Неточные совпадения
Она чувствовала,что глаза ее раскрываются больше и больше, что пальцы на руках и
ногах нервно движутся, что внутри что-то
давит дыханье и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайною яркостью поражают ее.
— В меня — шагали, понимаете? Нет, это… надо испытать. Человек лежит, а на него ставят
ноги, как на болотную кочку!
Давят… а? Живой человек. Невообразимо.
— Важный ты стал, значительная персона, — вздохнул Дронов. — Нашел свою тропу… очевидно. А я вот все болтаюсь в своей петле. Покамест — широка, еще не
давит. Однако беспокойно. «Ты на гору, а черт — за
ногу». Тоська не отвечает на письма — в чем дело? Ведь — не бежала же? Не умерла?
Сначала это не ладилось, ленты спадали с
ног, закатанные туго —
давили икры, но потом сукно вытянулось, люди приспособились и уже всю дорогу шли не оправляясь.
Кроме Игоши и Григория Ивановича, меня
давила, изгоняя с улицы, распутная баба Ворониха. Она появлялась в праздники, огромная, растрепанная, пьяная. Шла она какой-то особенной походкой, точно не двигая
ногами, не касаясь земли, двигалась, как туча, и орала похабные песни. Все встречные прятались от нее, заходя в ворота домов, за углы, в лавки, — она точно мела улицу. Лицо у нее было почти синее, надуто, как пузырь, большие серые глаза страшно и насмешливо вытаращены. А иногда она выла, плакала...
Если вдруг выпадет довольно глубокий снег четверти в две, пухлый и рыхлый до того, что
нога зверя вязнет до земли, то башкирцы и другие азиатские и русские поселенцы травят, или, вернее сказать,
давят, в большом числе русаков не только выборзками, но и всякими дворными собаками, а лис и волков заганивают верхами на лошадях и убивают одним ударом толстой ременной плети, от которой, впрочем, и человек не устоит на
ногах.
Он поневоле должен больше или меньше
давить ее собою — иначе сам упадет опять под
ноги другим и — чего доброго — будет растоптан…
Наверно, у него
ноги слабели и деревенели, и тошнота была, — как будто что его
давит в горле, и от этого точно щекотно, — чувствовали вы это когда-нибудь в испуге или в очень страшные минуты, когда и весь рассудок остается, но никакой уже власти не имеет?
Они легли рядом на траву
ногами к голове и потом зацепили друг друга
ногой в
ногу; секрет борьбы заключался в том, чтобы
давить скрюченной
ногой ногу противника до тех пор, пока тот не встанет на голову.
Железный братец Антей каждым своим движением
давил кого-нибудь из пигмеев и даже не был виноват, потому что пигмеи сами лезли ему под
ноги на каждом шагу.
Поместившись в уголке, эти люди не от мира сего толковали о самых скучнейших материях для непосвященного: о пошлинах на привозной из-за границы чугун, о конкуренции заграничных машинных фабрикантов, о той всесильной партии великих в заводском мире фирм с иностранными фамилиями, которые образовали государство в государстве и в силу привилегий, стоявших на стороне иностранных капиталов,
давили железной рукой хромавшую на обе
ноги русскую промышленность.
А вот поставили людей одних против других, ослепили глупостью и страхом, всех связали по рукам и по
ногам, стиснули и сосут их,
давят и бьют одних другими.
Они тычутся из стороны в сторону в поисках выхода, хватаются за все сильными, но слепыми руками, трясут, передвигают с места на место, роняют на пол и
давят упавшее
ногами.
Он шел теперь вдоль свекловичного поля. Низкая толстая ботва пестрела путаными белыми и черными пятнами под
ногами. Простор поля, освещенного луной, точно
давил Ромашова. Подпоручик взобрался на небольшой земляной валик и остановился над железнодорожной выемкой.
А чтобы она на его, гусарову, шапку не становилася, такое средство изобрел, что, думаю, все вы кричите, что ничего не жалеете, меня тем не удивите: а вот что я ничего не жалею, так я то делом-правдою докажу, да сам прыгну, и сам из-за пазухи ей под
ноги лебедя и кричу: «
Дави его!
— Почему ж? — спросил Калинович, более занятый своей лошадью, в которой видел желание идти в галоп, и не подозревая, что сам был тому причиной, потому что, желая сидеть крепче, немилосердно
давил ей бока
ногами.
