Неточные совпадения
Теперь уже все хотели в поход, и старые и молодые; все, с совета всех старшин, куренных, кошевого и с
воли всего запорожского войска, положили идти прямо на Польшу, отмстить за все
зло и посрамленье веры и козацкой славы, набрать добычи с городов, зажечь пожар по деревням и хлебам, пустить далеко по степи о себе славу.
—
«Рубить, что мне велишь, моя такая доля»,
Смиренно отвечал Топор на окрик
злой:
«И так, хозяин мой,
Твоя святая
воля,
Готов тебе я всячески служить...
— В нашей
воле отойти ото
зла и творить благо. Среди хаотических мыслей Льва Толстого есть одна христиански правильная: отрекись от себя и от темных дел мира сего! Возьми в руки плуг и, не озираясь, иди, работай на борозде, отведенной тебе судьбою. Наш хлебопашец, кормилец наш, покорно следует…
Ощупью жили бедные предки наши; не окрыляли и не сдерживали они своей
воли, а потом наивно дивились или ужасались неудобству,
злу и допрашивались причин у немых, неясных иероглифов природы.
«Она —
злое, насмешливое создание!» — подумал Обломов, любуясь против
воли каждым ее движением.
В нем не слабеет
воля злая,
Неутомим преступный жар.
— Начинается-то не с мужиков, — говорил Нил Андреич, косясь на Райского, — а потом
зло, как эпидемия, разольется повсюду. Сначала молодец ко всенощной перестанет ходить: «скучно, дескать», а потом найдет, что по начальству в праздник ездить лишнее; это, говорит, «холопство», а после в неприличной одежде на службу явится, да еще бороду отрастит (он опять покосился на Райского) — и дальше, и дальше, — и дай
волю, он тебе втихомолку доложит потом, что и Бога-то в небе нет, что и молиться-то некому!..
Я вижу, что ей во многом еще недостает характера, силы
воли, и она делается несправедливой и
злой именно в силу этого недостатка.
Расистский же миф, как его утверждает германская идеология, есть
злое порождение
воли к могуществу и преобладанию.
Да и неправдоподобно, чтобы мы были во всех отношениях лучше немцев и чтобы враги наши были такими уж низкими злодеями и
воля их целиком была отдана неправде и
злу.
И в нашей литературе указывали на то, что немцы обнаружили не только жестокость и
волю к господству и насилие, но и чувство долга, патриотизм, огромную самодисциплину, способность к самопожертвованию во имя государства, что само
зло делают они, оставаясь верными моральному категорическому императиву.
Может, Бенкендорф и не сделал всего
зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право мешаться во все, — я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, — но и добра он не сделал, на это у него недоставало энергии,
воли, сердца. Робость сказать слово в защиту гонимых стоит всякого преступления на службе такому холодному, беспощадному человеку, как Николай.
Вероятно, я был тогда в периоде фетишизма и предполагал в деревянной доске
злую и враждебную
волю.
Какой-то внутренний голос говорил ей, что Галактион придет к ней непременно, придет против собственной
воли,
злой, сумасшедший, жалкий и хороший, как всегда.
Он видит, что
зло существует, и желает, чтобы его не было; но для этого прежде всего надо ему отстать от самодурства, расстаться с своими понятиями о сущности прав своих над умом и
волею дочери; а это уже выше его сил, это недоступно даже его понятию… и вот он сваливает вину на других: то Арина Федотовна с заразой пришла, то просто — лукавый попутал.
По природе он не был ни
зол, ни глуп, но отчасти воспитание, отчасти обстановка, отчасти грехи предков сделали из него капризного ребенка с отшибленной
волей.
Народился
злой антихрист,
Во всю землю он вселился,
Во весь мир он воружился,
Стали его
волю творити
Власы, бороды стали брити,
Латынскую одежду носити… — [31...
