Неточные совпадения
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у
брата наверху, где
занимались студенты; для чего ездили эти учителя французской литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни с М-llе Linon подъезжали в коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной, а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе, нужно было ходить по Тверскому бульвару, — всего этого и многого другого, что делалось в их таинственном мире, он не понимал, но знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен именно в эту таинственность совершавшегося.
Чем больше он узнавал
брата, тем более замечал, что и Сергей Иванович и многие другие деятели для общего блага не сердцем были приведены к этой любви к общему благу, но умом рассудили, что
заниматься этим хорошо, и только потому
занимались этим.
— Живу один в деревне, как жил прежде,
занимаюсь хозяйством, — отвечал Константин, с ужасом вглядываясь в жадность, с которою
брат его пил и ел, и стараясь скрыть свое внимание.
— Меня,
брат, интеллигенция смущает. Я ведь — хочешь ты не хочешь — причисляю себя к ней. А тут, понимаешь, она резко и глубоко раскалывается. Идеалисты, мистики, буддисты, йогов изучают. «Вестник теософии» издают. Блаватскую и Анну Безант вспомнили… В Калуге никогда ничего не было, кроме калужского теста, а теперь — жители оккультизмом
занялись. Казалось бы, после революции…
— А знаешь, — здесь Лидия Варавка живет, дом купила. Оказывается — она замужем была, овдовела и — можешь представить? — ханжой стала,
занимается религиозно-нравственным возрождением народа, это — дочь цыганки и Варавки! Анекдот,
брат, — верно? Богатая дама. Ее тут обрабатывает купчиха Зотова, торговка церковной утварью, тоже, говорят, сектантка, но — красивейшая бабища…
— Однако — в какой струе плыть? Вот мой вопрос, откровенно говоря. Никому,
брат, не верю я. И тебе не верю. Политикой ты
занимаешься, — все люди в очках
занимаются политикой. И, затем, ты адвокат, а каждый адвокат метит в Гамбетты и Жюль Фавры.
Ты,
брат, взгляни, какой домишко изобрел я прокурору, — он выходит в отставку и промышленным делом
заняться намерен.
— Вы приехали как нельзя более кстати, — продолжал Ляховский, мотая головой, как фарфоровый китаец. — Вы, конечно, уже слышали, какой переполох устроил этот мальчик, ваш
брат… Да, да Я удивляюсь. Профессор Тидеман — такой прекрасный человек… Я имею о нем самые отличные рекомендации. Мы как раз кончили с Альфонсом Богданычем кой-какие счеты и теперь можем приступить прямо к делу… Вот и Александр Павлыч здесь. Я, право, так рад, так рад вас видеть у себя, Сергей Александрыч… Мы сейчас же и
займемся!..
Он сам
занимался моим воспитанием и никогда бы со мной не расстался, если б
брат его, мой родной дядя, не заехал к нам в деревню.
В половине 1825 года Химик, принявший дела отца в большом беспорядке, отправил из Петербурга в шацкое именье своих
братьев и сестер; он давал им господский дом и содержание, предоставляя впоследствии
заняться их воспитанием и устроить их судьбу. Княгиня поехала на них взглянуть. Ребенок восьми лет поразил ее своим грустно-задумчивым видом; княгиня посадила его в карету, привезла домой и оставила у себя.
— Запутался,
брат, запил. Второй год в «Собачьем зале» пребываю. Сцену бросил, переделкой пьес
занимаюсь.
— Ну,
брат, я этими делами не
занимаюсь. Отваливай.
В Тобольске живут Фонвизины и
братья Бобрищевы-Пушкины. Служат: Анненков, Свистунов и Александр Муравьев. С последним из них переехал и Вольф с правом
заниматься медицинской практикой. В Таре — Штейнгейль. В Кургане — Щепин-Ростовский и Башмаков. На службе Фондер-Бригген. В Омске на службе Басаргин. Наконец, в Ялуторовске — Матвей Муравьев, Тизенгаузен, Якушкин, Оболенский и я. Сверх того две вдовы: А. В. Ентальцева и Д. И. Кюхельбекер.
