Неточные совпадения
Мальчишка,
думая поймать угря,
Схватил Змею и, во́ззрившись, от страха
Стал бледен, как его рубаха.
Змея, на Мальчика спокойно посмотря,
«Послушай», говорит: «коль
ты умней не будешь,
То дерзость не всегда легко
тебе пройдёт.
На сей раз бог простит; но берегись вперёд,
И знай, с кем шутишь...
Вожеватов. А
ты полагал, в настоящий? Хоть бы
ты немножко
подумал. А еще
умным человеком считаешь себя! Ну, зачем я
тебя туда возьму, с какой стати? Клетку, что ли, сделать да показывать
тебя?
Еще не гласно бы, с ним говорить опасно,
Давно бы запереть пора,
Послушать, так его мизинец
Умнее всех, и даже князь-Петра!
Я
думаю, он просто якобинец,
Ваш Чацкий!!!.. Едемте. Князь,
ты везти бы мог
Катишь или Зизи, мы сядем в шестиместной.
—
Ты —
умный, но — чего-то не понимаешь. Непонимающие нравятся мне больше понимающих, но
ты… У
тебя это не так.
Ты хорошо критикуешь, но это стало твоим ремеслом. С
тобою — скучно. Я
думаю, что и
тебе тоже скоро станет скучно.
— Ну и слава Богу! — сказала мама, испугавшись тому, что он шептал мне на ухо, — а то я было
подумала…
Ты, Аркаша, на нас не сердись; умные-то люди и без нас с
тобой будут, а вот кто
тебя любить-то станет, коли нас друг у дружки не будет?
— Решительно ничего не понимаю…
Тебя сводит с ума глупое слово «жених», а
ты думай о Привалове просто как о хорошем,
умном и честном человеке.
— Не могу знать!.. А где я
тебе возьму денег? Как
ты об этом
думаешь… а? Ведь
ты думаешь же о чем-нибудь, когда идешь ко мне? Ведь
думаешь… а? «Дескать, вот я приду к барину и буду просить денег, а барин запустит руку в конторку и вытащит оттуда денег, сколько мне нужно…» Ведь так
думаешь… а? Да у барина-то,
умная твоя голова, деньги-то разве растут в конторке?..
— Ну… ну,
тебе, значит, сам черт помогал! — воскликнул опять Иван Федорович. — Нет,
ты не глуп,
ты гораздо
умней, чем я
думал…
Если бы возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера, что три эти вопроса страшного духа бесследно утрачены в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять в книги, и для этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов — и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того, в трех словах, в трех только фразах человеческих, всю будущую историю мира и человечества, — то
думаешь ли
ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены
тебе тогда могучим и
умным духом в пустыне?
Вчера Полозову все представлялась натуральная мысль: «я постарше
тебя и поопытней, да и нет никого на свете
умнее меня; а
тебя, молокосос и голыш, мне и подавно не приходится слушать, когда я своим умом нажил 2 миллиона (точно, в сущности, было только 2, а не 4) — наживи — ка
ты, тогда и говори», а теперь он
думал: — «экой медведь, как поворотил; умеет ломать», и чем дальше говорил он с Кирсановым, тем живее рисовалась ему, в прибавок к медведю, другая картина, старое забытое воспоминание из гусарской жизни: берейтор Захарченко сидит на «Громобое» (тогда еще были в ходу у барышень, а от них отчасти и между господами кавалерами, военными и статскими, баллады Жуковского), и «Громобой» хорошо вытанцовывает под Захарченкой, только губы у «Громобоя» сильно порваны, в кровь.
— Жюли, будь хладнокровнее. Это невозможно. Не он, так другой, все равно. Да вот, посмотри, Жан уже
думает отбить ее у него, а таких Жанов тысячи,
ты знаешь. От всех не убережешь, когда мать хочет торговать дочерью. Лбом стену не прошибешь, говорим мы, русские. Мы
умный народ, Жюли. Видишь, как спокойно я живу, приняв этот наш русский принцип.
Я, как размыслю, всегда
умнее поступаю и говорю; я
думаю — и
ты тоже.
— Я про то вам и говорю, что особенные. А
ты, ваше превосходительство, не
думай, что мы глупы; мы гораздо
умнее, чем с первого взгляда кажемся.
