Неточные совпадения
— А вот другой Дон-Кишот просвещенья: завел школы! Ну, что, например, полезнее человеку, как знанье грамоты? А ведь как распорядился? Ведь ко мне приходят мужики из его деревни. «Что это,
говорят, батюшка, такое? сыновья наши совсем от рук отбились, помогать в работах не хотят, все в писаря хотят, а ведь писарь нужен один». Ведь вот что вышло!
«Таким типом, может быть, явился бы человек, гармонически соединяющий в себе Дон-Кихота и Фауста. Тагильский… Чего хочет этот… иезуит? Тем, что он
говорил, он, наверное, провоцировал. Хотел знать количество сторонников большевизма. Рабочие — если это были действительно рабочие — не высказались. Может быть, они — единственные большевики в… этой начинке пирога. Елена — остроумна».
— Вы знаете, Клим Иванович, ваша речь имела большой успех. Я в политике понимаю, наверно, не больше индюшки, о Дон-Кихоте — знаю по смешным картинкам в толстой книге, Фауст для меня — глуповатый человек из оперы, но мне тоже понравилось, как вы
говорили.
Унамуно
говорит, что испанская философия — в Дон-Кихоте.
В «рыцаре же бедном» это чувство дошло уже до последней степени, до аскетизма; надо признаться, что способность к такому чувству много обозначает и что такие чувства оставляют по себе черту глубокую и весьма, с одной стороны, похвальную, не
говоря уже о Дон-Кихоте.
— Я на собственном вашем восклицании основываюсь! — прокричал Коля. — Месяц назад вы Дон-Кихота перебирали и воскликнули эти слова, что нет лучше «рыцаря бедного». Не знаю, про кого вы тогда
говорили: про Дон-Кихота или про Евгения Павлыча, или еще про одно лицо, но только про кого-то
говорили, и разговор шел длинный…
— Ну, нечего делать, пусть, —
говорит, — будет по-вашему; я вас не знаю, какие вы, ну, одначе, делать нечего, — я вам верю, но только смотрите, бриллиант чтобы не подменить и аглицкой тонкой работы не испортьте, да недолго возитесь, потому что я шибко езжу: двух недель не пройдет, как я с тихого
Дона опять в Петербург поворочу, — тогда мне чтоб непременно было что государю показать.
Появился и проснувшийся Ванька-Встанька. Опустив умильно набок голову и сделав на своем морщинистом, старом лице Дон-Кихота узенькие, слезливые, сладкие глазки, он
говорил убедительно-просящим тоном...
Ченцов,
говоря дяде, что он, как Дон-Жуан, вероятно, невдолге бухнется в пропасть, — сказал не фразу: в нем, в самом деле, было несколько общих черт с испанским героем.
Это было высказано с такою неподдельной покорностью перед совершившимся фактом, что когда Глумов высказал догадку, что, кажется, древние печенеги обитали на низовьях Днепра и
Дона, то Редедя только рукой махнул, как бы
говоря: обитали!! мало ли кто обитал! Сегодня ты обитаешь, а завтра — где ты, человек!
Вскоре я тоже всеми силами стремился как можно чаще видеть хромую девочку,
говорить с нею или молча сидеть рядом, на лавочке у ворот, — с нею и молчать было приятно. Была она чистенькая, точно птица пеночка, и прекрасно рассказывала о том, как живут казаки на
Дону; там она долго жила у дяди, машиниста маслобойни, потом отец ее, слесарь, переехал в Нижний.
Говорили, что, во время процветания крепостного права, у него был целый гарем, но какой-то гарем особенный, так что соседи шутя называли его
Дон Жуаном наоборот;
говорили, что он на своем веку не менее двадцати человек засек или иным образом лишил жизни;
говорили, что он по ночам ходил к своим крестьянам с обыском и что ни один мужик не мог укрыть ничего ценного от зоркого его глаза.
— Хорошо, — произнес Дон-Кихот и вдохновенно добавил: — дай руку, мы свои и будем
говорить откровенно.
Дон-Кихот объяснил, что губернатор
говорил с Червевым один на один и спрашивал его по чести. Так и сказал...
— Я это и
говорю! — воскликнул Дон-Кихот. — И я
говорю, что этому надо быть! надо быть!
Жиго согласился, а бабушка велела французу взять с собою и детей, чтобы ей свободнее было
говорить без них с Дон-Кихотом.
