— Своя
злая воля, Лука Иваныч, — отвечала Елена Ильинишна раздраженнее. — Ничто иное!.. Как смеет она говорить про тоску и скуку, когда она в жизни своей не знала, ни одного часа, что такое труд, что такое долг, что такое идеал?.. Скука!.. вот это прекрасно! А не хочет ли она сесть на пустые щи и просиживать по шестнадцати часов в день… С иголкой в руках…
— Песнь о рубашке! — перебил Лука Иванович, злобно расхохотавшись. — Знаем мы эту Гудовщину! Я у вас не такого рецептика спрашивал, добрейшая Елена Ильинишна. Ну, хорошо-с, в ней
злая воля действует — согласен с вами, она не знает ни труда, ни голода… Но почему же мы-то с вами, соль земли, умники, носители идеалов и чего вам угодно, отчего же это мы с вами не в состоянии вылечить от этой злой воли какую-нибудь смазливую барыньку? Отчего?
— Я не выставляю подсудимого каким-то идеальным человеком, — говорил Веревкин. — Нет, это самый обыкновенный смертный, не чуждый общих слабостей… Но он попал в скверную историю, которая походила на игру кошки с мышкой. Будь на месте Колпаковой другая женщина, тогда Бахарев не сидел бы на скамье подсудимых! Вот главная мысль, которая должна лечь в основание вердикта присяжных. Закон карает
злую волю и бесповоротную испорченность, а здесь мы имеем дело с несчастным случаем, от которого никто не застрахован.
Побег вне Сибири считается более важным преступлением и карается строже, чем побег в Сибири; это различие построено, вероятно, на том соображении, что для побега в Европейскую Россию требуется гораздо большего напряжения
злой воли, чем для побега в какую-нибудь сибирскую губернию.
Неточные совпадения
Теперь уже все хотели в поход, и старые и молодые; все, с совета всех старшин, куренных, кошевого и с
воли всего запорожского войска, положили идти прямо на Польшу, отмстить за все
зло и посрамленье веры и козацкой славы, набрать добычи с городов, зажечь пожар по деревням и хлебам, пустить далеко по степи о себе славу.
— // «Рубить, что мне велишь, моя такая доля», // Смиренно отвечал Топор на окрик
злой: // «И так, хозяин мой, // Твоя святая
воля, // Готов тебе я всячески служить;
— В нашей
воле отойти ото
зла и творить благо. Среди хаотических мыслей Льва Толстого есть одна христиански правильная: отрекись от себя и от темных дел мира сего! Возьми в руки плуг и, не озираясь, иди, работай на борозде, отведенной тебе судьбою. Наш хлебопашец, кормилец наш, покорно следует…
Ощупью жили бедные предки наши; не окрыляли и не сдерживали они своей
воли, а потом наивно дивились или ужасались неудобству,
злу и допрашивались причин у немых, неясных иероглифов природы.
«Она —
злое, насмешливое создание!» — подумал Обломов, любуясь против
воли каждым ее движением.