— О нет же, тысячу раз нет! — с спокойной улыбкой отвечал каждый раз Прейн. — Я знаю, что все так
думают и говорят, но все жестоко ошибаются. Дело в том, что люди не могут себе представить близких отношений между мужчиной и женщиной иначе, как только в одной форме, а между тем я действительно и теперь люблю Раису Павловну как замечательно
умную женщину, с совершенно особенным темпераментом. Мы с ней были даже на «
ты», но между нами ничего не могло быть такого, в чем бы я мог упрекнуть себя…
— А что вы
думаете? и в самом деле, показывать зубы весело, особливо если они белые и вострые… Все смотрят на
тебя и
думают: о, этому господину не попадайся на зубы: как раз раскусит! Это я на себе испытал! знаете ли вы, что я здесь слыву за отменно злого и, следовательно, за отменно
умного человека?
— Он, я
тебе откровенно скажу, нравится мне больше, чем кто-нибудь, хоть в то же время мне кажется, что мое сердце так уж наболело в прежних страданиях, что потеряло всякую способность чувствовать. Кроме того, — прибавила Полина
подумав, — он человек
умный; его можно будет заставить служить.
— А
тебе — двадцать три: ну, брат, она в двадцать три раза
умнее тебя. Она, как я вижу, понимает дело: с
тобою она пошалит, пококетничает, время проведет весело, а там… есть между этими девчонками преумные! Ну, так
ты не женишься. Я
думал,
ты хочешь это как-нибудь поскорее повернуть, да тайком. В твои лета эти глупости так проворно делаются, что не успеешь и помешать; а то через год! до тех пор она еще надует
тебя…
— Вот уж и нагоняй!
Ты объясни ему поласковее, чего можно требовать и ожидать от нынешних друзей; скажи, что друг не так виноват, как он
думает… Да мне ли учить
тебя?
ты такой
умный… так хорошо хитришь… — прибавила Лизавета Александровна.
— Если
ты хочешь, то произошло, — начала она тихо, — но посуди
ты мое положение: Углаков, я не спорю, очень милый, добрый,
умный мальчик, и с ним всегда приятно видаться, но последнее время он вздумал ездить к нам каждый день и именно по утрам, когда Егор Егорыч ходит гулять… говорит мне, разумеется, разные разности, и хоть я в этом случае, как добрая маменька, держу его всегда в границах, однако
думаю, что все-таки это может не понравиться Егору Егорычу, которому я, конечно, говорю, что у нас был Углаков; и раз я увидела, что Егор Егорыч уж и поморщился…
— Ну-ка
тебя ко псам смердящим, — сказал Петр Васильев, вставая. — Я было
думал, что
ты с прошлого году-то
умнее стал, а
ты — хуже того…
— И всё это от матерей, от баб. Мало они детям внимания уделяют, растят их не из любви, а чтоб скорей свой сок из них выжать, да с избытком! Учить бы надо ребят-то, ласковые бы эдакие училища завести, и девчонкам тоже. Миру надобны
умные матери — пора это понять! Вот бы
тебе над чем
подумать, Матвей Савельев, право! Деньги у
тебя есть, а куда
тебе их?
— И не стыдно, и не стыдно
тебе, Григорий? фамилия с помадной банки! А еще
умный человек называешься! Думал-то, должно быть, сколько над ней! Ведь это на духах написано.
— Нет, нет…
Ты и сам понимаешь, что об этом смешно и
думать. Ну какая я
тебе жена на самом деле?
Ты барин,
ты умный, образованный, а я? Я и читать не умею, и куда ступить не знаю…
Ты одного стыда из-за меня не оберешься…
— Ну, прощай, отец мой, — говорил дядя Ерошка. — Пойдешь в поход, будь
умней, меня, старика, послушай. Когда придется быть в набеге или где (ведь я старый волк, всего видел), да коли стреляют,
ты в кучу не ходи, где народу много. А то всё, как ваш брат оробеет, так к народу и жмется:
думает, веселей в народе. А тут хуже всего: по народу-то и целят. Я всё, бывало, от народа подальше, один и хожу: вот ни разу меня и не ранили. А чего не видал на своем веку?
Пепел.
Ты — не гвоздь, я — не клещи… Я сам
думал, что
ты, как
умная… ведь
ты умная…
ты — ловкая!
