуги. Людям нужен праздник, а Питер в яркой атрибутике приближающегося праздника чудо как хорош! Быстрее бы уж наступила эта чудесная пора нарядных ёлок, разноцветных, весело мигающих гирлянд и искусно оформленных, ярко освещённых витрин магазинов. Оттуда, засыпанные искусственным снегом, будут смотреть на мир сказочные Деды Морозы, и красавицы-Снегурочки с золотыми косами будут стоять рядом. Быстрее бы…

А она опаздывает, замечталась совсем. Александра взглянула на часы и, выйдя из метро, прибавила шагу. В маленькую кофейню на свою первую в жизни работу Александра по-прежнему приходила с удовольствием. Тут мир, где всё в порядке, где улыбаются друг другу незнакомые люди, где запах свежезаваренного кофе на минуту сводит с ума.

Кажется, у неё появился поклонник. Парень, совсем мальчишка, с добрыми шоколадными глазами приходит сюда уж в который раз, сидит подолгу с одной чашкой кофе, и именно Саша — объект его тайного внимания. Иногда, встречаясь с ней глазами, застигнутый врасплох, он испуганно отводит взгляд. Александра тоже отворачивается, потому что еле сдерживает смех. Забавно. Наберётся ли парень храбрости когда-нибудь снова заговорить с ней? Посмотрим. Саша уж точно не собиралась ему помогать.

А пролитый кофе, оказывается, обладает магической силой. Александра хорошо помнит день, когда молодой человек впервые заглянул в кофейню. Заказал раф. Саша заулыбалась, название кофейного напитка, о котором она, невежа, совсем недавно услышала впервые, будет вечно веселить её. Это теперь бариста Александра Павловская знала и ристретто, и фраппе, и флэт уайт, теперь она настоящий ас в способах их приготовления и почти на «ты» с дорогой и умной кофемашиной Promac Green.

Парень не отходил, ждал кофе у стойки, и когда она протянула ему чашку, их руки столкнулись. Результатом оказалось приличных размеров пятно на его светлой куртке. Саша быстро протянула ему салфетку и хмуро наблюдала за попытками молодого человека исправить ситуацию. Куда там!

— Идёмте со мной, — сказала строго, потому что считала виноватым его, не себя. Нечего стоять так близко и так быстро выхватывать чашку из её рук! Вот теперь возись с ним!

Молодой человек затормозил перед дверью с буквой Ж, но Саша решительно дёрнула его за рукав. Салфетка, немного мыла и воды, и она начала усердно тереть злополучное пятно. Подняв глаза на незадачливого посетителя, увидела его смущённое лицо. Вот, дела, надо было просто попросить его снять куртку и не смущать юношу прикосновениями своих рук.

— Снимай!

Он вжикнул молнией, бросил ей на руки куртку и выскочил за дверь. В пять минут всё было закончено, Саша даже слегка подсушила феном большое мокрое пятно, глядя, как оно таяло на глазах.

— Держите, и в следующий раз будьте аккуратнее.

Следующий раз наступил очень скоро, и вот теперь молодой человек посещал кофейню с завидной регулярностью. Лиля говорит, что поклонники нужны, и чем больше, тем лучше, они тешат самолюбие и поднимают собственный рейтинг в собственных глазах. А Саше его жаль, у парня потерянный вид и глаза побитой собаки. Может, стоит поговорить с ним, чтоб не питал напрасных надежд? Пусть знает — её сердце занято. Окончательно и бесповоротно.

* * *

Бывают такие дни, что лучше б их не было. Утро понедельника уже само по себе настораживает, хорошего не жди. Вдобавок ночью ударил крепкий мороз, и Александре пришлось удивлённо поморгать глазами, глядя на низко опустившийся столбик термометра. Кутаясь в махровый халат, она раздвинула шторы. Картина, представшая перед глазами, не обрадовала, на улице кружила белая вьюга, ледяными снежинками рассерженно стучала в окно.

