Неточные совпадения
Взлетела в воздух широкая соломенная шляпа, упала
на землю и покатилась к ногам Самгина, он отскочил в сторону, оглянулся и вдруг понял, что он
бежал не прочь от катастрофы, как хотел, а
задыхаясь, стоит в двух десятках шагов от безобразной груды дерева и кирпича; в ней вздрагивают, покачиваются концы досок, жердей.
Самгин высоко поднял его и швырнул прочь,
на землю, — он разбился
на куски, и тотчас вокруг Самгина размножились десятки фигур, совершенно подобных ему; они окружили его, стремительно
побежали вместе с ним, и хотя все были невесомы, проницаемы, как тени, но страшно теснили его, толкали, сбивая с дороги, гнали вперед, — их становилось все больше, все они были горячие, и Самгин
задыхался в их безмолвной, бесшумной толпе.
Дом — ее дом. Открытая настежь, растерянная дверь. Внизу, за контрольным столиком, — пусто. Лифт застрял посередине шахты.
Задыхаясь, я
побежал наверх по бесконечной лестнице. Коридор. Быстро — как колесные спицы — цифры
на дверях: 320, 326, 330… I-330, да!
— Кто-нибудь… нет, хотя бы — вы… — сказал я ей,
задыхаясь (от
бега). — Мне надо передать вниз,
на землю,
на эллинг… Пойдемте, я продиктую…
Летом, в жаркий день, Пушкарь рассказал Матвею о том, как горела венгерская деревня, метались по улице охваченные ужасом люди, овцы, мычали коровы в хлевах,
задыхаясь ядовитым дымом горящей соломы, скакали лошади, вырвавшись из стойл, выли собаки и кудахтали куры, а
на русских солдат, лежавших в кустах за деревней,
бежал во тьме пылающий огнём человек.
Приходил наконец вечер, я
бежал к вам,
задыхаясь от мысли, что я увижу вас; лишенный всего, окруженный со всех сторон холодом, я
на вас смотрел как
на последнее утешение… поверьте, что
на сию минуту я всего далее от фраз… с волнением переступал я порог вашего дома и входил хладнокровно, и говорил о постороннем, и так проходили часы… для чего эта глупая комедия?..
Он вскочил, хотел крикнуть изо всех сил и
бежать скорее, чтоб убить Никиту, потом Хоботова, смотрителя и фельдшера, потом себя, но из груди не вышло ни одного звука и ноги не повиновались;
задыхаясь, он рванул
на груди халат и рубаху, порвал и без чувств повалился
на кровать.
Уже с первых минут стало ясно, что дочь уступит матери в легкости и силе, — Нунча
бежала так свободно и красиво, точно сама земля несла ее, как мать ребенка, — люди стали бросать из окон и с тротуаров цветы под ноги ей и рукоплескали, одобряя ее криками; в два конца она опередила дочь
на четыре минуты с лишком, и Нина, разбитая, обиженная неудачей, в слезах и
задыхаясь, упала
на ступени паперти, — не могла уже
бежать третий раз.
Старик,
задыхаясь от усталости и тревоги,
бежал около двух верст до площади, где стоят извозчики. Облитый потом, он сел
на дрожки и велел везти себя в врачебную управу. Не глядя, что вынул из кармана, он дал извозчику монету и вбежал в сени. Баба и старуха сидели
на окне. Старуха плакала.
Все это явилось и исчезло, как освещенное
на мгновение молнией, когда я,
задыхаясь не от
бега, а от нечеловеческого, яростного восторга, пробежал мимо него, подняв высоко винтовку одной рукой, а другой — махая над головой шапкой и крича оглушительное, но от общего вопля не слышное самому мне «ура!».
— Легко ли! — говорит он, словно
задыхаясь. — Горько и стыдно — чем поможешь? Болен человек, лишён ума. Судите сами, каково это видеть, когда родимая твоя под окном милостыню клянчит, а то, пьяная, в грязи лежит середь улицы, как свинья. Иной раз думаешь — умерла бы скорей, замёрзла бы или разбилась насмерть, чем так-то,
на позор людям жить! Бывает тоже, что совсем лишаюсь терпенья, тогда уж
бегу прочь от неё — боязно, что пришибу или задушу всердцах.
Господин Прохарчин
бежал,
бежал,
задыхался… рядом с ним
бежало тоже чрезвычайно много людей, и все они побрякивали своими возмездиями в задних карманах своих кургузых фрачишек; наконец весь народ
побежал, загремели пожарные трубы, и целые волны народа вынесли его почти
на плечах
на тот самый пожар,
на котором он присутствовал в последний раз вместе с попрошайкой-пьянчужкой.
Еще половины песни не пропели, как началось «раденье». Стали ходить в кругах друг зá другом мужчины по солнцу, женщины против. Ходили, прискакивая
на каждом шагу, сильно топая ногами, размахивая пальмами и платками. С каждой минутой скаканье и беганье становилось быстрей, а пение громче и громче. Струится пот по распаленным лицам, горят и блуждают глаза, груди у всех тяжело подымаются, все
задыхаются. А песня все громче да громче,
бег все быстрей и быстрей. Переходит напев в самый скорый. Поют люди Божьи...
Тупой, животный ужас охватил его — ужас, при котором перестают рассуждать. Сталкивая всех локтями с дороги, Ляхов стрелою пробежал длинную мастерскую, выскочил
на площадку и помчался по крутой каменной лестнице наверх, в брошировочное отделение. Андрей Иванович,
задыхаясь,
бежал за ним.
Сердце у Андрюши замерло. Испуганный,
задыхаясь, он упал… старался перевести дух, поднялся… опять
побежал и опять упал… хотел что-то закричать, но осиплый голос его произносил непонятные слова; хотел поползть и не смог… Силы, жизнь оставляли его. Он бился
на замерзлой земле; казалось, он с кем-то боролся… и наконец, изнемогши, впал в бесчувственность.
Вскоре, после того, как
на Сивцевом Вражке пронеслась весть, что у «Дашутки-звереныша» объявился жених, ротмистр гвардии Глеб Алексеевич Салтыков, новость эта дошла до одной из приживалок «генеральши», и та, чуть не
задохнувшись от быстрого
бега, явилась в дом своей благодетельницы — новость была ею получена у одних из знакомых ее
на Сивцевом Вражке — бросилась в спальню, где в описанной нами обстановке находилась Глафира Петровна. Вход ее был так порывист, что генеральша нахмурилась и сурово спросила...
— Лелька! —
Задыхался и со страданием смотрел
на нее. — Выходит, можно было вас и не слушать… Можно было… п-плюнуть вам в бандитские ваши рожи! Ведь я с тех самых дней весь спокой потерял. Целиком и полностью! Вполне категорически! Каждую ночь его вижу…
Бежит босой по снегу: «Дяденька! Отдай валенки!..» А ты, гадюка, смотрела, и ничего у тебя в душе не тронулось?
Бросают товар, деньги, запирают лавки, запираются в них, толкают друг друга,
бегут опрометью,
задыхаясь, кто куда попал, в свой, чужой дом, сквозь подворотни, ворота
на запор, в погреб,
на чердак, бросаются в свои экипажи, садятся, не торгуясь,
на извозчиков; лошади летят, как будто в сражении, предчувствуя вместе с людьми опасность.
На западе еще светлеет голубая полоска, и,
задыхаясь, он
бежит к ней.