— Она говорила очень много и горячо, а я слушал и
думал: «Так, синьора!» Я видел ее не в первый раз, и
ты, конечно, знаешь, что никто не мечтает о женщине горячее, чем солдат. Разумеется, я представлял ее себе доброй,
умной, с хорошим сердцем, и в то время мне казалось, что дворяне — особенно умны.
— Вот что, — сухо и серьёзно отвечал ей Лунёв, — прошу я
тебя, не заводи
ты со мной разговора об этом! Не о руках я
думаю…
Ты хоть и
умная, а моей мысли понять не можешь…
Ты вот скажи: как поступать надо, чтобы жить честно и безобидно для людей? А про старика молчи…
«
Умная ты собака!» —
подумал Илья и спокойно ответил...
Xлынов. Вот опять
ты выходишь дурак и невежа! Давно ль
ты сенатором стал, что
думать захотел! Думают-то люди
умные. А коли
ты, братец,
думать захотел, так свести
тебя опять в арестантскую, там
тебе думать будет способнее.
— Я! — уверенно сказал Щуров. — И всякий
умный человек… Яшка понимает… Деньги? Это, парень, много!
Ты разложи их пред собой и
подумай — что они содержат в себе? Тогда поймешь, что все это — сила человеческая, все это — ум людской… Тысячи людей в деньги твои жизнь вложили. А
ты можешь все их, деньги-то, в печь бросить и смотри, как они гореть будут… И будешь
ты в ту пору владыкой себя считать…
— Это
ты напрасно… Кабы
умнее была — может, он бы не свихнулся!.. Я, бывало, видя вас вдвоем,
думал: «Прикормит девка моя парня к себе!» Ан — прогадал…
— Это, положим, верно, — бойка она — не в меру… Но это — пустое дело! Всякая ржавчина очищается, ежели руки приложить… А крестный твой —
умный старик… Житье его было спокойное, сидячее, ну, он, сидя на одном-то месте, и
думал обо всем… его, брат, стоит послушать, он во всяком житейском деле изнанку видит… Он у нас — ристократ — от матушки Екатерины! Много о себе понимает… И как род его искоренился в Тарасе, то он и решил —
тебя на место Тараса поставить, чувствуешь?
— Нет,
ты извини меня: я всегда
думала о
тебе, что
ты гораздо
умнее, а
ты положительнейшим образом глупа: Вася мог окончить курс в академии и остаться
тебе верен и тогда бы на
тебе женился, а теперь вы кумовья — куму на куме никогда жениться нельзя.
Негина (
подумав). Да, уж это было бы очень нехорошо. Ах
ты, головка! (Гладит его по голове.) Скажи мне, Петя, отчего
ты такой
умный?
Ахов. Ну, вот то-то же! Я душу-то твою всю насквозь вижу; что на уме-то у
тебя, все знаю. Вот и
думаешь: «выйду я за бедного, всю жизнь буду в забвении жить; молодой да богатый меня не возьмет: дай-ка я послушаю
умных людей да выйду за старичка с деньгами». Так ведь
ты рассуждаешь?
Васса.
Ты, Рашель,
умная, и, может быть, я неоднократно жалела, что
ты не дочь мне. Кажись, даже говорила это
тебе! Я ведь все говорю, что
думаю.
— Представь себе, мой друг! а я
тебя все принимал за вице-губернатора, да и
думаю: что это у него как будто бы вдруг стало совсем другое ли-цо?.. У того, знаешь, было лицо такое о-са-нистое,
умное. Не-о-бык-новенно
умный был человек и все стихи со-чи-нял на разные случаи. Немного, этак сбоку, на бубнового короля был похож…
— Не поверишь, — шепчет она, — я ведь до
тебя и не знала, какова есть любовь. Бабы, подруги, бывало, рассказывают, а я — не верю,
думаю: врут со стыда! Ведь, кроме стыда, я и не знала ничего от мужа-то, как на плаху ложилась на постель. Молюсь богу: заснул бы, не трогал бы! Хороший был человек, тихий,
умный, а таланта на любовь бог ему не дал…
— Всего сразу не скажешь. Да, я бы, может, всю жизнь молчал, но — богомольцы мешают. Совесть тревожат. И — опасно, вдруг выскользнет Тихоново в моих-то речах? Нет, он человек
умный, хоть, может, я и не люблю его. Он и про
тебя думает: вот, говорит, трудился человек для детей, а дети ему чужие…
— Про
тебя был слух, что
ты —
умная, вот я и молчала.
