Неточные совпадения
Они говорили, что все это вздор, что похищенье губернаторской дочки более дело гусарское, нежели гражданское, что Чичиков не
сделает этого, что бабы врут, что баба что мешок: что положат, то несет, что главный предмет, на который нужно обратить внимание, есть мертвые души, которые, впрочем, черт его знает, что значат, но в них заключено, однако ж, весьма
скверное, нехорошее.
— Какие
скверные чернила! — сказал Обломов. — В другой раз у меня держи ухо востро, Захар, и
делай свое дело как следует!
Может, я очень худо
сделал, что сел писать: внутри безмерно больше остается, чем то, что выходит в словах. Ваша мысль, хотя бы и дурная, пока при вас, — всегда глубже, а на словах — смешнее и бесчестнее. Версилов мне сказал, что совсем обратное тому бывает только у
скверных людей. Те только лгут, им легко; а я стараюсь писать всю правду: это ужасно трудно!
Да, я жаждал могущества всю мою жизнь, могущества и уединения. Я мечтал о том даже в таких еще летах, когда уж решительно всякий засмеялся бы мне в глаза, если б разобрал, что у меня под черепом. Вот почему я так полюбил тайну. Да, я мечтал изо всех сил и до того, что мне некогда было разговаривать; из этого вывели, что я нелюдим, а из рассеянности моей
делали еще
сквернее выводы на мой счет, но розовые щеки мои доказывали противное.
— Я это знаю от нее же, мой друг. Да, она — премилая и умная. Mais brisons-là, mon cher. Мне сегодня как-то до странности гадко — хандра, что ли? Приписываю геморрою. Что дома? Ничего? Ты там, разумеется, примирился и были объятия? Cela va sanà dire. [Это само собой разумеется (франц.).] Грустно как-то к ним иногда бывает возвращаться, даже после самой
скверной прогулки. Право, иной раз лишний крюк по дождю
сделаю, чтоб только подольше не возвращаться в эти недра… И скучища же, скучища, о Боже!
Пока Половодов шел до спальни, Антонида Ивановна успела уничтожить все следы присутствия постороннего человека в комнате и
сделала вид, что спит. Привалов очутился в самом
скверном положении, какое только можно себе представить. Он попал на какое-то кресло и сидел на нем, затаив дыхание; кровь прилила в голову, и колени дрожали от волнения. Он слышал, как Половодов нетвердой походкой вошел в спальню, поставил свечу на ночной столик и, не желая тревожить спавшей жены, осторожно начал раздеваться.
— Только всё
скверные мои мысли берешь, а главное — глупые. Ты глуп и пошл. Ты ужасно глуп. Нет, я тебя не вынесу! Что мне
делать, что мне
делать! — проскрежетал Иван.
— А чтобы нигде ничего не осталось. Ах, как бы хорошо, кабы ничего не осталось! Знаете, Алеша, я иногда думаю наделать ужасно много зла и всего
скверного, и долго буду тихонько
делать, и вдруг все узнают. Все меня обступят и будут показывать на меня пальцами, а я буду на всех смотреть. Это очень приятно. Почему это так приятно, Алеша?
— Да, все это странно, очень странно, — говорил Райнер, — но погодите, у меня есть некоторые догадки… С этой девушкой
делают что-нибудь очень
скверное.
— Видел я, судырь, то: иду я раз, так, примерно сказать, мимо колодца нашего, а он ее и бьет тут… отнял от бадьи веревку-то, да с железом-то веревкою-то этою и бьет ее; я даже скрикнул на него: «Что, я говорю, ты, пес эдакий,
делаешь!», а он и меня лаять начал… Вздорный мальчишка,
скверный, не потаю, батюшка.
Все, что теперь происходило в собрании с этими развинченными, возбужденными, пьяными и несчастными людьми, совершалось быстро, нелепо, и непоправимо. Точно какой-то злой, сумбурный, глупый, яростно-насмешливый демон овладел людьми и заставлял их говорить
скверные слова и
делать безобразные, нестройные движения.