В четвертом же корпусе благодаря неумелому нажиму начальства это мальчишеское недовольство обратилось в
злое массовое восстание. Были разбиты рамы, растерзали на куски библиотечные книги. Пришлось вызвать солдат. Бунт был прекращен. Один из зачинщиков, Салтанов, был отдан в солдаты. Многие мальчики были выгнаны из корпуса на
волю божию. И правда: с народом и с мальчиками перекручивать нельзя…
Правда, Александров тут же ловил себя с раскаянием на дурных и грубых мыслях. Но он уже давно знал, какие
злые, нелепые, уродливые, бесстыдные, позорные мысли и образы теснятся порою в уме человека против его
воли.
— Голубчик! Флегонт Васильич (так звали Прудентова)! позволь мне часика на два твой устав! Я тебе в"общие начала" — чуточку"
злой и порочной
воли"подпущу! Нельзя без этого, друг мой! Голо!
— И отмычек — именно так! прекрасно! даже в университете с кафедры лучше не сказать. Одно бы я прибавил:"Сии последние (то есть отмычки) затем преимущественно потребны, дабы
злую и порочную
волю в последних ее убежищах без труда обретать". Позволите?
Стоит только подпустить в"Устав"с воробьиную погадку"
злой и порочной
воли"(а это вполне теперь от нас зависит), и доступ в квартиры сделается свободным навсегда!
— Поправлю! все поправлю! А главное — "
злой и порочной
воли"подпустить надо! Непременно подпустить. Потому что без этого, понимаешь ты, ведь и в"квартиры"войти неловко! А коли"
злая и порочная
воля"есть, так везде тебе вход открыт!
Напротив того, теперь, благодаря нашему просвещенному содействию, тот же охочий человек совершит то же самое, но при этом скажет: по слухам, в этой квартире скрывается
злая и порочная
воля — извольте представить ключи!
— Имея в виду эту цель, — формулировал общую мысль Глумов, — я прежде всего полагал бы: статью четвертую"Общих начал"изложить в несколько измененном виде, приблизительно так:"Внешняя благопристойность выражается в действиях и телодвижениях обывателя; внутренняя — созидает себе храм в сердце его, где, наряду с нею, свивает себе гнездо и внутренняя неблагопристойность, то есть
злая и порочная человеческая
воля.
На сем основании наиболее приличными местами для наблюдения за первою признаются: улицы, площади и публичные места; последнюю же всего удобнее наблюдать в собственных квартирах обывателей, так как в них
злая и порочная
воля преимущественно находит себе убежище или в виде простого попустительства, или же, чаще всего, в виде прямого пособничества".
Узнай, Руслан: твой оскорбитель
Волшебник страшный Черномор,
Красавиц давний похититель,
Полнощных обладатель гор.
Еще ничей в его обитель
Не проникал доныне взор;
Но ты,
злых козней истребитель,
В нее ты вступишь, и злодей
Погибнет от руки твоей.
Тебе сказать не должен боле:
Судьба твоих грядущих дней,
Мой сын, в твоей отныне
воле».
«Говорят: «мы передаем свои поступки
воле других людей, и наши поступки не могут быть ни дурными, ни хорошими; в наших поступках не может быть ни заслуги за доброе, ни ответственности за
злое, так как они совершаются не по нашей
воле».
Но как внутри, так и вне государства всегда находились люди, не признававшие для себя обязательными ни постановлений, выдаваемых за веление божества, ни постановлений людей, облеченных святостью, ни учреждений, долженствовавших представлять
волю народа; и люди, которые считали добром то, что существующие власти считали
злом, и таким же насилием, которое употреблялось против них, боролись против властей.
И поэтому, как для того, чтобы вернее обеспечить жизнь, собственность, свободу, общественное спокойствие и частное благо людей, так и для того, чтобы исполнить
волю того, кто есть царь царствующих и господь господствующих, мы от всей души принимаем основное учение непротивления
злу злом, твердо веруя, что это учение, отвечая всем возможным случайностям и выражая
волю бога, в конце концов должно восторжествовать над всеми
злыми силами.