Пока Александра добиралась до метро, метель, змеясь под ногами, бросала ей в лицо хлопья снега и яростно рвала полы старой дублёнки, пронизывая насквозь холодным ветром. Мысль о том, чтобы прогулять занятия, показалась Саше настолько привлекательной, что она чуть не повернула назад к дому. Разум, возмущённый морозной погодой, тут же нашёл компромисс: она сбежит с двух последних пар. Устроит себе маленький отдых. Работать и учиться одновременно и не сойти с ума непросто. Всё, решено! Она и так слишком усердная ученица.

Сказано — сделано. К обеду, продрогшая насквозь, Александра была уже дома. Быстро набрала себе ванну, чтоб отогреться в горячей воде, понежиться немного в тишине и покое. Чувство наслаждения, когда тёплая вода приняла её замёрзшее тело, заставило закрыть глаза. Иногда жизнь — это просто невероятное блаженство…

Саша не сразу услышала, как завозился ключ в дверном замке и открылась дверь. Какого лешего! Явился! Она нахмурилась, испортить минуты блаженной неги может только отчим. Он иногда приходил домой обедать, нечасто, но, видно, сегодня как раз этот неудачный день.

— Сашка, ты дома, что ли?

— Да! — крикнула она недовольно, сейчас начнёт стучать в дверь, нести всякую ерунду.

— Ты там в ванне, что ли? Нежишься? Может, спинку потереть? — он хихикнул. — Так я готов!

Александра не отвечала, надеясь, что отстанет, уйдёт на кухню разогревать свой суп. Лука нарежет, фу… Но Тимофей не уходил.

— Я ещё кое-чего могу, — вкрадчиво продолжил он и шумно вздохнул. — Ты только скажи… Позови, — незнакомая хрипотца в его голосе пугала. — И будешь кричать от кайфа… Никто не узнает, только ты и я.

Что?! Вот, поганец, как только смеет говорить такое?!

А отчим уже стучал в дверь, пытаясь открыть. Сначала тихо, а потом, раззадорившись, начал бить плечом тонкую дверь, пытаясь открыть. Стало по-настоящему страшно. Сашкин здравый смысл подал, наконец, голос — ей надо встать и одеться. И побыстрее! Не успела, замок тихо щёлкнул и сдался, дверь распахнулась, впустив в крохотное пространство ванной комнаты этого мерзкого мужика. Прерывисто дыша, он окинул её похотливым взглядом, разглядывал жадно покрытое пеной тело, и диким блеском почуявшего добычу животного наливались его глаза.

Как отвратительна собственная беспомощность! Александра завизжала, пытаясь закрыть тело руками, но рук не хватало, чтобы прикрыть то, что не должен видеть этот страшный человек. Пятилась назад, в самый угол ванны, в брызгах воды отчаянно сражаясь с ним, била по корявым, жилистым рукам, которые тянулись к ней. Жадные и цепкие, они уже трогали Сашкину грудь и живот, что было просто омерзительно, потом ухватили её ноги, рывком потянули вперёд…

Но есть всё-таки справедливость на свете: потемневший от гнева Сашкин взгляд упал вдруг на маникюрные ножницы, лежавшие на краю ванны. Не раздумывая, она схватила их и со всей силы вонзила в эти наглые паучьи руки. Тимофей охнул и застыл, глядя, как капли крови стремительно стекали по запястью и падали вниз, но через секунду, дико сверкнув на неё глазами, бросился вон.

Он убьёт её за изуродованную кисть, убьёт… В ужасе Саша выскочила из ванны, накинула халат, вставила ноги в тапки и выбежала в коридор. В последний момент, прежде чем исчезнуть с места преступления, догадалась схватить с тумбочки ключи, сдёрнула с вешалки дублёнку и помчалась вниз по лестнице. Александра уже схватилась на ручку входной двери, когда к ней вернулась способность соображать. Что она делает? На улице сильный мороз, мокрая, она вмиг закоченеет.

Развернувшись, бросилась по лестнице вверх, моля всех богов на свете не дать ей столкнуться с отчимом. Мигом преодолев три пролёта лестницы, Саша остановилась, тяжело дыша. В их старом доме широкие лестничные марши… Накинув, наконец, дублёнку, застегнулась на все пуговицы, словно защищаясь от всего, что ещё могло случиться.