Мы стали приближаться к Новочеркасску. Последнюю остановку я решил
сделать в Старочеркасске, — где, как были слухи, много заболевало народу, особенно среди богомольцев, — но не вышло. Накануне, несмотря на прекрасное питание, ночлеги в степи и осторожность, я почувствовал недомогание, и какое-то особо
скверное: тошнит, голова кружится и, должно быть, жар.
— Вы ничего не
делаете, прочтите, — перебросил ему вдруг бумажку Петр Степанович. Липутин приблизился к свечке. Бумажка была мелко исписана,
скверным почерком и с помарками на каждой строке. Когда он осилил ее, Петр Степанович уже расплатился и уходил. На тротуаре Липутин протянул ему бумажку обратно.
Приходя из бани, ложились в пыльные и грязные постели — грязь и
скверные запахи вообще никого не возмущали. Было множество дрянных мелочей, которые мешали жить, их можно было легко извести, но никто не
делал этого.
— Это верно, я вам говорю, — пояснил дьякон и, выпив большую рюмку настойки, начал развивать. — Я вам даже и о себе скажу. Я во хмелю очень прекрасный, потому что у меня ни озорства, ни мыслей
скверных никогда нет; ну, я зато, братцы мои, смерть люблю пьяненький хвастать. Ей-право! И не то чтоб я это
делал изнарочно, а так, верно, по природе. Начну такое на себя сочинять, что после сам не надивлюсь, откуда только у меня эта брехня в то время берется.
Не может человек нашего времени, исповедуй он или не исповедуй божественности Христа, не знать, что участвовать в качестве ли царя, министра, губернатора, или урядника в том, чтобы продать у бедной семьи последнюю корову на подати для того, чтобы отдать эти деньги на пушки или на жалованье и пансионы роскошествующим, праздным и вредным чиновникам; или участвовать в том, чтобы посадить в тюрьму кормильца семьи за то, что мы сами развратили его, и пустить семью его по миру; или участвовать в грабежах и убийствах войн; или во внушении вместо Христова закона диких идолопоклоннических суеверий; или загнать забежавшую на свою землю корову человека, у которого нет земли; или с человека, работающего на фабрике, вычесть за нечаянно испорченный предмет; или содрать вдвое за предмет с бедного только потому, что он в крайней нужде; не может не знать ни один человек нашего времени, что все эти дела —
скверные, постыдные и что
делать их не надо.
С самого начала, когда я сел на корабль, Гез стал соображать, каким образом ему от меня отделаться, удержав деньги. Он строил разные планы. Так, например, план — объявить, что «Бегущая по волнам» отправится из Дагона в Сумат. Гез думал, что я не захочу далекого путешествия и высажусь в первом порту. Однако такой план мог
сделать его смешным. Его настроение после отплытия из Лисса стало очень
скверным, раздражительным. Он постоянно твердил: «Будет неудача с этим проклятым Гарвеем».
— А ты не знаешь, о чем? Перестань… ах, нехорошо!.. Может быть, не увидимся, Вася… все равно… Одним словом, мне жаль тебя. Нельзя так… Где твои идеалы? Ты только представь себе, что это кто-нибудь другой
сделал… Лучше бы уж тебе ехать вместе с нами добровольцем. Вообще
скверное предисловие к той настоящей жизни, о которой мы когда-то вместе мечтали.
— Садитесь,
сделайте одолжение. Только предуведомляю вас: если вы хотите со мной разговор вести, не прогневайтесь — я нахожусь теперь в самом мизантропическом настроении и все предметы представляются мне в преувеличенно
скверном виде.
— Все
сделаю, решительно все, что предписано, до того испугаюсь сей
скверной вещи! — подхватил Миклаков.
— Цель ее, вероятно, заключается в ее гадкой и
скверной натуришке, жаждущей
делать гадости и подлости на каждом шагу!
— Да, боже ж мой! Сколько сделано
скверного против тех людей, для которых мы это
делаем…
— Что вы за сумасшествие
делаете, навязывая себе на руки эту
скверную бабу! — воскликнул Миклаков, как только остался вдвоем с княгиней.
То было время, когда и покаявшиеся и простившие слились в одних общих объятиях, причем первые, в знак возвращения к лучшим чувствам,
сделали на двугривенный уступок и, очистив себя этим путем от
скверны прошлого, получили даровые билеты на вход в святилище нового дела.