И чем дальше развертывался роман, тем более живое и страстное участие принимала в нем Любка. Она ничего не имела против того, что Манон обирала при помощи любовника и
брата своих очередных покровителей, а де Грие
занимался шулерской игрой в притонах, но каждая ее новая измена приводила Любку в неистовство, а страдания кавалера вызывали у нее слезы. Однажды она спросила...
Я ведь,
брат, разными частными комиссиями
занимаюсь, да еще с какими людьми знаком!
— Теперь,
брат, не то, что прежде! — говорили одни приезжие, — прежде, бывало, живешь ты в деревне, и никому нет дела, в потолок ли ты плюешь, химией ли
занимаешься, или Поль де Кока читаешь! А нынче,
брат, ау! Химию-то изволь побоку, а читай Поль де Кока, да ещё так читай, чтобы все твои домочадцы знали, что ты именно Поль де Кока, а не"Общепонятную физику"Писаревского читаешь!
Значит, для нашего
брата что разговором
заниматься, что из пустого в порожнее переливать — все один сюжет.
Не столько лекциями, сколько безобразничеством да ухарством
занимались — ведь помянуть,
брат, ее нечем, молодость-то!
— А вот у наших господ так и своего-то понятия нет, да и от нашего
брата заняться ничем не хотят, — замечает третий лакей.
— Не о смете, любезный, тут разговор: я вон ее не видал, да и глядеть не стану… Тьфу мне на нее! — Вот она мне что значит. Не сегодня тоже
занимаемся этими делами; коли я обсчитан, так и ваш
брат обсчитан. Это что говорить! Не о том теперь речь; а что сами мы, подрядчики, глупы стали, — вон оно что!
— Помню, как ты вдруг сразу в министры захотел, а потом в писатели. А как увидал, что к высокому званию ведет длинная и трудная дорога, а для писателя нужен талант, так и назад. Много вашей
братьи приезжают сюда с высшими взглядами, а дела своего под носом не видят. Как понадобится бумагу написать — смотришь, и того… Я не про тебя говорю: ты доказал, что можешь
заниматься, а со временем и быть чем-нибудь. Да скучно, долго ждать. Мы вдруг хотим; не удалось — и нос повесили.
Но две вещи фараонам безусловно запрещены: во-первых, травить курсовых офицеров, ротного командира и командира батальона; а во-вторых, петь юнкерскую традиционную «расстанную песню»: «Наливай,
брат, наливай». И то и другое — привилегии господ обер-офицеров; фараонам же
заниматься этим — и рано и не имеет смысла. Пусть потерпят годик, пока сами не станут обер-офицерами… Кто же это в самом деле прощается с хозяевами, едва переступив порог, и кто хулит хозяйские пироги, еще их не отведав?»
— И у меня дно видно. Плохо,
брат. Всю жизнь эстетиками
занимались да цветы удовольствия срывали, а теперь, как стряслось черт знает что, — и нет ничего!
— Отлично — что и говорить! Да,
брат, изумительный был человек этот маститый историк: и науку и свистопляску — все понимал! А историю русскую как знал — даже поверить трудно! Начнет, бывало, рассказывать, как Мстиславы с Ростиславами дрались, — ну, точно сам очевидцем был! И что в нем особенно дорого было: ни на чью сторону не норовил! Мне, говорит, все одно: Мстислав ли Ростислава, или Ростислав Мстислава побил, потому что для меня что историей
заниматься, что бирюльки таскать — все единственно!
Я плакал навзрыд, читая, как несчастный артист со сломанными ногами ползет на чердак, где его
брат тайно
занимается любимым искусством.
Надежда Васильевна Адаменко с
братом жила в городе в собственном кирпичном красном домике; недалеко от города было у нее имение, отданное в аренду. В позапрошлом году кончила она учение в здешней гимназии, а ныне
занималась тем, что лежала на кушетке, читала книжки всякого содержания да школила своего
брата, одиннадцатилетнего гимназиста, который спасался от ее строгостей только сердитым заявлением...
