Неточные совпадения
Вместо прежнего буйства и пляски наступила могильная тишина, прерываемая лишь звоном
колоколов, которые
звонили на все манеры: и во вся, и
в одиночку, и с перезвоном.
Когда Самгин проснулся, разбуженный железным громом, поручика уже не было
в комнате. Гремела артиллерия, проезжая рысью по булыжнику мостовой, с громом железа как будто спорил звон
колоколов, настолько мощный, что казалось — он волнует воздух даже
в комнате. За кофе следователь объяснил, что
в городе назначен смотр артиллерии, прибывшей из Петрограда, а
звонят, потому что — воскресенье, церкви зовут к поздней обедне.
Огромный, пестрый город гудел, ревел, непрерывно
звонили сотни
колоколов, сухо и дробно стучали колеса экипажей по шишковатым мостовым, все звуки сливались
в один, органный, мощный.
На другой день
в деревенской церкви Малиновки с десяти часов начали
звонить в большой
колокол, к обедне.
— И только с воздухом… А воздухом можно дышать и
в комнате. Итак, я еду
в шубе… Надену кстати бархатную ермолку под шляпу, потому что вчера и сегодня чувствую шум
в голове: все слышится, будто
колокола звонят; вчера
в клубе около меня по-немецки болтают, а мне кажется, грызут грецкие орехи… А все же поеду. О женщины!
Колокол ударял твердо и определенно по одному разу
в две или даже
в три секунды, но это был не набат, а какой-то приятный, плавный звон, и я вдруг различил, что это ведь — звон знакомый, что
звонят у Николы,
в красной церкви напротив Тушара, —
в старинной московской церкви, которую я так помню, выстроенной еще при Алексее Михайловиче, узорчатой, многоглавой и «
в столпах», — и что теперь только что минула Святая неделя и на тощих березках
в палисаднике тушаровского дома уже трепещут новорожденные зелененькие листочки.
Я сошел
в сени. Малаец Ричард, подняв
колокол, с большой стакан величиной, вровень с своим ухом и зажмурив глаза,
звонил изо всей мочи на все этажи и нумера, сзывая путешественников к обеду. Потом вдруг перестал, открыл глаза, поставил
колокол на круглый стол
в сенях и побежал
в столовую.
Только Ричард, стоя
в сенях, закрыв глаза, склонив голову на сторону и держа на ее месте
колокол, так и заливается
звонит — к завтраку.
Федор Павлович слышал, где
в колокола звонят.
— «Ну, а доволен, так хайло-то держи, нечего
в колокола звонить, — все же ему за семьдесят лет; а не то, смотри, самого
в бараний рог сверну».
И когда с каланчи, чуть заметя пожар, дежурный
звонил за веревку
в сигнальный
колокол, пожарные выбегали иногда еще
в не просохшем платье.
— Да ведь весь город говорит. Только
в колокола не
звонят.
— Не
в осуждение тебе, милостивец, слово молвится, а наипаче к тому, что все для одних мочеган делается: у них и свои иконы поднимали, и
в колокола звонили, и стечение народное было, а наш Кержацкий конец безмолвствовал… Воля-то вышла всем, а радуются одни мочегане.
На фабрике работа шла своим чередом. Попрежнему дымились трубы, попрежнему доменная печь выкидывала по ночам огненные снопы и тучи искр, по-прежнему на плотине
в караулке сидел старый коморник Слепень и отдавал часы. Впрочем, он теперь не
звонил в свой
колокол на поденщину или с поденщины, а за него четыре раза
в день гудел свисток паровой машины.
Это
звонили на моленье, и
звонили в последний раз; Вихрову при этой мысли сделалось как-то невольно стыдно; он вышел и увидел, что со всех сторон села идут мужики
в черных кафтанах и черных поярковых шляпах, а женщины тоже
в каких-то черных кафтанчиках с сборками назади и все почти повязанные черными платками с белыми каймами; моленная оказалась вроде деревянных церквей, какие прежде строились
в селах, и только колокольни не было, а вместо ее стояла на крыше на четырех столбах вышка с одним
колоколом,
в который и
звонили теперь; крыша была деревянная, но дерево на ней было вырезано
в виде черепицы; по карнизу тоже шла деревянная резьба; окна были с железными решетками.
Небольшие города Германии, которые попадались им на дороге и
в которых они иногда для отдыха Егора Егорыча останавливались, тоже нравились Сусанне Николаевне, и одно
в этом случае удивляло ее, что она очень мало слышала
в этих городках, сравнительно с нашими, колокольного звона, тогда как, прослушав из уст Егора Егорыча еще
в самые первые дни их брака его собственный перевод шиллеровского «
Колокола», ожидала, что
в Германии только и делают, что
звонят.