При появлении этой добродушной толстой фигуры Дон-Кихот громко щелкнул каблуками и повернулся к нему спиной… Бабушка теперь уже не могла усмирять расходившегося дворянина: она выслушивала, как губернатор репрезентовал ей заезжего гостя и потом как сам гость, на особом французском наречии, на котором
говорят немцы, сказал княгине очень хитро обдуманное приветствие с комплиментами ее уму, сердцу и значению.
Без шуток
говорю: было живое предание, что они поднимались со всем экипажем и пассажирами под облака и летели в вихре, пока наступало время пасть на землю, чтобы дать Дон-Кихоту случай защитить обиженного или самому спрятаться от суда и следствия.
Впрочем, я так близко знаю тех, о ком
говорю, что не могу сделать грубых промахов в моем рассказе, который буду продолжать с того, как повела себя княгиня Варвара Никаноровна в Петербурге, где мы ее оставили в конце первой части моей хроники, любующеюся преобразованным по ее мысли Дон-Кихотом Рогожиным.
Дон-Кихот был на этот случай в памяти и как будто даже обрадовался гостю, с которым мог
говорить о предметах, недоступных пониманию Зинки и других мужиков.
Дон-Кихот даже и этого не
говорил. Он ничего не объяснял; весь серый под густым слоем насевшей на него пыли, он в подозрительном молчании обходил залу и засматривал по всем углам и заглядывал за двери, точно искал везде скрытых злодеев.
Впрочем, о «барыне Аксютке» знали очень мало и никогда о ней в бабушкином обществе не
говорили и Дон-Кихота о ней не спрашивали, за что он, вероятно, и был очень благодарен.
— Помните ли вы, — начал Рудин, как только тарантас выехал со двора на широкую дорогу, обсаженную елками, — помните вы, что
говорит Дон-Кихот своему оруженосцу, когда выезжает из дворца герцогини? «Свобода, —
говорит он, — друг мой Санчо, одно из самых драгоценных достояний человека, и счастлив тот, кому небо даровало кусок хлеба, кому не нужно быть за него обязанным другому!» Что Дон-Кихот чувствовал тогда, я чувствую теперь… Дай Бог и вам, добрый мой Басистов, испытать когда-нибудь это чувство!
— Я вижу твое восхищение! — холодно возразил ей брат; — скоро! мы довольно ждали… но зато не напрасно!.. Бог потрясает целый народ для нашего мщения; я тебе расскажу… слушай и благодари: на
Дону родился дерзкий безумец, который выдает себя за государя… народ, радуясь тому, что их государь носит бороду,
говорит как мужик, обратился к нему… Дворяне гибнут, надобно же игрушку для народа… без этого и праздник не праздник!.. вино без крови для них стало слабо. Ты дрожишь от радости, Ольга…
Итак, сеньор, я должен вам сказать,
Что
дон Жуан
говаривал не раз:
«Святые братья глупы.
Нет, вопреки тяжелым обвиненьям,
Которых много так на вас лежит,
Мне
говорит какой-то тайный голос,
Что уважать вас можно,
дон Жуан!
С утра они в молельне заперлись.
Я подходил на цыпочках ко двери:
Там тихо все; порой лишь слышны вздохи,
А иногда невнятное рыданье
Да увещанья честного отца.
Должно быть,
дон Жуан великий грешник!
Во время рейса
дон Йеронимо
Мне
говорил, что у него от папы
Инструкция особенная есть
Насчет сего еретика, Жуана.
Он
говорит о смерти! Боже правый!
О смерти он дерзает
говорить,
Тот, кто всегда кровавой смертью дышит,
Кому она послушна, как раба!
Где
дон Октавьо? Отвечайте, где он?
На этот раз до мертвых нет мне дела.
Иной заботой занят я.
Вы помните, друзья,
Наш давний спор про
дон Жуана?
Я
говорил, что поздно или рано
Он будет мой. И что ж? Свет победила мгла,
Не понял той любви святого он значенья,
Которая б теперь спасти его могла,
И слепо он свершит над нею преступленье.
Вот в этом-то и закорючка.
Уладить дело надо так,
Чтобы, во что бы то ни стало,
Все под носом ловил далекий он призрак
И с толку сбился бы искатель идеала.
