Неточные совпадения
—
От кого ни
зачни, а дите кормить надо.
«Видели ли вы его сами — вы, столь многолетне приближенный к вашему барину человек?» Григорий ответил, что не видел, да и не слыхал о таких деньгах вовсе ни
от кого, «до самых тех пор, как вот
зачали теперь все говорить».
Было уже поздно, когда Михеич увидел в стороне избушку, черную и закоптевшую, похожую больше на полуистлевший гриб, чем на человеческое жилище. Солнце уже зашло. Полосы тумана стлались над высокою травой на небольшой расчищенной поляне. Было свежо и сыро. Птицы перестали щебетать, лишь иные время
от времени
зачинали сонную песнь и, не окончив ее, засыпали на ветвях. Мало-помалу и они замолкли, и среди общей тишины слышно было лишь слабое журчанье невидимого ручья да изредка жужжание вечерних жуков.
И с тех пор, как приедет из семинарии, все раз
от разу хуже да хуже, и, наконец, даже так против всего хорошего ожесточился, что на крестинах у отца Захарии
зачал на самого отца протопопа метаться.
Сдается мне, весна будет ранняя; еще неделя либо две такие простоят, как нонешняя, глазом не смигнешь — задурит река; и то смотрю: отставать кой-где
зачала от берегов.
Ну,
зачал я отпираться
от водки, а тетка давай меня стыдить.
Покраснев
от напряжения, Уланов еще выше и грустней
зачинает...
— И в самом деле! — подхватила Марья Гавриловна. — Чего бы лучше? Тут главное, чтоб до матушки, пока не поправится, никаких забот не доводить… А здешних кого к ней ни посади, каждая
зачнет сводить речь на дела обительские. Чего бы лучше Настеньки с Парашей… Только отпустит ли их Патап-от Максимыч?.. Не слышала ты, воротился он домой аль еще нет?
Выдрал медведь корешок
от которой-то травы и
зачал его лизать.
— Все бы лучше съездить, а то, пожалуй,
зачнут говорить: со злом-де нá сердце поехал
от нас, — сказала Манефа. — Мой бы совет съездить, а там мы бы и держать тебя больше не стали. А впрочем, как знаешь, мне тебя не учить.
Смешался озадаченный неожиданной встречей Алексей Трифоныч, слова не может найти в ответ Сергею Андреичу. Обидно… А он-то думал, что Колышкин, увидавши его таким щеголем, ахнет
от удивленья и
зачнет хвалить его за перемену одежи.
Первый-от тесть, что из Плесу, дело вздумал
зачинать, однако же вышло по суду, чтоб Симеону Петровичу жить со второй, потому что первый-от венец нигде не писан…
— А если, говорил Патап Максимыч, свое дело вздумаешь
зачинать, — продолжал Алексей, —
от себя, значит, торговлю заведешь, письмо ко мне, говорит, пиши, на почин ссужу деньгами, сколько ни потребуется.
— Матушка… да я… —
зачала было Устинья, но Манефа, отступя
от порога в сторону, рукой показала ей дорогу и одно только слово промолвила...
Только что обмыли покойницу, взяла Никитишна у Аксиньи Захаровны ключи
от сундуков и вынула, что нужно было для погребенья. Дала девицам кусок тонкого батиста на шитье савана, а первые три стежка заставила сделать самое Аксинью Захаровну. Под венец ли девицу сряжать, во гроб ли класть ее — всякое шитье мать должна
зачинать — так повелось на Руси…
Не стерпела Фленушка: во всю мочь расхохоталась над карабкавшейся в грязи уставщицей. И досталось же ей за то
от Аркадии. Иное
зачала поучение, щедро пересыпая бранными словами.
Жил старый Трифон Лохматый да Бога благодарил. Тихо жил, смирно, с соседями в любви да в совете; добрая слава шла про него далеко. Обиды
от Лохматого никто не видал, каждому человеку он по силе своей рад был сделать добро. Пуще всего не любил мирских пересудов. Терпеть не мог, как иной раз дочери, набравшись вестей на супрядках аль у колодца,
зачнут языками косточки кому-нибудь перемывать.
А после соборного канона особные
зачнут петь по очереди
от каждой обители, из которой приедут старицы…
— Получай — вот тебе тысяча двести, — сказал Патап Максимыч, подвигая к сестре деньги. — За Настю только хорошенько молитесь… Это вам
от нее, голубушки… Молитесь же!.. Да скорей покупай; места-те, знаю их, хорошие места, земли довольно. А строиться
зачнешь — молви. Плотникам я же, ради Настасьи, заплачу… Только старый уговор не забудь: ни единому человеку не смей говорить, что деньги
от меня получаешь.
Настя глядела непразднично… Исстрадалась она
от гнета душевного… И узнала б, что замыслил отец, не больно б тому возрадовалась… Жалок ей стал трусливый Алексей!.. И то приходило на ум: «Уж как загорелись глаза у него, как
зачал он сказывать про ветлужское золото… Корыстен!.. Не мою, видно, красоту девичью, а мое приданое возлюбил погубитель!.. Нет, парень, постой, погоди!.. Сумею справиться. Не хвалиться тебе моей глупостью!.. Ах, Фленушка, Фленушка!.. Бог тебе судья!..»
