Неточные совпадения
Среди рассеянной Москвы,
При толках виста и бостона,
При бальном лепете молвы
Ты любишь игры Аполлона.
Царица
муз и красоты,
Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений,
И над задумчивым челом,
Двойным увенчанным венком,
И вьется, и пылает гений.
Певца, плененного тобой,
Не отвергай смиренной дани,
Внемли с улыбкой
голос мой,
Как мимоездом Каталани
Цыганке внемлет кочевой.
— Но если уж в вас нисколько нет любви ко мне, — продолжал Углаков трепетным
голосом, — то дайте мне, по крайней мере, вашу дружбу, какой наградила меня
Муза Николаевна…
Одобрив такое намерение ее, Егор Егорыч и Сверстов поджидали только возвращения из тюрьмы
Музы Николаевны, чтобы узнать от нее, в каком душевном настроении находится осужденный.
Муза Николаевна, однако, не вернулась домой и вечером поздно прислала острожного фельдшера, который грубоватым солдатским
голосом доложил Егору Егорычу, что
Муза Николаевна осталась на ночь в тюремной больнице, так как господин Лябьев сильно заболел. Сусанна Николаевна, бывшая при этом докладе фельдшера, сказала, обратясь к мужу...
Из всего этого можно понять, сколь неприятно было им посещение Янгуржеева; особенно оно болезненно подействовало на Аркадия Михайлыча, так что он почти растерянным
голосом спросил
Музу Николаевну...
— «Добрейшая из добрейших
Муза Николаевна! — начал он читать не без некоторой иронии в
голосе.
— Danke Dir, mein Gott, dafur! [Мой бог, спасибо тебе за это! (нем.).] — произнесла она и затем продолжала окончательно растроганным
голосом: — У меня одна к вам, добрейшая
Муза Николаевна, просьба: уведомляйте меня хоть коротенько обо всем, что произойдет с Сусанной Николаевной! Я считаю ее моей дочерью духовной. Когда она была замужем за Егором Егорычем, я знала, что она хоть не вполне, но была счастлива; теперь же, как я ни успокоена вашими словами…
— Qui est се monsieur [Кто это Тулузов? (франц.).] Тулузов? — сказали в один
голос Лябьев и
Муза Николаевна.
После ужина сейчас же все разошлись по своим комнатам, и
Муза Николаевна, утомленная трехдневной дорогой, заснула было крепчайшим сном, но часу в первом ее вдруг разбудила горничная и проговорила испуганным
голосом...
— Ты ошибаешься! Без поощрений гораздо сильнее влюбляются! — полувоскликнула
Муза Николаевна, и так как в это время занавес поднялся, то она снова обратилась на сцену, где в продолжение всего второго акта ходил и говорил своим трепетным
голосом небольшого роста и с чрезвычайна подвижным лицом курчавый Жорж де-Жермани, и от впечатления его с несколько приподнятыми плечами фигуры никто не мог избавиться.
Что вижу я? Латинские стихи!
Стократ священ союз меча и лиры,
Единый лавр их дружно обвивает.
Родился я под небом полунощным,
Но мне знаком латинской
музы голос,
И я люблю парнасские цветы.
Я верую в пророчества пиитов.
Нет, не вотще в их пламенной груди
Кипит восторг: благословится подвиг,
Его ж они прославили заране!
Приближься, друг. В мое воспоминанье
Прими сей дар.
— Муз-зыканты, по мест-а-а-ам! — командует Замошников хриплым, нарочно задушенным
голосом, преувеличенно разевая рот и тряся закинутой назад головой: он, конечно, боится кричать громко и этими приемами изображает до известной степени оглушительность команды полкового командира. — По-олк! Слуша-аай! На крау-у-ул! Музыка, играй… Трам, папим, тати-ра-рам…