Неточные совпадения
У павильона Архангельской железной
дороги, выстроенного в стиле
древних церквей Северного края Саввой Мамонтовым, меценатом и строителем этой
дороги, жило семейство курносых самоедов, показывая публике моржа, который обитал в пристроенном к павильону бассейне и будто бы в минуты благодушного настроения говорил...
Леонтий был классик и безусловно чтил все, что истекало из классических образцов или что подходило под них. Уважал Корнеля, даже чувствовал слабость к Расину, хотя и говорил с усмешкой, что они заняли только тоги и туники, как в маскараде, для своих маркизов: но все же в них звучали
древние имена
дорогих ему героев и мест.
Я любовался тем, что вижу, и дивился не тропической растительности, не теплому, мягкому и пахучему воздуху — это все было и в других местах, а этой стройности, прибранности леса,
дороги, тропинок, садов, простоте одежд и патриархальному, почтенному виду стариков, строгому и задумчивому выражению их лиц, нежности и застенчивости в чертах молодых; дивился также я этим земляным и каменным работам, стоившим стольких трудов: это муравейник или в самом деле идиллическая страна, отрывок из жизни
древних.
Это след старинной
дороги, которая в
древние времена проходила вдоль всего побережья моря и кончалась где-то у мыса Гиляк.
Наш род был богатый и
древний,
Но пуще отец мой возвысил его:
Заманчивей славы героя,
Дороже отчизны — не знал ничего
Боец, не любивший покоя.
— Это в древности было, голубчик! Тогда действительно было так, потому что в то время все было дешево. Вот и покойный Савва Силыч говаривал:"
Древние христиане могли не жать и не сеять, а мы не можем". И батюшку, отца своего духовного, я не раз спрашивала, не грех ли я делаю, что присовокупляю, — и он тоже сказал, что по нынешнему
дорогому времени некоторые грехи в обратном смысле понимать надо!
— Нет, слушайте… — говорю я. — Представьте, что вы на
древнем аэроплане, альтиметр пять тысяч метров, сломалось крыло, вы турманом вниз, и по
дороге высчитываете: «Завтра — от двенадцати до двух… от двух до шести… в 6 обед…» Ну не смешно ли? А ведь мы сейчас — именно так!
Вы, ураниты, — суровые и черные, как
древние испанцы, мудро умевшие сжигать на кострах, — вы молчите, мне кажется, вы — со мною. Но я слышу: розовые венеряне — что-то там о пытках, казнях, о возврате к варварским временам.
Дорогие мои: мне жаль вас — вы не способны философски-математически мыслить.
Все мы (а может быть, и вы) еще детьми, в школе, читали этот величайший из дошедших до нас памятников
древней литературы — «Расписание железных
дорог».
Около пяти столетий назад, когда работа в Операционном еще только налаживалась, нашлись глупцы, которые сравнивали Операционное с
древней инквизицией, но ведь это так нелепо, как ставить на одну точку хирурга, делающего трахеотомию, и разбойника с большой
дороги: у обоих в руках, быть может, один и тот же нож, оба делают одно и то же — режут горло живому человеку.
Сходят они с Нестором в лавру, в Великую церковь, или на Пещерах поклонятся останкам
древних христианских подвижников, найдут по
дороге кого-нибудь немощного или голодного, возьмут его домой, покормят, приютят и утешат.
— Отец-то? Вопрос не легкий. Род наш, Колесниковых, знаменитый и
древний, по одной
дороге с Рюриком идет, и в гербе у нас колесо и лапоть, того-этого. Но, по историческому недоразумению, дедушка с бабушкой наши были крепостными, а отец в городе лавку и трактир открыл, блеск рода, того-этого, восстановляет. И герб у нас теперь такой: на зеленом бильярдном поле наклоненная бутылка с девизом: «Свидания друзей»…
Попали мы на ту же
дорогу, как и Европа, с той только разницей, что она во время борьбы королей с феодалами организовала городские общины, приобрела парламенты, произвела реформацию, а
древняя Русь растеряла и свои земские соборы и боярскую думу и произвела только раскольников.
Он пошел по другой
дороге и в своей недолгой литературной деятельности выразил такое умозаключение: «Вы боитесь изображать просто природу и жизнь, чтобы не нарушить требований искусства; но у
древних вы признаете соблюдение правил искусства, смотрите же, я буду вам изображать жизнь и природу на манер
древних.
—
Дорог он, — отвечаем, — нам потому, что он нас хранил, а другого достать нельзя, потому что он писан в твердые времена благочестивою рукой и освящен
древним иереем по полному требнику Петра Могилы, а ныне у нас ни иереев, ни того требника нет.
Мне ясно стало, что ведь подобные вопросы каждую минуту вправду мелькали в голове
древнего обитателя здешних мест. Для него вправду всюду кругом дышала таинственная, невидимая, но ясно им ощущаемая жизнь. В деревьях скрывались Дриады, Мелии и Кариатиды, на перекрестке
дороги стоял благостный Гермес-Энодий, розоперстая, вечно бодрая Эос-Заря окропляла росою пробуждавшуюся от сна землю, и увенчанная фиалками Афродита внимала молитвам влюбленной девушки. Вся жизнь вокруг была священна и божественна.
Им владело чувство полного отрешения от того, что делалось вокруг него. Он знал, куда едет и где будет через два, много два с половиной часа; знал, что может еще застать конец поздней обедни. Ему хотелось думать о своем богомолье, о местах, мимо которых проходит
дорога —
древний путь московских царей; он жалел, что не пошел пешком по Ярославскому шоссе, с котомкой и палкой. Можно было бы, если б выйти чем свет, в две-три упряжки, попасть поздним вечером к угоднику.
«Сколь устойчивой ни казалась бы нам наша цивилизация, — говорит Генри Джордж, — а в ней развиваются уже разрушительные силы. Не в пустынях и лесах, а в городских трущобах и на больших
дорогах воспитываются те варвары, которые сделают с нашей цивилизацией то же, что сделали гунны и вандалы с
древней».
Муниципалитет города в полном своем составе и головой города, в то время князем Торлони, во главе, с оркестром музыки, музыканты которого одеты
древними римлянами, и с целой вереницей экипажей, приготовленных для гостей, едут на вокзал железной
дороги, где происходит официальная встреча.
Вельможи изыскивали в одеянии все, что есть богаче, в столе — все, что есть драгоценнее, в питье — все, что есть реже, в услуге — возобновя
древнюю многочисленность служителей, приложили к ней пышность их одежд. Экипажи заблистали золотом,
дорогие лошади, не столько удобные для езды, как единственно для виду, впрягались в золоченые кареты. Дома стали украшаться позолотою, шелковыми обоями во всех комнатах,
дорогою мебелью, зеркалами и прочее.
Вся передняя стена уставлена
древними, богато украшенными иконами; под ними висят
дорогие пелены: парчовые, бархатные, золотом шитые, жемчугом низанные.