Все приняло другой вид: если соседняя собака затесалась когда на двор, то ее колотили чем ни попало; ребятишки, перелазившие через забор, возвращались с воплем, с поднятыми вверх рубашонками и с знаками розг на спине. Даже самая баба, когда Иван Иванович хотел было ее спросить о чем-то,
сделала такую непристойность, что Иван Иванович, как человек чрезвычайно деликатный, плюнул и примолвил только: «Экая
скверная баба! хуже своего пана!»
Тогда что, сударыня вы моя? тогда мне-то что
делать прикажете? прикажете мне, сударыня вы моя, следуя некоторым глупым романам, на ближний холм приходить и таять в слезах, смотря на хладные стены вашего заключения, и, наконец, умереть, следуя привычке некоторых
скверных немецких поэтов и романистов, так ли, сударыня?
Я достаточно на своем веку встречал новых губернаторов и других сильных мира, но никогда у меня сердце не ныло так, как в эти дни. Почему-то мне вдруг показалось, что здесь, в этой глуши, со мной все можно
сделать: посадить в холодную, выворотить наизнанку, истолочь в ступе. Разумеется, предварительно завинив в измене, что при умении бойко читать в сердцах
сделать очень нетрудно. Поистине, никогда я такого
скверного чувства не испытывал.
Желание
сделать наш рассказ об Артуре Бенни по возможности полным и ясным заставляет нас
сделать небольшие позаимствования из рассказа о нем госпожи Якоби. Она встретила его в ноябре месяце 1867 года в числе раненых пленных, сваленных в каком-то
скверном углу. Вот подлинные слова г-жи Якоби (газета «Неделя», № 23, стр. 762).
—
Делают и у нас, да мало, не хватает. Видите, какую кучу привезли. И
скверная работа; придется здесь чинить: видите, шов расходится? Вот тут тоже заклепки расшатались. Знаете ли, как эта штука делается? Это, я вам скажу, адская работа. Человек садится в котел и держит заклепку изнутри клещами, что есть силы напирая на них грудью, а снаружи мастер колотит по заклепке молотом и выделывает вот такую шляпку.
Ну так пусть скверно; вот я вам сейчас еще
скверней руладу
сделаю…» Не понимаете и теперь, господа?
Де-Грие поправил волосы и из сердитого лица
сделал улыбающееся, — тою
скверною, официально учтивою, французскою улыбкою, которую я так ненавижу.
Она некоторым образом действительно была права в своем неудовольствии на Бешметевых: во-первых, если читатель помнит поступок с нею Владимира Андреича на свадьбе, то, конечно, уже согласится, что это поступок
скверный; во-вторых, молодые,
делая визиты, объехали сначала всех знатных знакомых, а к ней уже пожаловали на другой день после обеда, и потом, когда она начала им за это выговаривать, то оболтус-племянник по обыкновению сидел дураком, а племянница вздумала еще вздернуть свой нос и с гримасою пропищать, что «если, говорит, вам неприятно наше посещение, то мы и совсем не будем ездить», а после и кланяться перестала.
Профессор говорил: «Что
делать с тупоумным учеником, который на экзамене отвечает слово в слово по
скверному учебнику?» А ему отвечали: «Что же
делать ученику, ежели профессора и вообще знающие люди презирают составление учебников и предоставляют это дело какому-нибудь г. Зуеву?» Профессор говорил: «Если ученик не знает географии, то, читая, например, историю, не могу же я замечать ему, что Лион находится во Франции, а Тибр течет в Италии…» А ему отвечали: «Отчего же бы и нет?
Очисти от
скверны славы людской, обуревающей меня», — повторил он и вспомнил, сколько раз он молился об этом и как тщетны были до сих пор в этом отношении его молитвы: молитва его
делала чудеса для других, но для себя он не мог выпросить у бога освобождения от этой ничтожной страсти.