Её трясло. Как он посмел! А как она смогла сделать то, что сделала?! Или когда защищаешься, все средства хороши? Или нет? Равнодушные стены подъезда, некогда красивого, украшенного сверху лепниной, тоже не знали ответа. Хоть и видели многое. Когда-то давно, в начале века, так же, как она сейчас, поднималась вверх по кованой лестнице, стуча каблучками, юная гимназистка. Иногда её провожал кавалер, и они целовались здесь, на лестничной площадке. Так говорил отец, рассказывая о необыкновенных питерских парадных. Папа… Он знал много разных историй. И он никогда не дал бы Александру в обиду. Никогда! А она… Скоро Сашка начнёт забывать, как это, когда отец рядом…

Александра стояла, разглядывая полустёртый цветочный декор напольной плитки, и думала, что делать дальше, когда внизу хлопнула дверь. Отчим, держа перед собой кое-как забинтованную руку, быстро спускался вниз. Отправился в травмпункт? Или прямиком в полицию?

Но некогда раздумывать, ей надо убираться из этого дома. Навсегда. Она не останется здесь ни минуты! Бежать, куда глаза глядят — вот что ей нужно. Руки всё ещё дрожали, когда Александра отпирала двери. Ей хватило пяти минут, чтоб одеться и достать с антресолей сумку. Телефон, тетрадки и учебники, косметичка… Как в тумане, она бросала с сумку какие-то вещи, схватила с полки, не разбирая, охапку одежды, кое-как затолкав её туда же, и быстро задёрнула молнию сумки. Всё! Ей надо исчезнуть! Она поедет к Елене, маминой сестре, которая всегда была добра к племяннице. Елена не прогонит. Пока к тётке, на неделю, на месяц, а там видно будет, как жить дальше в этом неприветливом мире несчастливой девчонке Саше Павловской.

Глава 5

— Мам, ты, что, не понимаешь?! Он едва не изнасиловал меня! — голос дочери на том конце телефонной линии захлёбывался от негодования. — И ты опять это стерпишь, вместо того, чтоб выгнать его пинками за дверь?!

— Саш, успокойся! Тима говорит, что случайно зашёл в ванную…

— Случайно?! — перебила Сашка. — Случайно чуть дверь с петель не сорвал?! Кулаком в неё лупил, чтоб открылась, тоже случайно?! — Она уже кричала, заставив Ольгу поморщиться. — Мама, опомнись? Ты, что, слепа? Кому ты веришь?! Этому мерзавцу?

— Я разберусь. — Ольга тяжело поднялась с дивана, столкнув Бадди, пристроившегося на её коленях, и подошла к окну, чтоб открыть форточку. Её лёгким отчаянно не хватало воздуха. — Ты где сейчас? У Лили? Приезжай, поговорим все вместе, как нам дальше жить.

— Приезжай?! Пока он там, ноги моей в доме не будет! На вокзале буду ночевать, но не вернусь!

— Саша, послушай… — волнуясь, Ольга накручивала на палец локон, свисавший у щеки. Слова дочери жгли, безжалостно бередили душу, заставляя чувствовать себя виноватой. Хотя так и есть, кто ещё виноват, что этот человек появился в их жизни.

— Я не хочу больше ничего слушать, мне понятно, на чьей ты стороне, — высокий голос дочери вздрагивал от обиды. — Ты знаешь, кто?! — Она хотела произнести какие-то жёсткие, страшные слова, но сдержалась. — В общем, надеюсь, ты меня услышала.

— Да постой же! Скажи хотя бы, где ты?

Но только короткие гудки завершившегося соединения зазвучали в ответ. Бросила трубку. А ей что делать, кто скажет? Ещё три дня назад Ольга, не раздумывая, встала бы на сторону дочери. Она верила ей, каждому слову верила. Тимофей ещё тот стервец, Ольга и сама это знала. Идеальных другие расхватали, более удачливые, ей не досталось. Ещё три дня назад собрала бы его чемодан, выставила б за дверь, проклиная тот день, когда этот человек появился в её жизни. Недолюбленным тогда показался, неприкаянным, ждавшим любви, и она жизнь свою хотела выпрямить заботой об этом мужчине…

А тут такое дело… Ольга ещё никому об этом не говорила, сама никак не может до конца поверить. Звучит ужасно — беременна она… Сильно и глубоко, уже приличный срок. Прошляпила, проглядела, списывая недомогания на возраст и усталость. С ума сойти можно! Её врачиха в очках с толстыми линзами была категорична. Рожать, другого не дано, другое и опасно, и поздно. С другим не к ней! И по столу хлопнула крепкой ладонью, как припечатала. Вот такие непонятные дела происходили в Ольгиной жизни, есть от чего схватиться за голову.