— Но разве это может быть, чтобы в тебя заложено было с такой силой отвращение к страданиям людей, к истязаниям, к убийству их, чтобы в тебя вложена была такая потребность любви к людям и еще более сильная потребность любви от них, чтобы ты ясно видел, что только при признании равенства всех людей, при служении их друг другу возможно осуществление наибольшего блага, доступного людям, чтобы то же самое говорили тебе твое сердце, твой разум, исповедуемая тобой вера, чтобы это самое говорила наука и чтобы, несмотря на это, ты бы был по каким-то очень туманным, сложным рассуждениям принужден делать всё прямо противоположное этому; чтобы ты, будучи землевладельцем или капиталистом, должен был на угнетении народа строить всю свою жизнь, или чтобы, будучи императором или президентом, был принужден командовать войсками, т. е. быть начальником и руководителем убийц, или чтобы, будучи правительственным чиновником, был принужден насильно отнимать у бедных людей их кровные деньги для того, чтобы пользоваться ими и раздавать их богатым, или, будучи судьей, присяжным, был бы принужден приговаривать заблудших людей к истязаниям и к смерти за то, что им не открыли истины, или — главное, на чем зиждется всё
зло мира, — чтобы ты, всякий молодой мужчина, должен был идти в военные и, отрекаясь от своей
воли и от всех человеческих чувств, обещаться по
воле чуждых тебе людей убивать всех тех, кого они тебе прикажут?
— Что ты — и все вы — говорите человеку? Человек, — говорите вы, — ты плох, ты всесторонне скверен, ты погряз во грехах и скотоподобен. Он верит вам, ибо вы не только речами, но и поступками свидетельствуете ваше отрицание доброго начала в человеке, вы отовсюду внушаете ему безнадёжность, убеждая его в неодолимой силе
зла, вы в корне подрываете его веру в себя, в творящее начало
воли его, и, обескрылив человека, вы, догматики, повергаете его ещё глубже в грязь.
— Ну, так и есть! — вскричал господин Бахчеев, дав полную
волю своему негодованию. — Я, батюшка, еще прежде, чем вы рот растворили, догадался, что вы философии обучались! Меня не надуешь! морген-фри! За три версты чутьем услышу философа! Поцелуйтесь вы с вашим Фомой Фомичом! Особенного человека нашел! тьфу! прокисай все на свете! Я было думал, что вы тоже благонамеренный человек, а вы… Подавай! — закричал он кучеру, уж влезавшему на кó
зла исправленного экипажа. — Домой!
Александра Степановна, оставшись наедине с матерью и меньшею сестрою, сбросив с себя тяжкое принужденье, дала
волю своему бешеному нраву и
злому языку.
— Голубушка, Татьяна Власьевна… Мой грех — мой ответ. Я отвечу за тебя и перед мужем, и перед людьми, и перед Богом, только не дай погибнуть христианской душе… Прогонишь меня — один мне конец. Пересушила ты меня,
злая моя разлучница… Прости меня, Татьяна Власьевна, да прикажи мне уйти, а своей
воли у меня нет. Что скажешь мне, то и буду делать.
Все против Катерины, даже и ее собственные понятия о добре и
зле; все должно заставить ее заглушить свои порывы и завянуть в холодном и мрачном формализме семейной безгласности и покорности, без всяких живых стремлений, без
воли, без любви или же научиться обманывать людей и совесть.
Львов. А кто вас уполномочивал оскорблять во мне мою правду? Вы измучили и отравили мою душу. Пока я не попал в этот уезд, я допускал существование людей глупых, сумасшедших, увлекающихся, но никогда я не верил, что есть люди преступные осмысленно, сознательно направляющие свою
волю в сторону
зла… Я уважал и любил людей, но, когда увидел вас…
Княжна Анастасия была лет на восемь старше братьев и воспитывалась, по некоторым обстоятельствам, против
воли матери, в институте. Это была старая история; другая касающаяся ее история заключалась в том, что княжна шестнадцати лет, опять не по желанию матери, вышла замуж за лихой памяти старого графа Функендорфа, который сделал немало
зла семье Протозановых.
