Неточные совпадения
Гости воротились тою же гадкою
дорогою к дому.
— Bonjour, chère cousine, [Здравствуйте,
дорогая кузина (фр.).] — сказал один из
гостей, войдя в комнату и целуя руку бабушки.
Попадались иногда по
дороге и такие, которые вооруженною рукою встречали
гостей, но больше было таких, которые бежали заранее.
Слышал он только, что был пир, сильный, шумный пир: вся перебита вдребезги посуда; нигде не осталось вина ни капли, расхитили
гости и слуги все
дорогие кубки и сосуды, — и смутный стоит хозяин дома, думая: «Лучше б и не было того пира».
Таких неистощимых говорунов, как Змиев и Тарасов, Самгин встречал не мало, они были понятны и не интересны ему, а остальные
гости Прейса вели себя сдержанно, как люди с небольшими средствами в магазине
дорогих вещей.
Погуляв по северной стороне островка, где есть две красивые, как два озера, бухты, обсаженные деревьями, мы воротились в село. Охотники наши застрелили
дорогой три или четыре птицы. В селе на берегу разостланы были циновки; на них сидели два старика, бывшие уже у нас, и пригласили сесть и нас. Почти все жители села сбежались смотреть на редких
гостей.
— Надеюсь, что мы с вами сойдемся,
дорогой дядюшка, — говорил Половодов, провожая
гостя до передней.
Звонок повторился с новой силой, и когда Лука приотворил дверь, чтобы посмотреть на своего неприятеля, он даже немного попятился назад: в дверях стоял низенький толстый седой старик с желтым калмыцким лицом, приплюснутым носом и узкими черными, как агат, глазами. Облепленный грязью татарский азям и смятая войлочная шляпа свидетельствовали о том, что
гость заявился прямо с
дороги.
— Все устроится понемногу,
дорогой Василий Назарыч, — успокаивал своего
гостя Ляховский. — Главное — здоровье, а наши дела, как погода, — то вёдро, то ненастье.
Какой-то дикий разгул овладел всеми: на целые десятки верст
дорога устилается красным сукном, чтобы только проехать по ней пьяной компании на бешеных тройках; лошадей не только поят, но даже моют шампанским; бесчисленные
гости располагаются как у себя дома, и их угощают целым гаремом из крепостных красавиц.
— С теленка, с настоящего теленка-с, — подскочил штабс-капитан, — я нарочно отыскал такого, самого-самого злющего, и родители его тоже огромные и самые злющие, вот этакие от полу ростом… Присядьте-с, вот здесь на кроватке у Илюши, а не то здесь на лавку. Милости просим,
гость дорогой,
гость долгожданный… С Алексеем Федоровичем изволили прибыть-с?
Но после случая на железной
дороге он и на этот счет изменил свое поведение: намеков себе уже более не позволял, даже самых отдаленных, а о Дарданелове при матери стал отзываться почтительнее, что тотчас же с беспредельною благодарностью в сердце своем поняла чуткая Анна Федоровна, но зато при малейшем, самом нечаянном слове даже от постороннего какого-нибудь
гостя о Дарданелове, если при этом находился Коля, вдруг вся вспыхивала от стыда, как роза.
Как раз в это лето, в июле месяце, во время вакаций, случилось так, что маменька с сынком отправились
погостить на недельку в другой уезд, за семьдесят верст, к одной дальней родственнице, муж которой служил на станции железной
дороги (той самой, ближайшей от нашего города станции, с которой Иван Федорович Карамазов месяц спустя отправился в Москву).
Этикет требовал, чтобы
гости первыми нарушили молчание. Дерсу знал это и потому спросил его о
дороге и о глубине выпавшего снега. Разговор завязался. Узнав, кто мы и откуда идем, удэгеец сказал, что ему известно было, что мы должны спуститься по Иману, — об этом он услыхал от своих сородичей, живущих ниже по реке, — и что там, внизу, нас давно уже ожидают. Это известие очень меня удивило.
— «Не церемонься, батюшка, — отвечал тот глухо, — ступай себе вперед; указывай
гостям дорогу!» Адриану и некогда было церемониться.
Гости стали прощаться между собою, и каждый отправился в комнату, ему назначенную. А Антон Пафнутьич пошел с учителем во флигель. Ночь была темная. Дефорж освещал
дорогу фонарем, Антон Пафнутьич шел за ним довольно бодро, прижимая изредка к груди потаенную суму, дабы удостовериться, что деньги его еще при нем.
В церкви толкотня и странные предпочтения, одна баба передает соседу свечку с точным поручением поставить «
гостю», другая «хозяину». Вятские монахи и дьяконы постоянно пьяны во все время этой процессии. Они по
дороге останавливаются в больших деревнях, и мужики их потчуют на убой.
Во-первых,
гости с
дороги устали, а во-вторых, так уж исстари заведено, что большие праздники встречают в благоговейном умилении, избегая разговоров.