Ощущая странную беспомощность, Ольга отправилась на кухню. Постояла у окна, вглядываясь в сумрачное небо, в бледный серп луны, стремившийся сквозь облака пробиться к людям; разглядывала голубей, приютившихся на козырьке соседнего балкона, их чётко очерченные силуэты напоминали причудливый орнамент. Таким нехитрым способом она пыталась отвлечься, обрести душевное равновесие, угомонить неспокойное сердце. Но получалось плохо. Точнее, не получалось совсем.

Ольга достала из кармана телефон, нашла в списке номер дочери. Надо обязательно узнать, где она. Как и ожидалось, Сашка вне зоны доступа, не хочет ни с кем разговаривать. Обиделась. Имеет право, родная мать не встала горой на защиту дочери.

Из видавшего виды чайника Ольга налила в стакан воды, сделала пару глотков. А душа хотела свежевыжатого сока, яблочного, а лучше грушевого. Деньги появились, можно купить и фрукты, и соковыжималку, но что делать с привычкой заботиться о других, но только не о себе? А ей сейчас нужна забота и эта, как там, психологическая поддержка. Беременной женщине опасны переживания и неприятности, а ещё опасны гололёд, очереди, давка в общественном транспорте и много чего другого.

Узнав о беременности, Ольга не обрадовалась. Почему? Ясно, как божий день. Первое — возраст, не девочка давно, а второе и главное — время неподходящее, в её семейной жизни всё пока нескладно. Счастливого материнства никак не получится.

Ольга открыла холодильник, достала из банки солёный огурец, второй за вечер. Как всё-таки вкусны эти солёные огурцы. И как всё-таки она устала. От разговора с дочерью, от собственных мыслей, от стука взбудораженного сердца, которое ждёт-не дождётся покоя.

Хорошо, что Тимофей рано завалился спать, Ольга не могла видеть его хмурую физиономию. И сил у неё нет устраивать разборки. Тимофей строил из себя обиженного, пострадавшего от рук злодейки-падчерицы, но рана его, Ольга уверена, не слишком и страшна. И очень даже заслуженная рана, Сашка просто так ножницами махать не станет.

Похоже, эти двое никогда не уживутся вместе, и с этим надо что-то делать. Всё будет зависеть от того, как воспримет Тимофей известие о ребёнке. Вот тогда и придёт время принимать решение. Новый человечек появится на свет, правильно ли будет оставлять его без отца? А смирится ли с присутствием этого отца Саша? Хорошо бы на все вопросы найти правильные ответы. Пусть не сразу, но хоть когда-нибудь…

Но пока она возьмёт паузу и отправится спать, чтоб, крепко закрыв глаза, быстрее оказаться в мире сновидений и грёз, ненадолго сбежать туда от самой себя, от своих проблем. Ольга устроилась на диване, пристроив под голову маленькую подушку, сшитую своими руками в то прекрасное, счастливое время, которое уж не вернуть. Натянула повыше клетчатый плед, закрылась с головой. Впереди семь часов бесценного отдыха и, если повезёт, хороших снов, где счастье и покой, где красивые люди и красивые чувства. А всё остальное потом…

* * *

— Ольга Сергеевна! — коротко стриженая голова секретарши Дины просунулась в дверь бухгалтерии. — Зайдите, пожалуйста, к Кире Андреевне. Прямо сейчас.