Барыня. На много ли?.. Федор Иваныч! Принять от него серебро! Вон сейчас! От него всё. Этот человек меня в гроб сведет. Вчера чуть-чуть не заморил собачку, которая ничего ему не
сделала. Мало ему этого, он же зараженных мужиков вчера в кухню завел, и опять они здесь. От него всё! Вон, сейчас вон! Расчет, расчет! (Семену.) А если ты себе вперед позволишь шуметь в моем доме, я тебя,
скверного мужика, выучу!
Я долго считал ее просто ограниченным, тупым существом, рожденным для рабства, но один случай заставил меня изменить взгляд. Вы, вероятно, знаете, вам, вероятно, сказали, что я пережил здесь одну
скверную минуту, которая ничего, конечно, не доказывает, кроме усталости и временного упадка сил. Это было полотенце. Конечно, я сильнее Маши и мог убить ее, так как мы были только вдвоем, и если б она крикнула или схватила меня за руку… Но она ничего этого не
сделала. Она только сказала...
Мы, как и жители Азии, люди красивого слова и неразумных деяний; мы отчаянно много говорим, но мало и плохо
делаем, — про нас справедливо сказано, что „у русских множество суеверий, но нет идей“; на Западе люди творят историю, а мы все еще сочиняем
скверные анекдоты […сочиняем
скверные анекдоты… — намек на сатирический рассказ Достоевского"
Скверный анекдот", в котором высмеивалось"демократическое"заигрывание властей с разночинцами.].
— Кто говорит? конечно,
скверная, — возразил истасканный господин, — но что прикажете
делать! Ведь нужда-то не свой брат: вытравит из тебя честность-то. Вот я готов на сих господ дворян сослаться, если только им угодно будет выслушать обстоятельства моего дела…
Майор снова начинал тревожиться и сердиться. «Ведь эдакая, право,
скверная, упрямая девчонка! Характер-то какой настойчивый!.. Это хочет, чтобы я покорился, чтобы я первым прощения просил да по ее бы
сделал… Ну, уж нет-с, извините! Этого не будет! Этого нельзя-с!.. Да-с, этого нельзя-с!.. Из-за пустой поблажки да честных, хороших людей обижать, это называется бабством! А я не баба, и бабой не буду!.. Да-с, не буду бабой я! вот что!»
Тем ли, что я прилагаю все мои старания, чтобы из
скверного, необузданного мальчишки
сделать хоть сколько-нибудь приличную барышню?..
— Ну да!
Сделайте одолжение!.. Непременно
скверна!.. Для кого-нибудь не
скверна, а ты сказал, и уходи. Совсем напрасно ваши пульсы бьются…
Да, все это прекрасно, положим даже, что он и не так виноват; но что же теперь-то
делать? Между нами лежит теперь пропасть… une souillure! [
скверна; грязь (фр.).]
— Да, — шептала я, — ты угадал, Степа. Я такая
скверная, что у меня нет ни одного местечка ни в мыслях, ни в совести, которое не было бы загажено! Но я вся перед тобой наружу. Спаси меня,
сделай из меня другого человека!
— Ну, так
сделай ты для меня одну вещь. Я высохла, я сделалась черства, болтаясь между
скверными мужчинами и глупыми барынями. Мне забыть нужно, Степа, что существуют на свете мужчины. Меня надо толкнуть туда, где женская любовь обращена на все то, что есть самого святого на свете! И чтоб сейчас же от меня потребовали, как бы это сказать… de la résignation [безропотности (фр.).], жертв, чтоб я тратила каждый день все, что у меня только осталось в душе человеческого!..
Они сами
сделали нас
скверными и бездушными эгоистками, подобными себе.
— В очень
скверном… Я вчера виделся с судебным следователем. Он глубоко убежден в невиновности обвиняемого, но положительно не в состоянии что-либо для него
сделать… Улики все налицо, а человек, который по мнению следователя виноват, очень осторожен и неразговорчив.
Что ж
делать,
Когда выпал такой нам год?
Скверный год! Отвратительный год!
Это еще ничего…
Там… За Самарой… Я слышал…
Люди едят друг друга…
Такой выпал нам год!
Скверный год!
Отвратительный год!
И к тому же еще чертова вьюга.
— Слушай, — сказал он, — о жене не заботься: что возможно
сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал:
скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.