Так Володин и сделал. И еще придумал одну замысловатую штуку: предложил Надежде Васильевне
заниматься с ее
братом ручным трудом. Надежда Васильевна подумала, что Володин нуждается в заработке, и немедленно согласилась. Условились
заниматься три раза в неделю по два часа, за тридцать рублей в месяц. Володин был в восторге: и денежки, и возможность частых встреч с Надеждою Васильевною.
— Нам,
брат, не фыркать друг на друга надо, а, взяв друг друга крепко за руки, с доверием душевным всем бы спокойной работой дружно
заняться для благоустройства земли нашей, пора нам научиться любить горемычную нашу Русь!
—
Занимался минералогией! — с гордостью подхватил неисправимый дядя. — Это,
брат, что камушки там разные рассматривает, минералогия-то?
— Мы много довольны вашей милостью, — сказал он, когда Нехлюдов, замолчав, посмотрел на него, ожидая ответа. — Известно, тут худого ничего нет. Землей
заниматься мужику лучше, чем с кнутиком ездить. По чужим людям ходит, всякого народа видит, балуется наш
брат. Самое хорошее дело, что землей мужику
заниматься.
— Чем же нашему
брату, мужику,
заниматься, как не извозом? — возразил старик с своей кроткой улыбкой. — Съездишь хорошо — и сам сыт, и лошади сыты; а что насчет баловства, так они у меня, слава-ти Господи, не первый год ездят, да и сам я езжал, и дурного ни от кого не видал, окроме доброго.
— Кто? я-то не признаю? я,
брат, даже очень хорошо понимаю, что с самой этой эмансипации мы ничем другим и не
занимаемся, кроме как внезапными порывами чувств!
Я начал опять вести свою блаженную жизнь подле моей матери; опять начал читать ей вслух мои любимые книжки: «Детское чтение для сердца и разума» и даже «Ипокрену, или Утехи любословия», конечно не в первый раз, но всегда с новым удовольствием; опять начал декламировать стихи из трагедии Сумарокова, в которых я особенно любил представлять вестников, для чего подпоясывался широким кушаком и втыкал под него, вместо меча, подоконную подставку; опять начал играть с моей сестрой, которую с младенчества любил горячо, и с маленьким
братом, валяясь с ними на полу, устланному для теплоты в два ряда калмыцкими, белыми как снег кошмами; опять начал учить читать свою сестрицу: она училась сначала как-то тупо и лениво, да и я, разумеется, не умел приняться за это дело, хотя очень горячо им
занимался.
И вот Евгений, съездив весною (отец умер постом) в именья и осмотрев всё, решил выйти в отставку, поселиться с матерью в деревне и
заняться хозяйством с тем, чтобы удержать главное именье. С
братом, с которым не был особенно дружен, он сделался так. Обязался ему платить ежегодно 4 тысячи или единовременно 80 тысяч, за которые
брат отказывался от своей доли наследства.
Неожиданное сватовство удивило Ибрагима, по крайней мере столь же, как и Гаврилу Афанасьевича. Вот как это случилось: Петр,
занимаясь делами с Ибрагимом, сказал ему: «Я замечаю,
брат что ты приуныл; говори прямо: чего тебе не достает?» Ибрагим уверил государя, что он доволен своей участию и лучшей не желает. «Добро», — сказал государь, — «если ты скучаешь безо всякой причины, так я знаю, чем тебя развеселить».
— Прежде всего, — продолжал я, — сознаюсь в нижеследующем. Пятнадцать лет тому назад я
занимался «благими поспешениями» и при этом неподлежательно и дерзостно призывал меньшую
братию к общению…
Лизавета Васильевна нашла, что
брат может
заниматься, не уезжая в Москву, и что, если ему нужны книги, он может их выписать.