Потом они, обнявшись через стол и сталкивая посуду, целовались,
давили черепки
ногами и, наконец, в обнимку вывалились на улицу, растроганные и влюблённые.
Высокий ворот рубахи
давил шею, сапоги жали пальцы и при каждом движении
ног сухо скрипели.
Пятьдесят лет ходил он по земле, железная стопа его
давила города и государства, как
нога слона муравейники, красные реки крови текли от его путей во все стороны; он строил высокие башни из костей побежденных народов; он разрушал жизнь, споря в силе своей со Смертью, он мстил ей за то, что она взяла сына его Джигангира; страшный человек — он хотел отнять у нее все жертвы — да издохнет она с голода и тоски!
Его схватили сзади за талию и плечи, схватили за руку и гнут ее, ломают, кто-то
давит ему пальцы на
ноге, но он ничего не видал, следя налитыми кровью глазами за темной и тяжелой массой, стонавшей, извиваясь под его рукой…
Вы сделали преступление, отклонив золото от его прямой цели, — расти и
давить, — заставили тигра улыбаться игрушкам, и все это ради того, чтобы бросить драгоценный каприз к
ногам девушки, которая будет простосердечно смеяться, если ей показать палец!
Он идёт по холодку, в перламутровом сумраке раннего утра; ходит по своей земле, сунув руки за спину под кафтан; кафтан приподнялся петушиным хвостом; Артамонов
давит тяжёлою
ногой стружку, щепу, думает...
Никита сел рядом, молча глядя на его работу; она ему напоминала жуткого городского дурачка Антонушку: этот лохматый, тёмнолицый парень, с вывороченной в колене
ногою, с круглыми глазами филина, писал палкой на песке круги, возводил в центре их какие-то клетки из щепочек и прутьев, а выстроив что-то, тотчас же
давил свою постройку
ногою, затирал песком, пылью и при этом пел гнусаво...
И молодой врач, мужчина или женщина, в беленьком штопаном халате склоняется к
ногам,
давит пальцем кость выше язвы, ищет причин.
Давят прямо
ногами, и когда давильщик выходит из чана, то его голые
ноги выше колен кажутся вымазанными и забрызганными свежей кровью.
Да к тому же баронесса, вот уж три раза, встречаясь со мною, имеет обыкновение идти прямо на меня, как будто бы я был червяк, которого можно
ногою давить.
Снова движущиеся ряды; снова ранец
давит онемевшие плечи, снова болят истертые и налившиеся кровью
ноги.
Каждый раз, как голос Никиты Федорыча раздавался громче, бледное личико ребенка судорожно двигалось; на нем то и дело пробегали следы сильного внутреннего волнения; наконец все тело ее разом вздрогнуло; она отскочила назад, из глаз ее брызнули в три ручья слезы; ухватившись ручонками за грудь, чтобы перевести дыхание, которое
давило ей горло, она еще раз окинула сени с видом отчаяния, опустила руки и со всех
ног кинулась на двор.
Промозглая темнота
давит меня, сгорает в ней душа моя, не освещая мне путей, и плавится, тает дорогая сердцу вера в справедливость, во всеведение божие. Но яркой звездою сверкает предо мной лицо отца Антония, и все мысли, все чувства мои — около него, словно бабочки ночные вокруг огня. С ним беседую, ему творю жалобы, его спрашиваю и вижу во тьме два луча ласковых глаз. Дорогоньки были мне эти три дня: вышел я из ямы — глаза слепнут, голова — как чужая,
ноги дрожат. А братия смеётся...
— Не
давите меня, — сказал он шепотом, — я сломал себе
ногу.
Свиньи отвратительно похожи одна на другую, — на дворе мечется один и тот же зверь, четырежды повторенный с насмешливой, оскорбляющей точностью. Малоголовые, на коротких
ногах, почти касаясь земли голыми животами, они наскакивают на человека, сердито взмахивая седыми ресницами маленьких ненужных глаз, — смотрю на них, и точно кошмар
давит меня.
Он как будто засыпал, его
давила усталость, он тупо смотрел в землю и двигал
ногой, растирая о камни чью-то измятую шапку.
«Встану я на
ноги —
давить вас всех буду, как вшей», — и закончил это обещание крепкой, едкой матерщиной.
