Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он,
полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не
узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Они поворачивались, чтоб итти назад, как вдруг услыхали уже не громкий говор, а крик. Левин, остановившись, кричал, и доктор тоже горячился. Толпа собиралась вокруг них. Княгиня с Кити поспешно удалились, а
полковник присоединился к толпе, чтоб
узнать, в чём дело.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который
полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он
знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся люди.
Но главное общество Щербацких невольно составилось из московской дамы, Марьи Евгениевны Ртищевой с дочерью, которая была неприятна Кити потому, что заболела так же, как и она, от любви, и московского
полковника, которого Кити с детства видела и
знала в мундире и эполетах и который тут, со своими маленькими глазками и с открытою шеей в цветном галстучке, был необыкновенно смешон и скучен тем, что нельзя было от него отделаться.
Само собою разумеется, что полюбопытствовал
узнать, какие в окружности находятся у них помещики, и
узнал, что всякие есть помещики: Блохин, Почитаев, Мыльной, Чепраков-полковник, Собакевич.
— Ужасное невежество! — сказал в заключенье
полковник Кошкарев. — Тьма средних веков, и нет средств помочь… Поверьте, нет! А я бы мог всему помочь; я
знаю одно средство, вернейшее средство.
На другой стороне, почти к боковым воротам, стоял другой
полковник, небольшой человек, весь высохший; но малые зоркие очи глядели живо из-под густо наросших бровей, и оборачивался он скоро на все стороны, указывая бойко тонкою, сухою рукою своею, раздавая приказанья, видно было, что, несмотря на малое тело свое,
знал он хорошо ратную науку.
У папеньки Катерины Ивановны, который был
полковник и чуть-чуть не губернатор, стол накрывался иной раз на сорок персон, так что какую-нибудь Амалию Ивановну, или, лучше сказать, Людвиговну, туда и на кухню бы не пустили…» Впрочем, Катерина Ивановна положила до времени не высказывать своих чувств, хотя и решила в своем сердце, что Амалию Ивановну непременно надо будет сегодня же осадить и напомнить ей ее настоящее место, а то она бог
знает что об себе замечтает, покамест же обошлась с ней только холодно.
— Но
полковник еще в Тамбове советовал нам, офицерству, выявить в ротах наличие и количество поротых и прочих политически неблагонадежных, — выявить и, в первую голову, употреблять их для разведки и вообще — ясно? Это,
знаете, настоящий отец-командир! Войну он кончит наверняка командиром дивизии.
— Вижу, что ты к беседе по душам не расположен, — проговорил он, усмехаясь. — А у меня времени нет растрясти тебя. Разумеется, я — понимаю: конспирация! Третьего дня Инокова встретил на улице, окликнул даже его, но он меня не
узнал будто бы. Н-да. Между нами — полковника-то Васильева он ухлопал, — факт! Ну, что ж, — прощай, Клим Иванович! Успеха! Успехов желаю.
— Единодушность надобна, а картошка единодушность тогда показывает, когда ее, картошку, в землю закопают. У нас деревня 63 двора, а богато живет только Евсей Петров Кожин, бездонно брюхо, мужик длинной руки, охватистого ума. Имеются еще трое, ну, они вроде подручных ему, как ундера —
полковнику. Он, Евсей, весной
знает, что осенью будет, как жизнь пойдет и какая чему цена. Попросишь его: дай на семена! Он — дает…
До утра Клим не мог уснуть, вспоминая бредовой шепот
полковника и бутылочку красных чернил, пронзенную лучом солнца. Он не жалел
полковника, но все-таки было тяжко, тошно
узнать, что этот человек, растрепанный, как Лютов, как Гапон, — убит.
— Проси, — говорил мой отец и, обращаясь к Пименову, прибавлял: — Дмитрий Иванович, пожалуйста, будьте осторожны при нем; у него несчастный тик, когда он говорит, как-то странно заикается, точно будто у него хроническая отрыжка. — При этом он представлял совершенно верно
полковника. — Я
знаю, вы человек смешливый, пожалуйста, воздержитесь.
На другой день мерзавец офицер Соколов донес
полковнику, и я, таким образом, замешал трех лучших офицеров, которые мне делали бог
знает сколько одолжений; все они имели выговор, и все наказаны и теперь должны, не сменяясь, дежурить три недели (а тут Святая).
