Неточные совпадения
— М-да, заметно, что и мещанство теряет веру
в дальнейшую возможность
жить так, как привыкло.
Живет все так же, но это — по инерции. Все чувствуют, что привычный порядок требует оправданий, объяснений, а — где их взять, оправдания-то? Оправданий — нет.
Вечером стрелки и казаки сидели у костра и пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя на их беззаботные лица, никто бы не поверил, что только 2 часа тому назад они бились
в болоте, измученные и усталые. Видно было, что они совершенно не думали о завтрашнем дне и
жили только настоящим. А
в стороне, у другого костра, другая группа людей рассматривала карты и обсуждала
дальнейшие маршруты.
К себе Нагибин не принимал и
жил в обществе какой-то глухой старухи кухарки. Соседи видели, как к нему приезжал несколько раз Ечкин, потом приходил Полуянов, и, наконец, видели раз, как рано утром от Нагибина выходил Лиодор.
Дальнейшие известия о Нагибине прекратились окончательно. Он перестал показываться даже на улице.
Мы
в этом отношении поставлены несомненно выгоднее. Мы рождаемся с загадкой
в сердцах и потом всю жизнь лелеем ее на собственных боках. А кроме того, мы отлично знаем, что никаких поступков не будет. Но на этом наши преимущества и кончаются, ибо
дальнейшие наши отношения к загадке заключаются совсем не
в разъяснении ее, а только
в известных приспособлениях. Или, говоря другими словами, мы стараемся так приспособиться, чтоб
жить без шкур, но как бы с оными.
Разговор у них происходил с глазу на глаз, тем больше, что, когда я получил обо всем этом письмо от Аггея Никитича и поехал к нему, то из Москвы прислана была новая бумага
в суд с требованием передать все дело Тулузова
в тамошнюю Управу благочиния для
дальнейшего производства по оному, так как господин Тулузов
проживает в Москве постоянно, где поэтому должны производиться все дела, касающиеся его…
Менандр проводит мысль, что надо
жить в ожидании
дальнейших разъяснений.
Его идеал «свободной жизни» определителен: это — свобода от всех этих исчисленных цепей рабства, которыми оковано общество, а потом свобода — «вперить
в науки ум, алчущий познаний», или беспрепятственно предаваться «искусствам творческим, высоким и прекрасным», — свобода «служить или не служить», «
жить в деревне или путешествовать», не слывя за то ни разбойником, ни зажигателем, и — ряд
дальнейших очередных подобных шагов к свободе — от несвободы.
Далее, как честный человек, я должен был бы порвать всякие сношения с Ольгой. Наша
дальнейшая связь не могла бы ей дать ничего, кроме гибели. Выйдя замуж за Урбенина, она сделала ошибку, сойдясь же со мной, она ошиблась
в другой раз.
Живя с мужем-стариком и имея
в то же время тайком от него любовника, не походила бы она на развратную куклу? Не говоря уже о том, как мерзка
в принципе подобная жизнь, нужно было подумать и о последствиях.
Не подозревая, что ей ставят ловушку, принцесса согласилась не отправляться из Ливорно
в дальнейший путь, но возвратиться
в Пизу, где
в блаженстве взаимной любви
жить с любезным графом, сколько
поживете я.
В эти годы Михайлов уже отдавался публицистике
в целом ряде статей на разные"гражданские"темы
в"Современнике"и из-за границы, где долго
жил, вернулся очень"красным"(как говорили тогда), что и сказалось
в его
дальнейшей судьбе.
Это была не только у нас, но и во всей Европе совершенно исключительная душевная связь. Известно из воспоминаний Герцена ("Былое и думы"), как зародилась эта дружба и через какие фазы она перешла. На Воробьевых горах произошла клятва во взаимной приязни двух юношей, почти еще отроков. Тогда уже
в них обоих
жили задатки будущих"свободолюбцев", намечена была их
дальнейшая судьба общественных борцов, помимо их судьбы как писателей.
После этого он, будто,
жил еще
в Петербурге несколько дней, выходя подышать воздухом только ночью, когда войска были
в казармах, и ни один солдат не мог его увидеть и за ним бегать. Все шло прекрасно, но тут вдруг неожиданно и подвернулся роковой случай, после которого
дальнейшее пребывание Кесаря
в столице сделалось уже решительно невозможным.
Потом, когда любовь обращается
в привычку, когда путем сожительства муж и жена действительно обращаются, говоря словами писания,
в един дух и едино тело, это единение заполняет их жизнь, но главным образом вследствие того, что они пришли к нему путем любви и страсти, уже улегшихся и отошедших
в область далекого прошлого, но как бы остановившихся при своем закате своими лучами и все еще освещающих всю
дальнейшую жизнь — супруги
в конце все же
живут началом.
Этой женщиной была загадочная Глаша. Уже более трех месяцев
жила она у Марии Петровны, с месяц до вступления
в лагерь
жил с ней под одной кровлей Александр Васильевич. С памятного, вероятно, читателям взгляда, которым она окинула молодого Суворова и от которого его бросило
в жар и холод и принудило убежать
в казармы, их
дальнейшие встречи
в сенях, встречи со стороны Глаши, видимо, умышленные, сопровождались с ее стороны прозрачным заигрыванием с жильцом ее тетки.