Неточные совпадения
Он вдруг вспыхнул, даже уши его налились
кровью. Гневно сверкая глазами, он
заговорил вполголоса...
— А я — верю. Сам видел, как старухи
кровь заговаривают. И, по-моему, философия — заговор на совесть, на успокоение встревоженной совести. Нет?
— А спасенье есть. Вот оно, легкое, радостное. Спасенье это — пролитая за нас
кровь единственного сына Бога, отдавшего себя за нас на мучение. Его мучение, его
кровь спасает нас. Братья и сестры, — опять со слезами в голосе
заговорил он, — возблагодарим Бога, отдавшего единственного сына в искупление за род человеческий. Святая
кровь его…
— Послушайте, Игнатий Львович, — тихо
заговорил старик, чувствуя, как вся
кровь приливает к нему в голову. — Помните ли вы, как… Я не желаю укорить вас этим, но…
Что побудило ее пойти на грех? склонность ли сердечная, или просто молодая
кровь заговорила?
— Ничего я тебе не скажу! —
заговорил хохол, тепло лаская враждебный взгляд Весовщикова грустной улыбкой голубых глаз. — Я знаю — спорить с человеком в такой час, когда у него в сердце все царапины
кровью сочатся, — это только обижать его; я знаю, брат!
Но когда полковник
заговорил о его матери,
кровь вдруг горячим, охмеляющим потоком кинулась в голову Ромашову, и дрожь мгновенно прекратилась.
Увидев прикованного к столбу мельника и вокруг него уже вьющиеся струи дыма, князь вспомнил его последние слова, когда старик,
заговорив его саблю, смотрел на бадью с водою; вспомнил также князь и свое видение на мельнице, когда он в лунную ночь, глядя под шумящее колесо, старался увидеть свою будущность, но увидел только, как вода почервонела, подобно
крови, и как заходили в ней зубчатые пилы и стали отмыкаться и замыкаться железные клещи…
— Да-кось, я тебе
заговорю кровь-то, — сказал Маркуша, опускаясь на колени, перекрестился, весь ощетинился и угрожающе забормотал над рукою Бори...
Разве я одно только и знаю, что
кровь заговаривать?
Но непривычная работа скоро утомила Боброва. Жилы в висках стали биться с горячечной быстротой и напряженностью,
кровь из раны потекла по щеке теплой струей. Безумная вспышка энергии прошла, а внутренний, посторонний, голос
заговорил громко и насмешливо...
Американская
кровь заговорила в спирите: он начал спорить.
Афонька приподнялся,
заговорил вздор, почесал в голове и захрапел громче прежнего; а покойник, как будто бы рассердись за мою попытку, заскрипел зубами и, продолжая одной рукой давить мне грудь, схватил другою за горло, стиснул: вся
кровь бросилась мне в голову, в глазах потемнело — и я обеспамятел.
— Ну, один разговор кончили, а теперь заведем другую речь, —
заговорил воевода ласково и даже потрепал Арефу по плечу. — Вот што, милый друг, сказывал мне один человек, што ты зазнамый волхит: и
кровь затовариваешь, и с порчеными людьми отваживаешься.
— Да уж верно: и
кровь умеет
заговаривать, и траву всякую знает. Кого змея укусит, лошадь разнеможется, с глазу кому попритчится, — все к Арефе идут. Не прост человек, одним словом…
Пунцовые губы его тихо вздрагивали под черными усами и говорили мне, что в беспокойной
крови его еще горит влажный поцелуй Берты Ивановны. Если бы пастор Абель вздумал в это время что-нибудь
заговорить на тему: «не пожелай жены искреннего твоего», то Роман Прокофьич, я думаю, едва ли был бы в состоянии увлечься этой проповедью.
— Пан Кошут! бондзь-ну пан ласков, зробь нам мазуречку… этакую… — Шульц закусил губу и проговорил: — Этакую, чтоб
кровь старая
заговорила.
— Да ведь, Катерина Ильвовна! свет ты мой ясный! —
заговорил он. — Ты сама посмотри, какое наше с тобою дело. Ты вон как теперь замечаешь, что я задумчив нонче, а не рассудишь ты того, как мне и задумчивым не быть. У меня, может, все сердце мое в запеченной
крови затонуло!
Любим Карпыч. Не замолчу! Теперь
кровь заговорила!
— Надо её! Шла бы к Яшиным, у них девчоночка на зуб бороны наступила,
кровь заговорить.