Обеспокоенная, Ольга кивнула, поднялась из-за стола. Кира Андреевна, управляющая, странным образом пригласившая Ольгу на работу, зря вызывать не будет. Что-то стряслось? Убереги, небо, от новых неприятностей, ей хватило вчерашних переживаний, и сейчас они ещё колобродили в душе. Быстро взглянув на себя в зеркало и оставшись страшно недовольной увиденным, вышла из кабинета. Длинный коридор приветствовал её хлопаньем открывавшихся дверей, стуком шагов проходивших мимо сотрудников, обрывками их разговоров. Длинный коридор навевал тревожные мысли. Что ждало Ольгу за дверью с медной табличкой, на которой золотыми буквами было выписано имя её начальницы?

— Присаживайтесь!

Кира Андреевна, восседавшая за столом, была сегодня удивительно хороша. Впрочем, как всегда. Сияющая кожа ухоженной женщины, причёска — волосок к волоску, синий пиджак с золотой брошью на лацкане аккуратно облегал плечи и грудь. Ольге никогда не стать такой. И никогда не будет у неё спокойной уверенности в себе, сквозившей в каждом движении её замечательной начальницы.

— В общем, так, моя дорогая, ваша Макарова увольняется по семейным обстоятельствам, — начала Кира Андреевна, едва Ольга опустилась на стул в её кабинете. Без долгих разговоров, эта женщина сразу начинала с главного. — Вам придётся занять её место.

Что такое она говорит? Ольга, ничего не понимая, смотрела на её губы, с которых слетали такие удивительные слова. Ей, которая в фирме без году неделя, предлагают стать главным бухгалтером?! Мир сошёл с ума, если такое возможно.

— Удивлены? А как по-другому? Катя и Вероника слишком молоды для такой ответственной работы, а чужаков у себя в компании, тем более, на таком ответственном посту я видеть не хочу. Ну, что скажете?

Сейчас Ольга скажет, что слишком смело и неразумно назначить её на эту должность. Очень серьёзную должность. Не потянет она, подведёт… И про беременность расскажет. Об этом обязательно надо сообщить, кому нужен работник, который через три месяца уйдёт в декрет? Так честно, так правильно… Сейчас скажет, сейчас, молчать дальше просто неприлично…

— Молчание — знак согласия? Я знала — вы примете правильное решение. — Кира Андреевна встала, присела рядом с ней за столик для посетителей. Тонкий и бледный солнечный луч осветил её строгое лицо. — Не переживайте, у вас всё получится. И в любой момент, слышите, вы можете обратиться ко мне за помощью. Договорились?

«Нет, не договорились», — хотела сказать Ольга, а слова не шли, ненужные, они застряли в горле, всё решив за неё. Но от Ольги ждали ответа, и она кивнула, соглашаясь.

— Вот и славно. Вступаете в должность через две недели, за это время Макарова введёт вас в курс дела. Остаётся пожелать вам успеха. — Женщина встала, давая понять, что разговор окончен.

— Спасибо за доверие, я буду стараться, — наконец, неловко произнесла Ольга первое, что пришло в голову. Она тоже поднялась и на ватных ногах направилась к выходу.

В коридоре Ольга прислонилась спиной к стене, к её прохладным пластиковым панелям, пытаясь успокоиться и угомонить пульсирующую в висках кровь. Перебирая только что сказанные ей слова, смотрела на дверь кабинета Киры Андреевны, поистине волшебную дверь. Там, в кабинете с высокими потолками, её ждали исключительно хорошие новости. Уже второй раз. Это называется везеньем, или фартом, или как-то иначе? Жизнь снова задаривала её. Только за что?!

В последние дни в жизни Ольги произошло столько событий, что она не успевала толком разобраться в них. Но тут всё ясно — она станет главным бухгалтером этой небольшой замечательной фирмы. Это ж просто сойти с ума! Как бы порадовался за неё Николай, подхватил бы на руки, закружил по комнате, с восторгом выкрикивая её имя…

Всё, хватит…

А прекрасным событием, нежданно-негаданно случившимся с ней, хотелось немедленно с кем-то поделиться. Невозможно держать в себе такую отличную новость. Ольга достала телефон, собираясь позвонить дочери. Уж в который раз она это делала, уж в который раз Саша сбрасывала её звонки. Но, может быть, в эти радостные минуты ей повезёт? Радость заразительна, одно к одному.