— Я хочу, чтоб вы меня любили, как
брат, как друг, чтоб вы только гуляли со мной, говорили; мы станем вместе читать,
заниматься музыкой. Я вас люблю чистою любовью.
— А вот нам, коли молвить правду, не больно тошно, что
брата нету: кабы да при теперешнем житье, так с ним не наплакаться стать; что греха таить, пути в нем не было, мужик был плошный, неработящий, хмельным делом почал было напоследях-то
заниматься; вестимо, какого уж тут ждать добра, что уж это за человек, коли да у родного
брата захребетником жил, — вот разве бабу его так жаль: славная была баба, смирная, работящая… ну да, видно, во всем бог… на то его есть воля… ох-хо-хо…
Сошёлся я вдруг с одним послушником, Гришей, — в конторе монастырской
занимался он. Замечал я его давно: ходит между
братией всегда поспешно и бесшумно юноша в дымчатых очках, незаметное лицо, сутуловатый, ходит, наклоня голову, как бы не желая видеть ничего иного, кроме пути своего.
Ераст. Давно-с. Я не то что другие из нашего
брата, которые только и знают, что по трактирам шляться; я все больше к умным да к образованным людям в компанию приставал; хоть сам говорить с ними не могу, так по крайней мере от других
занимаюсь.
Тут я начал прислушиваться к разговору реверендиссима начальника с домине Галушкинским. Первого я не понимал вовсе: конечно, он говорил настоящим латинским; домине же наш хромал на обе ноги. Тут была смесь слов: латинского, бурсацкого и чистого российского языка. Благодаря такого рода изъяснению, я легко понял, что он просил за старших
братьев поместить их в риторику, а меня, вместо инфимы,"по слабоумию", написать в синтаксис, обещая
заняться мною особенно и так, чтоб я догнал
братьев.
— Максим… ты,
брат, воюй один сегодня, а я
займусь вот по дамской части… Где же ты, Капа, остановилась?
— Но ведь я говорю о настоящих золотопромышленниках, понимаете, о настоящих… Да. Мало ли нашего
брата плутов и мошенников, которые только прикрываются приисками. Я, дескать, золотопромышленник, а сам черт знает какими делами
занимается. Э, да что тут толковать!.. Надеюсь, мы хорошо понимаем друг друга.
— Вот оно дело какое! И верно, что лучше бросить…
Займись делом, оно,
брат, тоже по голове-то ударит не хуже настойки… А скажи ты мне вот что: за что тебя сюда-то уперли?
Николай. Согласитесь, что мне трудно в день смерти
брата заниматься делами!
— Эге, господа, вы тут ловко распорядились: все чисто. Эй ты, кравчий! Выдай,
брат, за ту же цену подливки, а мы покуда мадеркой
займемся. Вы, господа, на мадерку-то и внимания не обратили, да она и не стоит — дрянь; я уж так, от нечего делать, по смиренству своему,
займусь ею. Эй, Иван Кузьмич! Позабавься хоть мадеркою, раскуражь себя. Это ведь ничего, виноградное, оно не действует.
Иван (строго). Это дом моего
брата! А когда Яков умрёт — дом будет мой. Не перебивай меня глупостями. Итак, мне, я вижу, необходимо лично
заняться благоустройством дома и судьбою детей. Когда я служил, я не замечал, как отвратительно они воспитаны тобой, теперь я имею время исправить это и сразу принимаюсь за дело. (Подумав.) Прежде всего, нужно в моей комнате забить окно на улицу и прорезать дверь в коридор. Затем, Любовь должна работать, — замуж она, конечно, не выйдет — кто возьмёт урода, да ещё злого!
Дядюшка в Москве, отцов
брат, старый холостяк, весь век все славянской археологией
занимался и забыл жениться.
Про «Братьев-разбойников» и говорить нечего, — он эту поэму почти всю сам пересоздал и все это время походил совершенно на сумасшедшего человека: никого не принимал, никуда не ездил, а все
занимался по этому предмету и в конце недели уже прислал Фани роль Елены — любовницы, совсем отделанную и переписанную.