— Ну хорошо; ну хорошо, —
заговорил ласково и успокоительно мужчина. — Ну будет, будет… Ты думаешь, мне самому сладко? У меня сердце
кровью обливается, а не то что… Голубка моя.
— Э, какие теперь ворожки! — сделал сотский презрительную гримасу. — Або теперешние ворожки что-нибудь знают? Вот прежние — те действительно много могли.
Кровь, зубы
заговаривали, отмовляли, если кого бешеная собака укусит или гадюка… узнавали, где злодий вещи спрятал…
Работник (старшому). Теперь видел?
Заговорила в них волчья
кровь. Как волки, все злы сделались.
Работник. Видел? Теперь
заговорила свиная
кровь. Из волков свиньями поделались. (Показывает на хозяина.) Лежит, как боров в грязи, хрюкает.
Давнишний, забытый, казалось, мир опять
заговорил в остывшей
крови.
Раскольничья
кровь заговорила…
Голос
крови заговорил во мне сильнее, чем когда-либо.
— О, как я счастлив! —
заговорил Цвибуш, стараясь, чтобы
кровь с его лица не капала на голову Ильки. — Как я счастлив! Как мне благодарить ее сиятельство! Моя скрипка цела! Я не раздавил своей скрипки!
«Вот только одно бы мне еще узнать», — думал он, едучи на извозчике. — «Любит она меня хоть капельку, или не любит? Ну, да и прекрасно; нынче мы с нею все время будем одни… Не все же она будет тонировать да писать, авось и иное что будет?.. Да что же вправду, ведь женщина же она и человек!.. Ведь я же знаю, что
кровь, а не вода течет в ней… Ну, ну, постой-ка, что ты
заговоришь пред нашим смиренством… Эх, где ты мать черная немочь с лихорадушкой?»
И опять он бобыль: ни жены, ни подруги!.. Там, пониже Казани, томится красавица, полная страсти, всю себя отдала ему, из-за любви пошла на душегубство… Напиши он ей слово, пусти телеграмму — она прилетит сию минуту. Ведь
кровь заговорит же в нем, потянет снова к женской прелести, будет искать отклика душа и нарвется на потаскушку, уйдет в постыдную страсть, кончит таким падением, до какого никогда не дошел бы с Серафимой.
— Чурчило, это я, злейший враг твой! Упейся теперь моею
кровью, я в твоей власти! —
заговорил смело прерывающимся от ярости голосом поставленный на ноги Павел.
— Я всем распорядился, —
заговорил он сильным басом. — Не бойтесь, мы настигнем их завтра и вдоволь насытим наши мечи русской
кровью. О, только попадись мне Гритлих, я истопчу его конем и живого вобью в землю. Дайте руку вашу, Ферзен! Эмма будет моей, или же пусть сам черт сгребет меня в свои лапы.
— Да, да, смейтесь, сколько хотите, —
заговорил Доннершварц, — пусть я пролью за вас не
кровь, а вино, но… но…
— Нет, об этом и говорить не надо. Оба полезут, молоды,
кровь в них играет, а не ровен час, шальная стрела и насмерть уложит али искалечит. Это если бы сюда погань пришла, другое дело, — торопливо, с тревогой
заговорил Семен Иоаникиевич.
Случалось, товарищ занеможет или
кровь из раны его ручьем хлещет, давал я ему травы и
кровь заговаривал, и всегда было удачно.
Сходство говорило о родстве
крови, и наконец голос
крови заговорил в Осипе Лысенко.
— Чурчила, это я, злейший враг твой! Упейся теперь моей
кровью, я в твоей власти, —
заговорил смело прерывающимся от ярости голосом поставленный на ноги Павел.
— Я всем распорядился, —
заговорил он сильным басом. — Не бойтесь, мы настигнем их завтра и вдоволь насытим наши мечи русскою
кровью. О, только попадись мне Гритлих, я истопчу его конем и живого вобью в землю. Дайте руку вашу, Ферзен! Эмма будет моею, или же пусть сам черт сгребет меня в свои лапы.
В последней — Настасья Федосеевна была права — на самом деле
заговорила цыганская
кровь ее матери: после второй встречи Семен Иванович недаром стал бродить у изгороди сада Горбачева, на третий или четвертый день он увидал свою зазнобушку около этой изгороди и отвесил почтительный поклон; ему ответили ласковой улыбкой; на следующий день он завязал разговор, ему отвечали.
— Мери, Мери… Что с тобой…
кровь… — растерянно
заговорила она.