Думала — сама догадаешься. Мне что? Мне — была бы правда сказана, люди не примут, господь зачтёт.
— Не понимаю, — говорит, — что
ты хочешь мне доказать! Я
тебе говорю просто: семьдесят два рубля в год для семейного не деньги, а дочернино приданое я
тебе не позволю проедать!
Думай! Мудрость же твоя — просто злость против меня, что я
тебя умнее, и пользы в ней — ни
тебе, ни мне. Всякий свят, пока черти спят!
— И мое желание такое есть, и мне лучшей невесточки не надо, как моя Тетяся, — сказали маменька и поцеловали ее в голову. — Так что же будешь делать с Мироном Осиповичем? Вбил себе в голову, чтобы сделать из
тебя умного; об одном только и
думает; а
— Почему же? Твои знакомые не знают естественных наук и медицины, однако же
ты не ставишь им этого в упрек. У каждого свое. Я не понимаю пейзажей и опер, но
думаю так: если одни
умные люди посвящают им всю свою жизнь, а другие
умные люди платят за них громадные деньги, то, значит, они нужны. Я не понимаю, но не понимать не значит отрицать.
Подумал я,
подумал, и вот как-то раз освободилась одна лакейская вакансия, пошел я к хозяину и попросился. Тот сначала было глазами захлопал. «Помилуйте, вы — бывший офицер, вам ведь „
ты“ будут говорить: да, знаете, и мне будет неловко с вами обращаться, как с официантом, а делать разницу — вы сами понимаете — неудобно». Но я его успокоил тем, что открыл ему часть моей жизни — не самые, конечно, темные места, но все-таки рассказал кое-какие приключения. Согласился.
Умный был мужик.
— Ой! Как
ты смеешься здорово… Ха! Не такой я человек, чтобы его пожалеть!.. Нет, не так я сказал!.. Это он не такой человек, чтоб я его пожалел. Он
думает, Гаврилко — дурень… Ну, это-таки правда: я себе не очень
умный человек, не взыщите вы с меня. А все-таки когда ем, то в чужой рот каши не кладу, а только в свой. И как оженюсь, то опять для себя же. Правду я говорю или нет?
— Да уж
думал или нет, а я
тебе щирую правду говорю, хоть прикажи побожиться: сохну без
тебя… А как теперь будет у нас, я
тебе сейчас по порядку расскажу, а
ты, если
ты умная девка, послушаешься меня. Да только смотри, уговор: слушай
ты меня ухом, да отвечай языком, а руками чтобы ни-ни! А то я рассержусь.
Это вместо прощанья-то! нравится это
тебе? «Ну, —
подумала я ей вслед, — глупа-неглупа, а, видно,
умней тебя, потому, чту я захотела, то с
тобой, с умницей, с воспитанной, и сделала».
Фроим сообщил нам об этом событии за несколько дней до свадьбы. «Пока мы читаем и рассуждаем, — писал он, обращаясь к Дробышу, — „старая жизнь“ делает свое дело.
Ты думал, что можно рассуждать вечно, а Зильберминц действовал. Маня для нас потеряна: она уходит в другой, старый, „не наш“ мир. Жаль. Девочка
умная…»
Авдотья Максимовна (оглядывается кругом, тихо). Да
ты, Ваня, не сердись! Я
тебе все расскажу,
ты сам рассудишь. За меня теперь сватается благородный. Какой красавец собой-то, какой
умный. Любила я
тебя,
ты знаешь, а уж как его полюбила, я и не знаю, как это словами сказать. Увидала я его у Анны Антоновны, на прошлой неделе… Сидим это мы с ней, пьем чай, вдруг он входит… как увидела я этакого красавца, так у меня сердце и упало; ну,
думаю, быть беде. А он, как нарочно, такой ласковый, такие речи говорит.
Ксения. И я — ничего не могу понять. Я и думать-то ни о чём не умею, кроме домашнего. Ты-то врёшь, что не понимаешь.
Ты —
умная, за это
тебя и любил покойник Егор.