Неточные совпадения
— А
университет? Тебе уже пора
ехать в Москву… Нет, как это странно вышло у меня! Говорю тебе — я была уверена…
Райский вышел из гимназии, вступил
в университет и
в одно лето
поехал на каникулы к своей двоюродной бабушке, Татьяне Марковне Бережковой.
Вышел из 2–го курса,
поехал в поместье, распорядился, победив сопротивление опекуна, заслужив анафему от братьев и достигнув того, что мужья запретили его сестрам произносить его имя; потом скитался по России разными манерами: и сухим путем, и водою, и тем и другою по обыкновенному и по необыкновенному, — например, и пешком, и на расшивах, и на косных лодках, имел много приключений, которые все сам устраивал себе; между прочим, отвез двух человек
в казанский, пятерых —
в московский
университет, — это были его стипендиаты, а
в Петербург, где сам хотел жить, не привез никого, и потому никто из нас не знал, что у него не 400, а 3 000 р. дохода.
Незадолго до нашего ареста он
поехал в Харьков, где ему была обещана кафедра
в университете.
Когда кухарку с судаком действительно загнали
в манеж, а новая толпа студентов высыпала из
университета на Моховую, вдруг видят: мчится на своей паре с отлетом, запряженной
в казенные, с высокой спинкой, сани, сам обер-полицмейстер.
В толпе студентов, стоявших посредине улицы, ему пришлось задержаться и
ехать тихо.
Молодой Лаврецкий собирался
ехать в Москву, подготовиться
в университет, — неожиданное, новое бедствие обрушилось на голову Ивана Петровича: он ослеп, и ослеп безнадежно,
в один день.
— Это тебе, — сказал он, подавая пакет Павлу, — тут пятьсот рублей. Если отец не будет тебя пускать
в университет, так тебе есть уж на что
ехать.
Он даже решил, не дожидаясь моего вступления
в университет, тотчас после пасхи
ехать с девочками
в Петровское, куда мы с Володей должны были приехать после.
То план состоял
в том, чтобы нас оставить
в Москве
в университете, а самому с Любочкой
ехать на два года
в Италию, то
в том, чтоб купить именье
в Крыму, на южном берегу, и ездить туда каждое лето, то
в том, чтобы переехать
в Петербург со всем семейством, и т. п.
Когда им случалось обращаться к нему с каким-нибудь серьезным вопросом (чего они, впрочем, уже старались избегать), если они спрашивали его мнения про какой-нибудь роман или про его занятия
в университете, он делал им гримасу и молча уходил или отвечал какой-нибудь исковерканной французской фразой: ком си три жоли и т. п., или, сделав серьезное, умышленно глупое лицо, говорил какое-нибудь слово, не имеющее никакого смысла и отношения с вопросом, произносил, вдруг сделав мутные глаза, слова: булку, или
поехали, или капусту, или что-нибудь
в этом роде.
Свадьба должна была быть через две недели; но лекции наши начинались, и мы с Володей
в начале сентября
поехали в Москву. Нехлюдовы тоже вернулись из деревни. Дмитрий (с которым мы, расставаясь, дали слово писать друг другу и, разумеется, не писали ни разу) тотчас же приехал ко мне, и мы решили, что он меня на другой день повезет
в первый раз
в университет на лекции.
— Боже великий, чем люди занимаются! Ну, однако, — добавил он, — этого так им оставить невозможно. Я
поеду просить, чтобы тебе дозволили поступить
в другой
университет, а теперь пока отдохни.
Ваше богатство налагает на вас обязанность
поехать сейчас же
в университет и заплатить за них.
— Просто ты завидуешь ему… Он очень умный… да. Вот он кончит гимназию —
поедет в Москву учиться
в университет.
По самому последнему зимнему пути
поехали мы
в Аксаково, где ждала меня весна, охота, природа, проснувшаяся к жизни, и прилет птицы; я не знал его прежде и только тогда увидел и почувствовал
в первый раз — и вылетели из головы моей на ту пору война с Наполеоном и
университет с товарищами.
К этому он прибавлял, что не останется долго
в университете и что скоро
поедет в Петербург для предварительного приискания себе места по ученой, а может быть и по гражданской части.
Познакомившись
в университете, по совету Ив. Дм. Беляева, с одутловатым, сероглазым и светло-русым Григорьевым, я однажды решился
поехать к нему
в дом, прося его представить меня своим родителям.
Я решил так. Обращусь к Бомгарду. Почему именно к нему? Потому, что он не психиатр, потому, что молод и товарищ по
университету. Он здоров, силен, но мягок, если я прав. помню его. Быть может, он над… я
в нем найду участливость. Он что-нибудь придумает. Пусть отвезет меня
в Москву. Я не могу к нему
ехать. Отпуск я получил уже. Лежу.
В больницу не хожу.
Итак — я
еду учиться
в Казанский
университет, не менее этого.
И, как только кончилась война, мы и принялись за дело: тысячи народа хлынули за границу, внешняя торговля усилилась с понижением тарифа, иностранцы явились к нам строить железные дороги, от нас
поехали молодые люди
в иностранные
университеты,
в литературе явились целые периодические издания, посвященные переводам замечательнейших иностранных произведений,
в университетах предполагаются курсы общей литературы, английского и французского судопроизводства и пр.
Он
поехал бы себе
в университет, а она росла бы здесь, считаясь его женой…
Вдруг пришел мне
в голову Тимьянский: ему не к кому, некуда было
ехать, и он оставался вакацию
в университете, как и многие другие.
Так и освобождение родины: он учится
в Московском
университете, чтобы образоваться вполне и сблизиться с русскими, и
в течение повести довольствуется покамест тем, что переводит болгарские песни на русский язык, составляет болгарскую грамматику для русских и русскую для болгар, переписывается с своими земляками и собирается
ехать на родину — подготовлять восстание, при первой вспышке восточной войны (действие повести
в 1853 году).
Она
поехала в правление
университета,
в надежде — не знают ли там о нем чего-нибудь.
Когда ему надоело собирать библиотеку, на которую он тратил большие деньги со дня своего поступления
в университет, он потерял под собой почву и пошел по стопам отца…Он
поехал в Париж.
Мне представлялся очень удачный случай побывать еще раз
в Праге —
в первый раз я был там также, и я, перед возвращением
в Париж,
поехал на эти празднества и писал о них
в те газеты, куда продолжал корреспондировать. Туда же отправлялся и П.И.Вейнберг. Я его не видал с Петербурга, с 1865 года. Он уже успел тем временем опять"всплыть"и получить место профессора русской литературы
в Варшавском
университете.
Определился я
в Петербургский
университет на историко-филологический факультет.
В Петербург мы, вместе с братом Мишею, выехали
в середине августа 1884 года. Миша уже два года был
в Горном институте. Лекции у него начинались только
в сентябре, но его отправляли со мною раньше, чтобы мне
в первый раз не
ехать одному.
Баронесса объявила, однако ж, что если к этому сроку не явится, так это будет знаком, что она
поехала в Пернов, куда ее давно приглашает
университет.
Послали тотчас за доктором Левенмаулем, из курляндских евреев, учившимся
в дерптском
университете и славившимся искусною и счастливою практикой. Доктор согласился
ехать, запасся нужными, по его соображениям, медикаментами, взял с собою фельдшера и отправился
в путь.