Неточные совпадения
— Плохо! — говорил штабс-капитан, — посмотрите, кругом ничего не видно, только туман да снег; того и гляди, что свалимся в пропасть или
засядем в трущобу, а там пониже, чай, Байдара так разыгралась, что и не переедешь. Уж эта мне Азия! что
люди, что речки — никак нельзя положиться!
И вот эта-то бабья хвастливая болтовня и была потом причиною ужасных несчастий, потому что эта подробность про Татьяну Павловну и ее квартиру тотчас же
засела в уме его, как у мошенника и практического
человека на малые дела; в высших и важных делах он ничтожен и ничего не смыслит, но на эти мелочи у него все-таки есть чутье.
Должно быть, это своеобразно красиво, но предубеждение против места
засело так глубоко, что не только на
людей, но даже на растения смотришь с сожалением, что они растут именно здесь, а не в другом месте.
Началось со сторожевых пикетов, иногда из 4–5
человек, с течением же времени, когда одних этих пикетов оказалось недостаточно, решено было (в 1882 г.)
заселить самые большие мысы между Дуэ и Погоби благонадежными, преимущественно семейными поселенцами.
Засел бы молча один в этом доме с женой, послушною и бессловесною, с редким и строгим словом, ни одному
человеку не веря, да и не нуждаясь в этом совсем и только деньги молча и сумрачно наживая.
Но верьте, верьте, простодушные
люди, что и в этой благонравной строфе, в этом академическом благословении миру во французских стихах
засело столько затаенной желчи, столько непримиримой, самоусладившейся в рифмах злобы, что даже сам поэт, может быть, попал впросак и принял эту злобу за слезы умиления, с тем и помер; мир его праху!
Вот проведал мой молодец, с чем бог несет судно. Не сказал никому ни слова, пошел с утра,
засел в кусты, в ус не дует. Проходит час, проходит другой, идут, понатужившись, лямочники,
человек двенадцать, один за другим, налегли на ремни, да и кряхтят, высунув языки. Судишко-то, видно, не легонько, да и быстрина-то народу не под силу!
— Ну, что вы, голубчик? Ну, что терзаетесь? Уж говорите лучше прямо, что такое там в вас
засело? Все легче будет. Чай, все-таки не чужой я вам
человек, не из праздного любопытства спрашиваю.
Княгиня Ирина Васильевна в это время уже была очень стара; лета и горе брали свое, и воспитание внука ей было вовсе не по силам. Однако делать было нечего. Точно так же, как она некогда неподвижно оселась в деревне, теперь она
засела в Париже и вовсе не помышляла о возвращении в Россию. Одна мысль о каких бы то ни было сборах заставляла ее трястись и пугаться. «Пусть доживу мой век, как живется», — говорила она и страшно не любила
людей, которые напоминали ей о каких бы то ни было переменах в ее жизни.
Читали мы у Зеленского, опять повторяю, книги самые позволительные, а из бесед я помню только одну, и то потому, что она имела анекдотическое основание и через то особенно прочно
засела в голову. Но, говорят,
человек ни в чем так легко не намечается, как в своем любимом анекдоте, а потому я его здесь и приведу.
— Теперь слушайте, ребята! — продолжал Рославлев. — Ты, я вижу, господин церковник, молодец! Возьми-ка с собой
человек пятьдесят с ружьями да
засядь вон там в кустах, за болотом, около дороги, и лишь только неприятель вас минует…
Бедный молодой
человек рвал с себя настывшие одеяния, как будто в них
засел целый рой пчел, и, не снимая еще малахая и шарфа, быстро скинул с ног валенки, которые и уложил подошвами к печке.
Там их и оставил Александр после кончины Павла; он не счел нужным вызывать из деревень маститых государственных
людей, благо они
засели, обленились и задремали, учреждая в своих поместьях небольшие дворики, вроде екатерининских. Александр окружил себя новым поколением.
Говорят, будто утробистые
люди частью в Москву перебрались, частью у себя, по своим губернским клубам,
засели.
6-го декабря, в Николин день, приехало сразу много гостей,
человек тридцать; играли в винт до поздней ночи, и многие остались ночевать. С утра опять
засели за карты, потом обедали, и когда после обеда Вера пошла к себе в комнату, чтобы отдохнуть от разговоров и от табачного дыма, то и там были гости, и она едва не заплакала с отчаяния. И когда вечером все они стали собираться домой, то от радости, что они наконец уезжают, она сказала...
Приятное впечатление, оставленное молодым
человеком в шершавом пальто, крепко
засело в нем, выпитая водка слегка туманит голову, погода великолепная, и, по-видимому, все обстоит прекрасно.
Учрежденным тогда комитетам
Потерявшие ум старики
Посылали, сердясь не по летам,
Брань такую: «Мальчишки! щенки!..»
(Там действительно
люди заселиС средним чином, без лент и без звезд,
А иные тузы полетели
В то же время с насиженных мест...
Человек обидел тебя, ты рассердился на него. Дело прошло. Но в сердце у тебя
засела злоба на этого
человека, и когда ты думаешь о нем, ты злишься. Как будто дьявол, который стоит всегда у двери твоего сердца, воспользовался тем часом, когда ты почувствовал к
человеку злобу, и открыл эту дверь, вскочил в твое сердце и сидит в нем хозяином. Выгони его. И вперед будь осторожнее, не отворяй той двери, через которую он входит.
Не то Сибирь —
заселяй ее должниками,
люди там нужны…
Мне жутко было видеть в таком писателе, как И.С., какую-то добровольную отчужденность от родины. Это не было настроение изгнанника, эмигранта, а скорее
человека, который примостился к чужому гнезду,
засел в немецком курорте (он жил в Бадене уже с 1863 года) и не чувствует никакой особой тяги к «любезному отечеству».
Вы только представьте себе: взрослый, тридцатишестилетний
человек, как раз в это время писавший «Войну и мир», — произведение, всей глубины которого и доселе еще не в силах вскрыть критика, —
засел в пристройке с ребятами подростками и, забавляясь гулкими отзвуками, в радостном одушевлении кричит с ребятами «этаким голосом...
— Дурак ты, Степа, и больше ничего. И все это ты врешь. Если б я захотела, я бы тебя непременно влюбила в себя. Ты что думаешь: одни только, как вы изволите выражаться, интеллигентные качества привлекают вашего брата? Как бы не так! Вот ты учишься, учишься, а потом и втюрился в какую-нибудь дуру, немецкую кухарку или другую простую женщину. Да, мой друг. А кто в деревне
засядет: какой бы умный
человек ни был, а кончит тем, что свяжется с крестьянской бабой и сочетается с ней законным браком.
После обеда, за кофеем у камина, в моем маленьком кабинете мы с ним
засели и протолковали битых два часа. Как ведь нетрудно устроить с умным и приятным
человеком un chez soi [интимный прием у себя дома… (фр.).]… Не хочется ни прыгать, ни болтать о тряпках. Скука и не смеет показываться: она там где-то, за тысячу верст!
Такова сила человеческого воображения, когда, возбужденное, творит оно призраки и видения,
заселяя ими бездонную и навеки молчаливую пустоту. Грустно сознаться, что существуют, однако,
люди, которые верят в призраки и строят на этом вздорные теории о каких-то сношениях между миром живых
людей и загадочной страною, где обитают умершие. Я понимаю, что может быть обмануто человеческое ухо и даже глаз, но как может впасть в такой грубый и смешной обман великий и светлый разум
человека?