Неточные совпадения
«Поблек, —
думал Самгин, выходя из гостиницы в голубоватый холод площади. — Типичный русский бездельник.
О попах — нарочно, для меня выдумал. Маскирует чудачеством свою внутреннюю
пустоту. Марина сказала бы: человек бесплодного ума».
«Да, — сказал я, — люди обокрали мою душу…» Тут я заговорил
о моей любви,
о мучениях,
о душевной
пустоте… я начал было увлекаться и
думал, что повесть моих страданий растопит ледяную кору, что еще в глазах его не высохли слезы…
Литвинов не вернулся домой: он ушел в горы и, забравшись в лесную чащу, бросился на землю лицом вниз и пролежал там около часа. Он не мучился, не плакал; он как-то тяжело и томительно замирал. Никогда он еще не испытал ничего подобного: то было невыносимо ноющее и грызущее ощущение
пустоты,
пустоты в самом себе, вокруг, повсюду… Ни об Ирине, ни
о Татьяне не
думал он.
Он долго сидел и
думал, поглядывая то в овраг, то в небо. Свет луны, заглянув во тьму оврага, обнажил на склоне его глубокие трещины и кусты. От кустов на землю легли уродливые тени. В небе ничего не было, кроме звёзд и луны. Стало холодно; он встал и, вздрагивая от ночной свежести, медленно пошёл полем на огни города.
Думать ему уже не хотелось ни
о чём: грудь его была полна в этот час холодной беспечностью и тоскливой
пустотой, которую он видел в небе, там, где раньше чувствовал бога.
Медынская показалась менее красивой и более доступной; ему стало жаль ее, и все-таки он злорадно
подумал: «Противно ей, должно быть, когда он ее целует…» И за всем этим он порою ощущал в себе какую-то бездонную, томительную
пустоту, которой не заполняли ни впечатления истекшего дня, ни воспоминания
о давних; и биржа, и дела, и думы
о Медынской — все поглощалось этой
пустотой…
На другой день, вечером, идя к Ольге, он нёс в груди тёмную
пустоту, всегда, в моменты нервного напряжения, владевшую им. Решение исполнить задачу, было вложено в него чужой волей, и ему не надо было
думать о ней. Это решение расползлось, разрослось внутри его и вытеснило все страхи, неудобства, симпатии.
Я лег на кровать кверху лицом и лежал, не двигаясь, заложив руки под голову. Помню очень хорошо, что я ни
о чем не
думал. В голове моей не было ни мыслей, ни представлений, ни образов. Это была тяжелая
пустота.
«Наташе все казалось, что она вот-вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд. Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни,
о которой она прежде никогда не
думала, которая прежде казалась ей такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или
пустота и разрушение, или страдание и оскорбление».
И теперь, когда ему нездоровилось, его поражала
пустота, мелкость всего того,
о чем просили,
о чем плакали; его сердили неразвитость, робость; и всё это мелкое и ненужное угнетало его своею массою, я ему казалось, что теперь он понимал епархиального архиерея, который когда-то, в молодые годы, писал «Учения
о свободе воли», теперь же, казалось, весь ушел в мелочи, всё позабыл и не
думал о боге.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни,
о которой она прежде никогда не
думала, которая прежде ей казалась такою далекою и невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой всё было или
пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Плакать я перестал, ни
о чем не
думал и только шел, с каждым шагом точно растворяясь в
пустоте белой и безграничной глади.