С этою-то радостною вестью Строгоновы приехали к Иоанну, и вскоре после них прибыло Ермаково посольство. Ликованье
в городе было неслыханное. Во всех церквах служили молебны, все
колокола звонили, как
в светлое Христово воскресенье. Царь, обласкав Строгоновых, назначил торжественный прием Ивану Кольцу.
Тысяча пятьсот шестьдесят пятого года, июня двадцать четвертого,
в день Ивана Купалы все
колокола московские раскачались с самого утра и
звонили без умолку.
Эта жалость к людям и меня все более беспокоит. Нам обоим, как я сказал уже, все мастера казались хорошими людьми, а жизнь — была плоха, недостойна их, невыносимо скучна.
В дни зимних вьюг, когда все на земле — дома, деревья — тряслось, выло, плакало и великопостно
звонили унылые
колокола, скука вливалась
в мастерскую волною, тяжкой, как свинец, давила на людей, умерщвляя
в них все живое, вытаскивая
в кабак, к женщинам, которые служили таким же средством забыться, как водка.
Расплавленный чугун огненным озером лежал на земле, кругом стояли черные здания, черные люди бродили, как нечистые духи, черный дым уходил
в темное мглистое небо, и
колокола паровозов все
звонили среди ночи, однообразно и тревожно…
Кроткий весенний день таял
в бледном небе, тихо качался прошлогодний жухлый бурьян, с поля гнали стадо, сонно и сыто мычали коровы. Недавно оттаявшая земля дышала сыростью, обещая густые травы и много цветов. Бил бондарь, скучно
звонили к вечерней великопостной службе
в маленький, неубедительный, но крикливый
колокол.
В монастырском саду копали гряды, был слышен молодой смех и говор огородниц; трещали воробьи, пел жаворонок, а от холмов за городом поднимался лёгкий голубой парок.
Сквозь сон я услыхал звонкий стук и вместе с тем
колокол в соседней с заводом церкви.
Звонили к заутрени, а
в казарме сторож стучал деревянной колотушкой и нараспев кричал...
Нищий есть человек, вынужденный судьбой напоминать нам о Христе, он брат Христов, он
колокол господень и
звонит в жизни для того, чтоб будить совесть нашу, тревожить сытость плоти человеческой…
— Ах, кстати: я, не помню, где-то читал, — продолжал барон, прищуривая глаза свои, — что
в Москве есть царь-пушка, из которой никогда не стреляли, царь-колокол,
в который никогда не
звонили, и кто-то еще, какой-то государственный человек, никогда нигде не служивший.
А на высоком берегу стоит село, и там сегодня Пасха, и
в белой церкви
звонит колокол, много
колоколов, все
колокола.
Звонили ко всенощной, и протяжный дрожащий вой
колокола раздавался
в окрестности; солнце было низко, и одна половина стены ярко озарялась розовым блеском заката; народ из соседних деревень,
в нарядных одеждах, толпился у святых врат, и Вадим издали узнал длинные дроги Палицына, покрытые узорчатым ковром.
В городе
звонили колокола, призывая к поздней обедне. Тихон встряхнул деревья на плече своём и пошёл, пристукивая по земле железной лопатой, говоря всё так же спокойно...
Подайте мне мой посох. И сказать,
Чтобы
в отходный
колокол звонили.
— Недаром, — говорит, — Костин тебя колокольней назвал; не такой, которая
в своё время к обедне зовёт, а которая
звонит сама себе, оттого, что криво строена и
колокола на ней плохо привязаны…
Плотно легла на землю ночь и спит, свежая, густая, как масло.
В небе ни звёзд, ни луны, и ни одного огня вокруг, но тепло и светло мне. Гудят
в моей памяти тяжёлые слова провожатого, и похож он на
колокол, который долго
в земле лежал, весь покрыт ею, изъеден ржавчиной, и хотя глухо
звонит, а по-новому.
Однако же он нагнал мне было раздумья, и я чуть-чуть не решился отложить проходок
в театры, но как вспомнил оперу, то есть уже настоящую, вообразил девку, что была Амуром; привел на память, как она поет разные штучки и на высшие тоны, как взлезет, как задребенчит, так что твои
колокола,
в которые
звонил, было, брат Павлусь, покойник!
С поля налетал холодный ветер, принося мелкую пыль отдаленного дождя.
В окнах домов уже вспыхивали желтые огни. По времени надо бы к вечерне
звонить, а
колокола не слышно, город облегла жуткая тишина, только ветер вздыхал и свистел, летая над крышами домов, молча прижавшихся к сырой и грязной земле.