Не повезло. Сестра вчера звонила Ольге, кляла Тимофея последними словами. Сказала, что Александра у неё, пусть поживёт, так будет лучше. Хорошо, пусть поживёт, но сегодня Ольга заедет к ним. Поговорит или хотя бы оставит денег.

Не получилось. В половине шестого, спустившись вниз, в холл, она увидела Тимофея. При параде, в рубашке белей белого, которая виднелась из-под распахнутой куртки, он, как примерный семьянин, ждал жену с букетом цветов.

— Мы едем в ресторан, — миролюбиво произнёс он и, протянув ей цветы, пригладил есенинские кудри.

— Нет! — произнесла сердито Ольга.

— Да! — ответил Тимофей и, подставив локоть, предлагая зацепиться за его руку, повёл за собой.

В ресторане было шумно, за длинным соседним столом отмечался юбилей маленького суетливого мужчины с грустными глазами, и подвыпившие гости нескладно выводили хором песню про белых лебедей на пруду, которые уже много лет качают павшую звезду, этот вечный хит, который Михаил Танич навсегда подарил любителям ресторанных посиделок. Тимофей, не забывая поднимать рюмку, много говорил, оправдываясь, рассуждал, что он мужик, что взыграло в нём, что он просто заглянул в ванную, но никогда и пальцем бы не тронул, слышь, никогда, он же не самоубийца. И праведный гнев вспыхивал в его синих глазах, а огни крошечного танцпола разноцветными зайчиками скакали по белой рубашке Тимофея.

Артист! Он ещё что-то говорил, Ольга не слушала, ковыряла вилкой салат, в котором было непростительно много майонеза. Ох уж эти рестораны… И снова лебеди на пруду, уж в который раз… Когда ж они угомонятся?

Навалилась усталость, а с ней безразличие. Пора домой… А про новости свои она ни слова Тимке не сказала. Ни про ту, ни про другую. Не заслужил. Да и не время пока. Сохранит внутри, пусть ждут своего часа. В её душе много места для разных хороших тайн.

Глава 6

Как быстро летит время! Скоро четыре месяца, как Александра начала работать в кофейне — и теперь она может уверенно назвать себя хорошим бариста. Не соврёт. Выбирать помол, виртуозно взбивать молоко до блестящей поверхности молочного облачка, работать с сиропами — всё у неё теперь получалось так, как надо.

Бариста — профессия творческая, похожая на работу художника, но вместо полотна шедевр рождается в кофейной чашке. Это шедевр вкуса и потрясающего запаха, первый глоток которого возведёт в ранг божественной любую минуту. Правда, с рисованием на кофе были у Саши небольшие проблемы, до ровных цветочков-веточек далеко. Арт-кофе, видно, не её конёк, но будет она стараться освоить и это не самое простое дело. Главное желание, и всё получится!

Посетителей нет. Ещё десять минут — и Александра повесит на дверь табличку с хорошим, выписанным золотом словом «закрыто». Это слово навевало мысли о долгожданном отдыхе и свободном времени, которого у неё так мало. Саша протёрла салфеткой и без того чистую рабочую зону и, вдохнув в себя запах кофе, лучший запах на свете, убрала на место пакет с зернами класса спешелти. Элитный сорт арабики слишком дорог, поэтому на особом контроле и требует особого к нему отношения.

Кажется, всё в порядке. Она выключила новогоднюю иллюминацию, так утомлявшую глаза. К счастью, через пару дней это сомнительное великолепие, раскинувшееся на стене среди оригинально оформленного меню, будет снято. И это правильно, прошедшие праздники не принесли ей ничего, кроме разочарования, и самое время о них забыть.

Долгожданный новогодний бал в колледже был хорош всем, кроме одного, самого главного: Станислав Олегович там так и не появился. Вот, досада! Это значит, всё впустую: пара недель выбора платья, поиск денег на покупку серебряных лодочек на шпильке, без которых спокойная жизнь дальше не представлялась возможной, модная и дорогая укладка волос в замысловатый пучок в соседней с домом парикмахерской.

Конец ознакомительного фрагмента.