Неточные совпадения
Не доверяя
искусству русских врачей, он стал хлопотать о позволении отправиться за
границу.
Во-первых, это город, никогда не видавший никакой эпидемии, а так как вы человек развитый, то, наверно, смерти боитесь; во-вторых, близко от русской
границы, так что можно скорее получать из любезного отечества доходы; в-третьих, заключает в себе так называемые сокровища
искусств, а вы человек эстетический, бывший учитель словесности, кажется; ну и наконец, заключает в себе свою собственную карманную Швейцарию — это уж для поэтических вдохновений, потому, наверно, стишки пописываете.
Каждый московский театр имел свою публику. Самая требовательная и строгая публика была в Малом театре. На первых представлениях всегда бывали одни и те же строгие, истинные любители
искусства. Люди, повидавшие все лучшее за
границей, они в состоянии были заплатить огромные деньги барышникам или при помощи связей и знакомств получить билеты из кассы.
Каковы бы ни были свойства тех печальных случайностей, которые дали строителю академии Кокоринову мысль, совершив свою работу, удавиться в построенных им стенах, а великому в истории русского
искусства Карлу Брюллову другую, несколько банальную мысль снять на
границе России белье, платье и обувь и нагишом перейти в Европу, где его иностранные друзья приготовили ему новое, не бывавшее в России платье, — тут, в обеих этих выходках — строителя академии и знаменитейшего из ее профессоров, есть что-то, отчего можно задуматься.
Он даже начал дело с простой шутки, думая, что люди, не подорожившие своими средствами для постройки флота, видевшие превосходство иностранцев в разных знаниях и
искусствах, отрекшиеся, по воле царя, от своей величавой, неподвижной спеси, прогулявшиеся за
границу или слышавшие подробные рассказы очевидцев о чужих землях, — что люди эти не постоят уже за кафтан и бороду.
Эти две недели я прожил в тумане, волнении, нетерпении и успокоился только сейчас, сидя в вагоне Варшавской железной дороги. Я сам себе не верю: я — пенсионер академии, художник, едущий на четыре года за
границу совершенствоваться в
искусстве. Vivat Academia!
Обособившись от культа,
искусство пошло своим путем, получило возможность и осознать свои
границы, и ощутить свою глубину.
Если трагедия понимающего свои
границы хозяйства состоит в сознании прозаичности, порабощенности, бескрылости своей, то трагедия
искусства — в сознании своего бессилия, в страшном разладе между открывшейся ему истинной велелепотой мира и наличной его безобразностью и безобразием.
«За
границу»-Липецкие знакомства-Беготня по Парижу-Вырубов-Возвращение в Латинский квартал-Театры Наполеоно III-Французкая комедия-Французкие драматурги-Русские в Париже-Привлекательность Парижа-Литтре-Мои кредиторы не дремали-Работа в газетах-Сансон-Театральные профессора-Театральная критика-Гамбетта-Рикур-Наполеон III-Шнейдер-Онегин-В Лондоне-Английские манеры-Нормандия-Возвращение в Париж-"Жертва вечерняя"-Разнообразие парижской жизни-Гамбетта-Гамбетта, Рошфор, Фавр-Тьер-Французские литераторы-Лабуле-Сорбонна-Тэн-Повальное жуирство-О русских эмигрантах-Газетные мастера-Опять Лондон-Лондонская громадина-Луи Блан-Блан и Марлей-Джордж Элиот-Милль-Дизраэли-Спенсер-Театральный мир Лондона-Английские актеры-Контрасты мировой культуры-В Лондоне все ярче-Английское искусство-Английские увеселения-На континент
С большим
искусством, хотя и не с большей удачей, действовал довудца оршанской шайки Будзилович или, как он звал себя, Ян Пихевич. У самой витебской
границе шайку его догнал исправник и заставил положить оружие. Трудно ему было бороться с таким энергичным и вездесущим исправником, каков был подполковник Савицкий.
Через год после возвращения из-за
границы, 21 мая 1746 года, Кирилл Григорьевич был назначен президентом Академии наук, «в рассуждении усмотренной в нем особливой способности и приобретенного в науках
искусства».
Гёте был гением и был символистом, но
искусство его все еще было человечески-серединным, культурным, было задержкой в
границах.
Во время поездки Достоевского за
границу «Достоевского не занимали особенно ни природа, ни исторические памятники, ни произведения
искусства».
Творчество в
искусстве, в философии, в морали, в общественности переливается за
границы своей сферы, не вмещается ни в какие классические нормы, обнаруживает порыв к трансцендентному.