Зачем
в большой-то
колокол звонили?
Как начали
звонить, я так и обмер,
Ну, думаю, беда, опять всполох
От воровских людей.
— Радость-то, радость-то какая… — шептал брат Павлин, ускоряя шаг. — Это брат Герасим
звонит. Он у нас один это понимает. Кажется, чего проще ударить
в колокол, а выходит то, да не то… Брат Герасим не совсем
в уме, а
звонить никто лучше его не умеет.
Обернулся Опанас
в одну сторону,
в другую… видит — никого
в церкви нет. Влез он на лесенку и протянул руку. И ледве он доторкнулся рукой до намиста, — загремел гром, заблискала блискавица и вся церковь, как стояла, так и провалилась скризь землю… Сбежались из села люди, смотрят, а на месте церкви стоит великое озеро, а
в озере
колокол звонит…
— А вот еще однажды слыхал я
в ночь на светлое воскресенье, как печаловский
колокол звонит. Что ж, скажешь, может быть, неправда тому? — укоризненно обратился Талимон к сотскому.
— И с той самой поры, — продолжал
в торжественном тоне Талимон, — с той самой поры каждый раз
в светлое воскресенье слышат люди звон из того озера. То
звонит колокол в потонувшей церкви. И это все правда… я сам чул один раз. Не так чтобы вельми громко, но як притулить ухо до земли, то совсем добре чутно.
Платонов. Я
колокол и вы
колокол, с тою только разницею, что я
в себя сам
звоню, а
в вас
звонят другие… Спокойной ночи! (Встает.)
Лишь тут снял шлем с усталой головы я,
И
в отдаленье ясно услыхал,
Как
колокол звонил к «Ave Maria».
Всегда вспоминаю, что родился он
в Христову ночь, когда к заутрене
звонили колокола.
В восемь часов вечера Ашанин вступил на вахту, сменив Лопатина.
В темноте вечера туман казался еще непроницаемее. С мостика ничего не было видно, и огоньки подвешенных на палубе фонарей еле мигали тусклым светом. Ашанин проверил часовых на баке, осмотрел отличительные огни и, поднявшись на мостик, чутко прислушивался
в те промежутки, когда не
звонил колокол и не гудел свисток.
Колокол уже не
звонил, и свисток не гудел. И словно с корвета были сняты чары. Он весь со своими мачтами и снастями вырисовывался
в полусвете лунной ночи.
Кто бы ни пришел, кто бы ни приехал, долго ему приходилось
звонить в подвешенный у ворот
колокол, пока выйдет наконец из караулки привратник и после долгих опросов не впустит пришедшего.
Ветер стонал, выл, рыдал… Стон ветра — стон совести, утонувшей
в страшных преступлениях. Возле нас громом разрушило и зажгло восьмиэтажный дом. Я слышал вопли, вылетавшие из него. Мы прошли мимо. До горевшего ли дома мне было, когда у меня
в груди горело полтораста домов? Где-то
в пространстве заунывно, медленно, монотонно
звонил колокол. Была борьба стихий. Какие-то неведомые силы, казалось, трудились над ужасающею гармониею стихии. Кто эти силы? Узнает ли их когда-нибудь человек?
Ровно
в восемь часов снова ударил большой
колокол. Это глухая кухарка, готовившая для пансионерок обед,
звонила к утреннему чаю.
Колокол не
звонил в это утро.
Колокол не
звонил. Но так как Мавра никогда, по причине своей глухоты, не слышала звона, то и теперь, дернув несколько раз за веревку, снова ушла к себе
в кухню, уверенная
в том, что выполнила возложенную на нее обязанность.
Радостно
звонили колокола московских кремлевских соборов и церквей. Праздничные толпы народа наполняли Кремль и прилегающие к нему улицы. Москва, обычно пустынная
в описываемое нами время, вдруг заликовала и закипела жизнью. Всюду были видны радостные лица, встречавшиеся заключали друг друга
в объятия, раздавались поцелуи. Точно на дворе был светлый праздник, а между тем был январь 1582 года.
При почти затворнической жизни
в Грузине граф посвятил всю свою деятельность управлению своею обширною вотчиною, состоящею из 15 деревень, вникал
в малейшие подробности жизни: как и кому ходить
в церковь,
в какие
колокола звонить, как ходить с крестным ходом и при других церковных церемониях.
Но чу! раздался удар
колокола, другой, третий… и серебристые, чистые звуки понеслись
в утреннем морозном воздухе, — это грозный царь с Малютой
звонили к утрене.