По ночам он спал теперь нехорошо, чутко, и ему слышно было, как Матвей тоже не спал и всё вздыхал, скучая по своем изразцовом заводе. И Якову ночью, пока он ворочался с боку на бок, вспоминались и краденая лошадь, и пьяница, и
евангельские слова о верблюде.
Раз приходит к нему с приказом по полку известный набожностью вестовой. Разговорился с ним Дмитрий Осипыч, и вестовой, похваляя его пост, молитву и смирение, сказал, однако, что, по
евангельскому слову, явно молиться не следует, а должно совершать Божие дело втайне, затворив двери своей клети, чтобы люди не знали и не ведали про молитву. Призадумался Строинский, сказал вестовому...
Неточные совпадения
— Я — твое внутреннее
слово! я послана объявить тебе свет Фавора, [Фаво́р — по
евангельскому преданию, священная гора.] которого ты ищешь, сам того не зная! — продолжала между тем незнакомка, — но не спрашивай, кто меня послал, потому что я и сама объявить о сем не умею!
Коллективизм не знает ближнего в
евангельском смысле
слова, он есть соединение дальних.
— Вообще, mon cher, — снова продолжал граф, — я бы советовал тебе съездить к новой вдовице, — по
словам священного писания: «В горе бе, и посетисте мене!» [В горе бе, и посетисте мене! (Был в горе, и вы посетили меня.) — Здесь искажен
евангельский текст: «Был болен, и вы посетили меня» (Евангелие от Матфея, глава 25).]
Но единственный в своем роде пример такого соединения ноуменального и исторического, мифа и истории, несомненно представляют
евангельские события, центром которых является воплотившийся Бог —
Слово, Он же есть вместе с тем родившийся при Тиверии и пострадавший при Понтии Пилате человек Иисус: история становится здесь непосредственной и величайшей мистерией, зримой очами веры, история и миф совпадают, сливаются через акт боговоплощения.
Но ведь он говорил
слова евангельские. «Им нельзя не верить, — она думает.
И звучат в ушах ее
слова евангельские о последних временах: «Тогда аще кто речет вам: се зде Христос или он-де — не имите веры; восстанут бо лжехристы и лжепророки и дадят знамения велия и чудеса, яко же прельстити…» «Это они!..
Христианин, который думает, что он оправдан, чист и спасен, что он выше грешников, когда он часто посещает службы, бьет поклоны, ставит свечи, служит молебны, произносит по уставу
слова молитвы, исполняет все канонические правила, совершает дела милосердия, добрые дела, есть, конечно, фарисей внутри христианства, и к нему тоже относятся
евангельские обличения.
Точно так же и
евангельское выражение имело бы смысл, если бы вместо
слов: вины прелюбодеяния, стояло бы: вины сладострастия, распутства или чего-нибудь подобного, выражающего не поступок, а свойство.
Справляюсь с
евангельским лексиконом — значение
слова то самое, которое придано ему здесь.
И чтобы понять яснее, в чем было это различие, я спросил себя: что значит
слово «ближний» и
слово «враг» на
евангельском языке?
Различие этих переводов еще усиливает мои сомнения. И я задаю себе вопрос: что значат и могут значить греческое
слово κρίνω, употребленное в обоих Евангелиях, и
слово καταδικάζω, употребленное у Луки — евангелиста, писавшего, по мнению знатоков, на довольно хорошем греческом языке. Как переведет эти
слова человек, ничего не знающий об учении
евангельском и его толкованиях и имеющий перед собой одно это изречение?
Царство кесаря в христианском,
евангельском смысле этого
слова не есть непременно самодержавие, монархия, не связано непременно с царем или императором, оно обширнее и многообразнее, к нему может принадлежать и демократическое царство.
Это моление шло за нас и за наше избавление, когда им, может быть, лучше было бы молиться за свое от нас избавление, и я, архиерей, присутствовал при этом молении, а отец Кириак отдавал при нем свой дух богу и не то молился, не то судился с ним, как Иеремия пророк, или договаривался, как истинный свинопас
евангельский, не
словами, а какими-то воздыханиями неизглаголанными.