Корнилов был назначен за несколько лет перед приездом в Вятку, прямо из семеновских или измайловских
полковников, куда-то гражданским губернатором. Он приехал на воеводство, вовсе не
зная дел. Сначала, как все новички, он принялся все читать, вдруг ему попалась бумага из другой губернии, которую он, прочитавши два раза, три раза, — не понял.
Горничная жены пензенского жандармского
полковника несла чайник, полный кипятком; дитя ее барыни, бежавши, наткнулся на горничную, и та пролила кипяток; ребенок был обварен. Барыня, чтоб отомстить той же монетой, велела привести ребенка горничной и обварила ему руку из самовара… Губернатор Панчулидзев,
узнав об этом чудовищном происшествии, душевно жалел, что находится в деликатном отношении с жандармским
полковником и что, вследствие этого, считает неприличным начать дело, которое могут счесть за личность!
Сейчас написал я к
полковнику письмо, в котором просил о пропуске тебе, ответа еще нет. У вас это труднее будет обделать, я полагаюсь на маменьку. Тебе счастье насчет меня, ты была последней из моих друзей, которого я видел перед взятием (мы расстались с твердой надеждой увидеться скоро, в десятом часу, а в два я уже сидел в части), и ты первая опять меня увидишь.
Зная тебя, я
знаю, что это доставит тебе удовольствие, будь уверена, что и мне также. Ты для меня родная сестра.
— Я
полковник, я старик, я израненный старик. Меня все
знают… мои ордена… мои раны… она дочь моя… Где она? Где о-н-а? — произнес он, тупея до совершенной невнятности. — Од-н-а!.. р-а-з-в-р-а-т… Разбойники! не обижайте меня; отдайте мне мою дочь, — выговорил он вдруг с усилием, но довольно твердо и заплакал.
— Здравствуйте, молодой человек! — сказала Александра Григорьевна, поздоровавшись сначала с
полковником и обращаясь потом довольно ласково к Павлу, в котором сейчас же
узнала, кто он был такой.
Словом, он
знал их больше по отношению к барям, как
полковник о них натолковал ему; но тут он начал понимать, что это были тоже люди, имеющие свои собственные желания, чувствования, наконец, права. Мужик Иван Алексеев, например, по одной благородной наружности своей и по складу умной речи, был, конечно, лучше половины бар, а между тем
полковник разругал его и дураком, и мошенником — за то, что тот не очень глубоко вбил стожар и сметанный около этого стожара стог свернулся набок.
— А черт их
знает! — сказал
полковник.
— Я вот к вам поэтому,
полковник, и приехал: не можете ли вы
узнать, за что я, собственно, обвинен и что, наконец, со мной хотят делать?
— Родительскому-то сердцу, понимаете, хочется поскорее
знать, — говорил, не обращая внимания на слова сына и каким-то жалобным тоном,
полковник.
— Не
знаю, — отвечал
полковник. Он
знал, впрочем, эту песню, но не передал ее сыну, не желая заражать его вольнодумством.
М-lle Прыхина, в это время, вздумавшая или, может быть, принявшая на себя обязанность занимать
полковника, несла ему бог
знает какую чушь.
— Не
знаю! — отвечал протяжно
полковник, видимо, недоумевая. — Это к нам! — прибавил он, когда экипаж, выехав из леска, прямо повернул на дорогу, ведущую к ним в усадьбу.
Павел сначала не
узнавал отца, но потом, когда он пришел в себя,
полковник и ему то же самое повторил.
— Это что такое еще он выдумал? — произнес
полковник, и в старческом воображении его начала рисоваться картина, совершенно извращавшая все составленные им планы: сын теперь хочет уехать в Москву, бог
знает сколько там денег будет проживать — сопьется, пожалуй, заболеет.
— Ну, как
знаете! — согласился
полковник.
— Он у меня, ваше превосходительство, один! — отвечал
полковник. — Здоровья слабого… Там, пожалуй, как раз затрут…
Знаю я эту военную службу, а в нынешних армейских полках и сопьется еще, пожалуй!
— Вы не живали,
полковник, в провинции и не
знаете, что это такое, — произнес он.