Я чуть было не зарыдал, но тотчас же дьявол подсказал: «ты плачь, сантиментальничай, а они спокойно разойдутся, улик не будет, и ты век будешь сомневаться и мучаться». И тотчас чувствительность над собой исчезла, и явилось странное чувство — вы не поверите — чувство радости, что кончится теперь мое мученье, что теперь я могу наказать ее, могу избавиться от нее, что я могу дать
волю моей злобе. И я дал
волю моей злобе — я сделался зверем,
злым и хитрым зверем.
Брошено в яму вместе с мусором нечистым, сгибло втуне, обернулось
волею Неведомого в бесплодное
зло и бесцельные страдания!
— Я весь век жил в людях
волом, а ты — живёшь котом. Все заботятся устроить тебе потеплее, помягче и даже будто не видят, что ты горбат. Меня все считают
злым, а какой я
злой? Я всю жизнь…
И усильям духа
злогоВседержитель
волю дал,
И свершается все снова
Спор враждующих начал.
В битве смерти и рожденья
Основало божество
Нескончаемость творенья,
Мирозданья продолженье,
Вечной жизни торжество!
Кто не хочет вслушиваться в эти слова, кого мысль о смерти и в этом печальном положении не льстит, а пугает, тому надо стараться заглушить эти воющие голоса чем-нибудь еще более их безобразным. Это прекрасно понимает простой человек: он спускает тогда на
волю всю свою звериную простоту, начинает глупить, издеваться над собою, над людьми, над чувством. Не особенно нежный и без того, он становится
зол сугубо.
— Эти-то, что из нашего брата, да еще из немцев — хуже, — заметил старик, — особливо, как господа дадут им
волю, да сами не живут в вотчине; бяда! Того и смотри, начудят такого, что ввек поминать станешь… не из тучки, сказывали нам старики наши, гром гремит: из навозной кучки!.. Скажи, брат, на милость, за что ж управляющий-то ваш
зло возымел такое на землячка… Антоном звать, что ли?
— Хочешь ли ты указать мне, что ради праха и
золы погубил я душу мою, — этого ли хочешь? Не верю, не хочу унижения твоего, не по твоей
воле горит, а мужики это подожгли по злобе на меня и на Титова! Не потому не верю в гнев твой, что я не достоин его, а потому, что гнев такой не достоин тебя! Не хотел ты подать мне помощи твоей в нужный час, бессильному, против греха. Ты виноват, а не я! Я вошёл в грех, как в тёмный лес, до меня он вырос, и — где мне найти свободу от него?
— Не дьявольское, но — скотское! Добро и
зло — в человеке суть: хочете добра — и есть добро,
зла хочете — и будет
зло от вас и вам! Бог не понуждает вас на добро и на
зло, самовластны вы созданы
волею его и свободно творите как
злое, так и доброе. Диавол же ваш — нужда и темнота! Доброе суть воистину человеческое, ибо оно — божие,
злое же ваше — не дьявольское, но скотское!
И чем более проникались он и благоговейным восторгом к действиям Екатерины, тем смелее и беспощаднее становилось их обличительное слово против старых злоупотреблений, потому что все доброе и полезное они соединяли с
волею императрицы, а все
злое и недостойное разумели как противоборство ее намерениям и желаниям.
Звуки его голоса были то густы, то резки, смотря по влиянию текущей минуты: когда он хотел говорить приятно, то начинал запинаться, и вдруг оканчивал едкой шуткой, чтоб скрыть собственное смущение, — и в свете утверждали, что язык его
зол и опасен… ибо свет не терпит в кругу своем ничего сильного, потрясающего, ничего, что бы могло обличить характер и
волю: — свету нужны французские водевили и русская покорность чуждому мнению.
Старик Осип рассказывал не спеша про то, как жили до
воли, как в этих самых местах, где теперь живется так скучно и бедно, охотились с гончими, с борзыми, с псковичами и во время облав мужиков поили водкой, как в Москву ходили целые обозы с битою птицей для молодых господ, как
злых наказывали розгами или ссылали в тверскую вотчину, а добрых награждали.
Объявили царску
волю —
Ей и сыну
злую долю,
Прочитали вслух указ
И царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян —
Так велел-де царь Салтан.