По
дороге в Малиновец мы обыкновенно заезжали к Боровковым, у которых проводили целые сутки, от Боровковых к Корочкиным и т. д., так что домой возвращались нередко через неделю. Затем, отдохнувши несколько дней, объезжали другую сторону околотка,
гостили у Пустотеловых и забирались в Словущенское, где, начиная с предводителя Струнникова, не пропускали никого и из мелкопоместных.
— Намеднись такая ли перестрелка в Вялицыне (так называлась усадьба Урванцовых) была — как только до убийства не дошло! — сообщал кто-нибудь из приезжих
гостей. — Вышли оба брата в березовую рощу грибков посбирать. Один с одного конца взялся, другой — с другого. Идут задумавшись навстречу и не замечают друг друга. Как вдруг столкнулись. Смотрят друг дружке в глаза — он ли, не он ли? — никто не хочет первый
дорогу дать. Ну, и пошло тут у них, и пошло…
Становилось шумнее. Запивая редкостные яства
дорогими винами,
гости пораспустились. После тостов, сопровождавшихся тушами оркестра, вдруг какой-то подгулявший
гость встал и потребовал слова. Елисеев взглянул, сделал нервное движение, нагнулся к архиерею и шепнул что-то на ухо. Архиерей мигнул сидевшему на конце стола протодьякону, не спускавшему глаз со своего владыки.
Лысый, с подстриженными усами, начисто выбритый, всегда в черном
дорогом сюртуке, Алексей Дмитриевич Лопашов пользовался уважением и одинаково любезно относился к
гостям, кто бы они ни были.
При лиловом свете столовой мореного дуба все лица стали мертвыми, и
гости старались искусственно вызвать румянец обильным возлиянием
дорогих вин.
Ровно в полдень, в назначенный час открытия, двери магазина отворились, и у входа появился громадный швейцар. Начали съезжаться
гости, сверкая орденами и лентами, военное начальство, штатские генералы в белых штанах и плюмажных треуголках, духовенство в
дорогих лиловых рясах. Все явились сюда с какого-то официального богослужения в Успенском соборе. Некоторые, впрочем, заезжали домой и успели переодеться. Елисеев ловко воспользовался торжественным днем.
— Ведь вот вы все такие, — карал он
гостя. — Послушать, так все у вас как по-писаному, как следует быть… Ведь вот сидим вместе, пьем чай, разговариваем, а не съели друг друга. И дела раньше делали… Чего же Емельяну поперек
дороги вставать? Православной-то уж ходу никуда нет… Ежели уж такое дело случилось, так надо по человечеству рассудить.
По первопутку приехал в
гости дорогой тестюшка Харитон Артемьевич вместе с любимой дочерью Харитиной, — вернее сказать, не приехал, а его привезла Харитина.
Приставанья и темные намеки писаря все-таки встревожили Харитона Артемьича, и он вечерком отправился к старичку нотариусу Меридианову, с которым водил дела. Всю
дорогу старик сердился и ругал проклятого писаря. Нотариус был дома и принял
гостя в своем рабочем кабинете.
Больше всего доставлял хлопот
дорогой тестюшка, с которым никто не мог управиться, кроме Галактиона. Старших дочерей он совсем не признавал, да и любимицу Харитину тоже. Раз ночью с ним сделалось совсем дурно. Стерегший
гостя Вахрушка только махал руками.
Гости обещали вернуться и уехали. Прощаясь, молодые люди радушно пожимали руки Петра. Он порывисто отвечал на эти пожатия и долго прислушивался, как стучали по
дороге колеса их брички. Затем он быстро повернулся и ушел в сад.
— Ты чего в самом-то деле к бабе привязался, сера горючая? — накинулся Матюшка на
гостя. — Иди своей
дорогой, пока кости целы…
— Ну-ну, не ври, коли не умеешь! — оборвал его Мыльников. — Небось в
гости к богоданному зятю поехал?.. Ха-ха!.. Эх вы, раздуй вас горой: завели зятя. Только родню срамите… А что,
дорогой тестюшка каково прыгает?..
Дорога из Мурмосского завода проходила широкою улицей по всему Туляцкому концу, спускалась на поемный луг, где разлилась бойкая горная речонка Култым, и круто поднималась в гору прямо к господскому дому, который лицом выдвинулся к фабрике. Всю эту
дорогу отлично было видно только из сарайной, где в критических случаях и устраивался сторожевой пункт. Караулили
гостей или казачок Тишка, или Катря.
Дорогой я имел утешение обнять многих товарищей, которые все с прежнею дружбой встретили приезжего, минутного
гостя.