Макар Григорьев, как мы
знаем, не прилюбливал
полковника, но все-таки видно было, что он искреннее сожалел об его смерти, чем плутоватый Кирьян.
— Э, брат, сумеет ли! — воскликнул
полковник: — ты
знаешь, солдатская еда: хлеб да вода.
Все поднялись.
Полковник сейчас же подал Александре Григорьевне руку. Это был единственный светский прием, который он очень твердо
знал.
—
Знаю, мой милый ветеран, что — нет!.. — подхватил он, подходя и трепля
полковника по плечу. — Потому-то и шучу с вами так смело.
— Что вы мне очки втираете? Дети? Жена? Плевать я хочу на ваших детей! Прежде чем наделать детей, вы бы подумали, чем их кормить. Что? Ага, теперь — виноват, господин
полковник. Господин
полковник в вашем деле ничем не виноват. Вы, капитан,
знаете, что если господин
полковник теперь не отдает вас под суд, то я этим совершаю преступление по службе. Что-о-о? Извольте ма-алчать! Не ошибка-с, а преступление-с. Вам место не в полку, а вы сами
знаете — где. Что?
— Вы
знаете… храбрый
полковник Варнавинцев… celui qui… [тот самый, который… (франц.)] так это его дочь.
Варнавинцевы еще не
знали о смерти
полковника, когда в их усадьбу приехал исправник.
— Русские, действительно, чаще скучают, нежели люди других национальностей, и, мне кажется, это происходит оттого, что они чересчур избалованы. Русские не любят ни думать, ни говорить. Я
знал одного
полковника, который во всю жизнь не сказал ни одного слова своему денщику, предпочитая объясняться посредством телодвижений.
— Да уж верно Калугин
знает, — сказал
полковнику кн. Гальцин, — ты
знаешь, мне нынче В… про тебя говорил, что ты молодцом.
Но согласитесь же,
полковник: разве мой юнкер может
знать фортификацию меньше, чем на девять, тем более такой отличный юнкер?
Трое из гостей — Спешников,
полковник и вице-губернатор, туповатый, приличный и скучный немец, — были такого рода люди, что Вера положительно не
знала, как их занимать и что с ними делать.
— Все равно. Поеду к жандармскому
полковнику. Он мне приятель по клубу. Пусть-ка он вызовет этого Ромео и погрозит у него пальцем под носом.
Знаешь, как он это делает? Приставит человеку палец к самому носу и рукой совсем не двигает, а только лишь один палец у него качается, и кричит: «Я, сударь, этого не потерплю-ю-ю!»
Полковника Понамарева едва удалось заставить сесть играть в покер. Он говорил, что не
знает этой игры, что вообще не признает азарта даже в шутку, что любит и сравнительно хорошо играет только в винт. Однако он не устоял перед просьбами и в конце концов согласился.
Алеша и
полковник еще не успели ничего понять, да им и не видно было и до конца казалось, что те шепчутся; а между тем отчаянное лицо старика их тревожило. Они смотрели выпуча глаза друг на друга, не
зная, броситься ли им на помощь, как было условлено, или еще подождать. Nicolas заметил, может быть, это и притиснул ухо побольнее.
Тут уезжает с нами в первом классе Берестов, пресмешной один
полковник, сосед по имению; женат на Гариной (née de Garine [урожденной Гариной (фр.).]), и,
знаете, он из порядочных.
— Кроме того,
полковник, — продолжала Катрин, тем же умоляющим тоном, — я прошу вас защитить меня от мужа: он так теперь зол и ненавидит меня, что может каждую минуту ворваться ко мне и наделать бог
знает чего!
— Я хотел от вас только об одном
узнать,
полковник, — начал Фома, — совершенно ли вы поклялись погубить этого несчастного идиота или не совершенно? В первом случае я тотчас же отстраняюсь; если же не совершенно, то я…
— Удивляюсь я, что вы всегда как-то систематически любите перебивать меня,
полковник, — проговорил он после значительного молчания, не обратив на меня ни малейшего внимания. — Вам о деле говорят, а вы — бог
знает о чем… трактуете… Видели вы Фалалея?
Вот как поступает Фома Опискин, если вы до сих пор этого не
знали,
полковник!