Этот «комод» причиняет боль в плечах,
давит грудь, утомляет
ноги, уменьшая устойчивость тела; под ним, даже в свежую погоду, спина взмокает после пяти минут ходьбы.
— А другая за то ей нарочно ее же лукошко с клюквой рассыпала, да еще
ногой давить начала.
А ребенок кричит и изнемогает от крика. Варька видит опять грязное шоссе, людей с котомками, Пелагею, отца Ефима. Она все понимает, всех узнает, но сквозь полусон она не может только никак понять той силы, которая сковывает ее по рукам и по
ногам,
давит ее и мешает ей жить. Она оглядывается, ищет эту силу, чтобы избавиться от нее, но не находит. Наконец, измучившись, она напрягает все свои силы и зрение, глядит вверх на мигающее зеленое пятно и, прислушавшись к крику, находит врага, мешающего ей жить.
Жандармы стараются оттереть толпу от огня — масса пятится, опрокидывается на груды вещей, ломает себе шеи, руки и
ноги, падает,
давит друг друга, а сзади, между тем, напирают другие массы, которые не видят, что творится впереди, и лезут к огню с неудержимой силой.
Толпа огулом накидывается на все эти блага,
давит их под
ногами и в один миг расхищает все, что лишь возможно расхитить.
Лицо Ильки было не бледней ее розовых губок. На ее большом лбу и горбинке носа светились капельки пота. Бедная девочка страшно утомилась и едва держалась на
ногах. Ремень от арфы
давил ей плечо, а острый край неделикатно ерзал по боку. Тень заставила ее несколько раз улыбнуться и глубже вздохнуть. Она сняла башмаки и пошла босиком. Маленькие красивые босые
ноги с удовольствием зашлепали по холодному песку.
Всё время, пока я сидел у приятеля и ехал потом на вокзал, меня мучило беспокойство. Мне казалось, что я боюсь встречи с Кисочкой и скандала. На вокзале я нарочно просидел в уборной до второго звонка, а когда пробирался к своему вагону, меня
давило такое чувство, как будто весь я от головы до
ног был обложен крадеными вещами. С каким нетерпением и страхом я ждал третьего звонка!
Этот восьмиверстный переезд на возу, который чуть волокла управляемая бабой крестьянская кляча, показался Форову за большой путь. С седой головы майора обильно катились на его загорелое лицо капли пота и, смешиваясь с пылью, ползли по его щекам грязными потоками. Толстое, коренастое тело Форова
давило на его согнутые колена, и
ноги его ныли, руки отекали, а поясницу ломило и гнуло. Но всего труднее было переносить пожилому майору то, что совершалось в его голове.
Александра Михайловна стала раздеваться. Еще сильнее пахло удушливою вонью, от нее мутилось в голове. Александра Михайловна отвернула одеяло, осторожно сдвинула к стене вытянувшуюся
ногу папиросницы и легла. Она лежала и с тоскою чувствовала, что долго не заснет. От папиросницы пахло селедкою и застарелым, грязным потом; по зудящему телу ползали клопы, и в смутной полудремоте Александре Михайловне казалось — кто-то тяжелый, липкий наваливается на нее, и
давит грудь, и дышит в рот спертою вонью.
Ноги сводит, грудь
давит, живот втягивает, главное, в сердце такая боль, что хуже и быть не может.
— Далеко нет! Из случаев бреда, которые я наблюдал, только два было типичных бреда — один у штабс-капитана Z — который в бреду бил японцев, одного больного, а другого маленького, которые постоянно являлись перед ним, а второй — у одного 19-ти летнего добровольца, которому казалось, что японцы ползут к нему под
ноги и он
давит их целыми массами. В общем же чаще всего, как я уже говорил вам, наблюдается бред самообвинения. Бреда страха перед врагом я не наблюдал ни разу.
— Ух, как нынче прет прекрасно! — говорили клубисты, наблюдая, как расшатавшееся дышло бьет и
давит едва успевающих убирать свои подорванные
ноги лошадей.
Бросается на Замарашкина и
давит его за горло. Замарашкин падает. Номах завязывает ему рот платком и скручивает веревками руки и
ноги. Некоторое время он смотрит на лежащего, потом идет в будку и выходит оттуда с зажженным красным фонарем.
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу; но снова опять нажали на него так, что отдавили ему
ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их
давили еще сильнее.