До него должен быть у тебя Фрейганг, бывший моим
гостем по возвращении из Камчатки. Он же встретился
дорогой с Арбузовым и передал посланный тобою привет. Арбузова провезли мимо Ялуторовска. — До того в феврале я виделся с H. H. Муравьевым, и он обнял меня за тебя. Спасибо тебе! Отныне впредь не будет таких промежутков в наших сношениях. Буду к тебе писать просто с почтой, хотя это и запрещено мне, не знаю почему.
Проснувшись на другой день поутру ранее обыкновенного, я увидел, что мать уже встала, и узнал, что она начала пить свой кумыс и гулять по двору и по
дороге, ведущей в Уфу; отец также встал, а
гости наши еще спали: женщины занимали единственную комнату подле нас, отделенную перегородкой, а мужчины спали на подволоке, на толстом слое сена, покрытом кожами и простынями.
Наконец мы совсем уложились и собрались в
дорогу. Дедушка ласково простился с нами, перекрестил нас и даже сказал: «Жаль, что уж время позднее, а то бы еще с недельку надо вам
погостить. Невестыньке с детьми было беспокойно жить; ну, да я пристрою ей особую горницу». Все прочие прощались не один раз; долго целовались, обнимались и плакали. Я совершенно поверил, что нас очень полюбили, и мне всех было жаль, особенно дедушку.
Целый век жить в
дороге да в
гостях; да эдак и от дому отстанешь».
Едва успели мы, сойдя вниз, поздороваться со всеми
гостями, как нас позвали к столу. Папа был очень весел (он был в выигрыше в это время), подарил Любочке
дорогой серебряный сервиз и за обедом вспомнил, что у него во флигеле осталась еще бонбоньерка, приготовленная для именинницы.
— Милости прошу, однако,
гости дорогие, кушать!.. — прибавила она, вставая.
— Ну,
гости дорогие, пожалуйте-ко в сад! Наш младенчик, может быть, заснет, — сказала она. — В комнату бы вам к Марье Николаевне, но там ничего не прибрано.
— Где ей, батюшка, Петр Парамоныч, в этаком деле смыслить! — вступается Архип и, обращаясь к Феклинье, прибавляет: — Ты смотри, самовар скорее ставь для
гостей дорогих!
— Добро пожаловать, — говорит, —
гости дорогие! добро пожаловать; давненько-таки нас посещать не изволили.
К Борелю он заезжает лишь изредка, чтоб мельком полюбоваться на эту бодрую и сильную молодежь, которая, даже среди винных паров, табачного дыма и кокоток, не забывает, que tout est a refaire. Нечего и говорить, что его принимают — и татары, и молодые люди — как
дорогого и желанного
гостя.
У него дом больше — такой достался ему при поступлении на место; в этом доме, не считая стряпущей, по крайней мере, две горницы, которые отапливаются зимой «по-чистому», и это требует лишних дров; он круглый год нанимает работницу, а на лето и работника, потому что земли у него больше, а стало быть, больше и скота — одному с попадьей за всем недоглядеть; одежда его и жены
дороже стоит, хотя бы ни он, ни она не имели никаких поползновений к франтовству; для него самовар почти обязателен, да и закуска в запасе имеется, потому что его во всякое время может посетить нечаянный
гость: благочинный, ревизор из уездного духовного правления, чиновник, приехавший на следствие или по другим казенным делам, становой пристав, волостной старшина, наконец, просто проезжий человек, за метелью или непогодой не решающийся продолжать путь.
— Выкушай,
гость дорогой, про моё здоровье!
В доме генеральши между тем, по случаю приезда
гостя, происходила суетня: ключница отвешивала сахар, лакеи заливали в лампы масло и приготовляли стеариновые свечи; худощавый метрдотель успел уже сбегать в ряды и захватить всю крупную рыбу, купил самого высшего сорта говядины и взял в погребке очень
дорогого рейнвейна.
Вот француз принялся за дело. Около него ухаживали и отец и мать. Его приглашали в дом как
гостя, обходились с ним очень почтительно: это был
дорогой француз.
Все эти взаимные колкости пошли бы, вероятно, и далее между ними, если бы по
дороге к Синькову не показались едущие экипажи с
гостями; но все-таки программа, начертанная в предыдущем споре Екатериною Петровною, а равно и постылым ее другом, начала выполняться с точностью.
Владыко позвонил стоявшим на столе колокольчиком. Вошел служка в длиннополом сюртуке. Владыко ничего ему не проговорил, а только указал на
гостя. Служка понял этот знак и вынес губернскому предводителю чай, ароматический запах которого распространился по всей комнате. Архиерей славился тем, что у него всегда подавался
дорогой и душистый чай, до которого он сам был большой охотник. Крапчик, однако, отказался от чаю, будучи, видимо, чем-то озабочен.
Сверстов принялся расплачиваться торопливо и щедро; он все уже почти деньжонки, которые выручил за проданное им имущество в уездном городке, просадил
дорогой. Иван Дорофеев проводил своих
гостей до повозки и усадил в нее gnadige Frau и Сверстова с пожеланием благополучного пути.