— Слышать не хочу… Говорить мне этого не смей, — резко ответила Фленушка. — А
зачнешь на Дуньку Смолокурову пялить глаза —
от того ль родителя,
от другого ли плетей ожидай… Слышишь?..
Тот, известно дело,
зачнет ломаться, без этого уж нельзя: «И ума-то, говорит, у меня на такое дело не хватит, и стар-от я стал, и топор-то у меня из рук валится», ну и все такое.
— Бога не боишься, —
зачнет, бывало, ворчать. — Совсем измиршился!.. Как у тебя рука не отсохла!.. Никакими молитвами этого греха не замолишь… Как попу-еретику подавать!.. По Писанию все едино, что отступить
от правыя веры.
— Да вот что еще, Алексей Трифоныч. Вам бы и речь-то маленько поизменить, чтоб
от вас деревней-то не больно припахивало, — с добродушной улыбкой сказал маклер. — А то вот вы все на ó говорите — праздному человеку аль какому гулящему это и на руку… Тотчас
зачнут судачить да пересмеивать… Вам бы модных словец поучить, чтоб разговаривать политичнее.
«Адам познал Еву, жену свою, и она
зачала и родила Каина и сказала: приобрела я человека
от Бога.
Мать Таисея, обойдя приглашавших ее накануне купцов, у последнего была у Столетова. Выходя
от него, повстречалась с Таифой — казначеей Манефиной обители. Обрадовались друг дружке, стали в сторонке
от шумной езды и
зачали одна другую расспрашивать, как идут дела. Таисея спросила Таифу, куда она пробирается. Та отвечала, что идет на Гребновскую пристань к Марку Данилычу Смолокурову.
Сказали попу, тот благословил, и как
зачал солдат густым басом забирать громче да громче, так все диву дались, а церковный староста даже на корточки присел
от сердечного умиленья.
Поведешь, бывало, с ней разговор о душеспасительном — молчит,
зачнешь читать что-нибудь
от святых отец — молчит, зевает, спать на нее охота найдет, заместо душевного-то умиления.
— Опять же и то взять, — опять помолчав, продолжал свое нести Фадеев. — Только что приказали вы идти каждому к своему месту, слепые с места не шелохнулись и пуще прежнего
зачали буянить, а которы с видами, те, надеясь
от вашего здоровья милости, по первому слову пошли по местам… Самым главнеющим озорникам, Сидорке во-первых, Лукьяну Носачеву, Пахомке Заплавному, они же после в шею наклали. «Из-за вас, говорят, из-за разбойников, нам всем отвечать…» Народ смирный-с.
— Нет, этого нет, слава Богу, — ответил Марко Данилыч. — Недели две тому получил я
от нее письмецо невеликое. Пишет таково весело, извещает, что жива и здорова и что Марья Ивановна
зачала в дорогу сряжаться… А вот что на ум мне пришло, — продолжал Марко Данилыч и кликнул в окно: — Фадеев!
Тоже
от нечего делать стал арбузы выбирать, перерыл едва не все кучи, каждый арбуз и на ладонях-то подбрасывал, и жал изо всей силы руками, и прикладывал к нему ухо, слушая, каково трещит, а когда торговаться
зачал, так продавец хоть бы бежать
от такого покупателя.
— Потерпи же!.. Потерпи, голубчик!.. Желанный ты мой, ненаглядный!.. До верхотины Вражка не даль какая. — Так нежно и страстно шептала Фленушка, ступая быстрыми шагами и склоняясь на плечо Самоквасова. — Там до́сыта наговоримся… — ровно дитя, продолжала она лепетать. — Ох, как сердце у меня по тебе изболело!.. Исстрадалась я без тебя, Петенька, измучилась! Не брани меня. Марьюшка мне говорила… знаешь ты
от кого-то… что с тоски да с горя я пить
зачала…
Позже все это потеряло значение, на все эти сказания мы стали смотреть как на пустое суеверие, стали сомневаться, что «алмаз смягчить можно, помочив его в крови козлей», что алмаз «лихие сны отгоняет», а если к носящему его «окорм приблизить, то он потети
зачнет»; что «яхонт сердце крепит, лал счастье множит, лазорь болезни унимает, изумруд очи уздоровляет; бирюза
от падения с коня бережет, бечет нехорошую мысль отжигает, тумпаз кипение воды прекращает, агат непорочность девиц бережет, а безоар-камень всякий яд погашает».
— Весною вы разыгрались, весело было на вас глядеть, да только недолго получал я это веселье. Сейчас же вы и скисли. А когда теперь гляжу, как вы работаете, то откровенно скажу: не чувствую я, что вы ударницы. Вот когда талоны на материю получать, тогда — да! Тогда сразу я чувствую, что в этом деле вы ударницы. Вопрос теперь становится перед вами всерьез. Весною мы больше резвились, спички жгли для забавы, а теперь нам нужно
зачинать большой пожар на весь завод. Вот вам истина,
от которой не уйдете.
Через неделю времени пройдет вода и поставим тут паром, вы все пойдете по Сибири гулять, а я останусь и
зачну ходить
от берега к берегу.
И
зачнет творить молитву
от дьявольского наваждения, а сам все смотрит, как старец с водочкой беседу ведет либо деньги считает.