Ведь черту,
говорят, достаточно схватить
Кого-нибудь хоть за единый волос,
Чтоб душу всю его держать за эту нить
И чтобы с ним она уж не боролась;
А
дон Жуан душой как ни высок
И как ни велики в нем правила и твердость,
Я у него один подметил волосок,
Которому названье — гордость!
Даже стыдно
Передавать мне вам такие речи,
Но часто слышал я, как
дон Жуан
Говаривал: «Святые братья глупы».
Ты часто
Его благоразумию дивился
И
говорил, шутя, ему не раз:
«Вы,
дон Жуан, боюся, повредите
Себе во мненье дам: в тот час, когда
Другие им приносят серенады,
Теряете вы золотое время
Со мною, стариком!» Потом, когда
Ко сну я отходила, часто ты,
Со мной прощаясь,
говорил: «Однако
Мне нравится довольно
дон Жуан...
Дон Октавьо,
Вы о любви сейчас мне
говорили...
Правду вам сказать,
С любезными своими
дон Жуан
Не много
говорит о богословье.
Романтизм
говорил беспрестанно, классицизм молчал; романтизм сражался со всем на свете, как Дон-Кихот, — классицизм сидел с спокойною важностью римского сенатора.
О,
Дон Гуан красноречив — я знаю,
Слыхала я; он хитрый искуситель.
Вы,
говорят, безбожный развратитель.
Вы сущий демон. Сколько бедных женщин
Вы погубили?
Уж верно
Не для того, чтоб с нею
говорить —
Проси статую завтра к
Доне Анне
Прийти попозже, вечером и стать
У двери на часах.
О,
Дона Анна никогда с мужчиной
Не
говорит.
Недаром же покойник был ревнив.
Он
Дону Анну взаперти держал,
Никто из нас не видывал ее.
Я с нею бы хотел
поговорить.
— Четверо. Барин из Москвы, трое рабочих с
Дона. Двое — смирные, даже водку пьют, а барин и этот, Ратьков, они —
говорят! Тайно. Кое с кем. А при всём народе — не решались покамест. Их тут много. Они — кругом. Сам я — бирский, Митьков Фёдор. Пятый год здесь. За это время их тут было одиннадцать. В Олехином — восемь, в Шишковой — трое…
Первый офицер. Убрать эту бабу к черту! Юнкера, слушайте: если верно, что
говорит полковник, — равняться на меня! Достанем эшелоны — и на
Дон, к Деникину!
Лебедкина. Не всё Дон-Жуаны, иногда нравятся и мечтатели, идеалисты. (Помолчав.)
Говорят, в Стрельне зимний сад хорош.
*
А за синим
Доном,
Станицы казачьей,
В это время волк ехидный
По-кукушьи плачет.
Говорит Корнилов
Казакам поречным:
«Угостите партизанов
Вишеньем картечным.
С Красной Армией Деникин
Справится, я знаю.
Расстелились наши пики
С
Дона до Дунаю».
— Ему, как он не раз
говорил, совершенно все равно где жить, в Москве, или в Петербурге… Он любит приключения… Это современный рыцарь, немножко даже Дон-Кихот, но в хороших сторонах этого героя Сервантеса… Я ему напишу сегодня же…
Бывший с ними и теперь, как всегда, безотлучно,
дон Педро Сарантес передал Николаю Герасимовичу свою визитную карточку и в очень любезных выражениях объяснил, что он и его дамы очень будут рады с ним познакомиться, но что никто, кроме него, из их общества не
говорит иначе, как по-испански.
— Нет, уж вы, сударь (или сударыня — смотря по полу особы), не
говорите ничего о
Доне… — обрывала она сделавших малейший намек на ходящие по Москве слухи. — Я у них бываю, часто бываю, знаю их жизнь лучше вашего… Действительно, Глебушка болен, но если бы вы видели, как его жена нежно за ним ухаживает.
Это изменившееся несколько мнение о Дарье Николаевне в уме его превосходительства доказывалось и тем, что он перестал, как прежде,
говорить приходившему к нему Косте о необходимости с его стороны уважения к «тете
Доне», а Костя, вследствие этого, перестал считать его чуть ли не сообщником «Салтычихи», и это сблизило старика и юношу.
Проехав несколько шагов молча, Наполеон обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя
Дона] известие о том, что человек, с которым
говорит этот enfant du Don, есть сам император, тот самый император, который написал на пирамидах бессмертно-победоносное имя.
Когда вот-вот les enfants du Don [сыны
Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим 40-летним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном, и отдал, как
говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.