Неточные совпадения
И не одну сотню раз Клим Самгин видел, как вдали, над зубчатой стеной елового леса краснеет солнце, тоже как будто усталое, видел облака, спрессованные в такую непроницаемо плотную
массу цвета кровельного железа, что можно было думать: за нею уж ничего нет, кроме «черного холода вселенской тьмы», о котором
с таким ужасом
говорила Серафима Нехаева.
Капитан Горталов, бывший воспитатель в кадетском корпусе, которому запретили деятельность педагога, солидный краевед, талантливый цветовод и огородник, худощавый, жилистый,
с горячими глазами, доказывал редактору, что протуберанцы являются результатом падения твердых тел на солнце и расплескивания его
массы, а у чайного стола крепко сидел Радеев и
говорил дамам...
Пестрая молодежь, пришедшая сверху, снизу,
с юга и севера, быстро сплавлялась в компактную
массу товарищества, общественные различия не имели у нас того оскорбительного влияния, которое мы встречаем в английских школах и казармах; об английских университетах я не
говорю: они существуют исключительно для аристократии и для богатых. Студент, который бы вздумал у нас хвастаться своей белой костью или богатством, был бы отлучен от «воды и огня», замучен товарищами.
Зато на другой день, когда я часов в шесть утра отворил окно, Англия напомнила о себе: вместо моря и неба, земли и дали была одна сплошная
масса неровного серого цвета, из которой лился частый, мелкий дождь,
с той британской настойчивостью, которая вперед
говорит: «Если ты думаешь, что я перестану, ты ошибаешься, я не перестану». В семь часов поехал я под этой душей в Брук Гауз.
Это последнее обстоятельство объяснялось тем, что в народе прошел зловещий слух: паны взяли верх у царя, и никакой опять свободы не будет. Мужиков сгоняют в город и будут расстреливать из пушек… В панских кругах, наоборот,
говорили, что неосторожно в такое время собирать в город такую
массу народа. Толковали об этом накануне торжества и у нас. Отец по обыкновению махал рукой: «Толкуй больной
с подлекарем!»
Эти строгие теоретические рассуждения разлетались прахом при ближайшем знакомстве
с делом. Конечно, и пшеничники виноваты, а
с другой стороны, выдвигалась
масса таких причин, которые уже не зависели от пшеничников. Первое дело, своя собственная темнота одолевала, тот душевный глад, о котором
говорит писание. Пришли волки в овечьей шкуре и воспользовались мглой… По закону разорили целый край. И как все просто: комар носу не подточит.
Скажите, какой вред может произойти от того, что в Петербурге, а быть может, и в Москве, явится довольно компактная
масса женщин, скромных, почтительных, усердных и блюдущих казенный интерес, женщин, которые, встречаясь друг
с другом, вместо того чтоб восклицать:"Bonjour, chere mignonne! [Здравствуйте, милочка! (франц.)] какое вчера на princesse N. [на княгине N. (франц.)] платье было!" — будут
говорить: «А что, mesdames, не составить ли нам компанию для защиты Мясниковского дела?»
От людей, которые
говорили новое, слобожане молча сторонились. Тогда эти люди исчезали, снова уходя куда-то, а оставаясь на фабрике, они жили в стороне, если не умели слиться в одно целое
с однообразной
массой слобожан…
Не
говоря уже об иностранцах и провинциялах, которые
массами,
с каждым из бесчисленных железнодорожных поездов, приливают сюда и буквально покидают улицу только для ночлега, даже коренной парижанин — и тот,
с первого взгляда, кажется исключительно предан фланерству.
Какая разница ты: когда, расширяся шумящими крылами, будешь летать под облаками, мне придется утешаться только тем, что в
массе человеческих трудов есть капля и моего меда, […струны вещие баянов — в третьей песне поэмы «Руслан и Людмила» А.
С. Пушкина: «И струны громкие Баянов…»…расширяся шумящими крылами… летать под облаками… капля и моего меда — в басне И.А. Крылова «Орел и Пчела»:] как
говорит твой любимый автор.
Не
говоря о
массе шампанского, которая всякую ночь выпивалась и выливалась на пол в квартире Любиньки, она сама делалась
с каждым днем капризнее и требовательнее.
Я не знаю и не могу сказать, обладала ли Олеся и половиной тех секретов, о которых
говорила с такой наивной верой, но то, чему я сам бывал нередко свидетелем, вселило в меня непоколебимое убеждение, что Олесе были доступны те бессознательные, инстинктивные, туманные, добытые случайным опытом, странные знания, которые, опередив точную науку на целые столетия, живут, перемешавшись со смешными и дикими поверьями, в темной, замкнутой народной
массе, передаваясь как величайшая тайна из поколения в поколение.
Я пробыл на фабрике двое суток; днем толкался в народе, становился в очередь, будто наниматься или получать расчет, а когда доходила очередь до меня, то исчезал. В очередях добыл
массу сведений, но
говорили с осторожкой: чуть кто подойдет — смолкают, конторские сыщики следили вовсю.
Не
говоря о
массе народа, даже в средних слоях нашего общества мы видим гораздо больше людей, которым еще нужно приобретение и уяснение правильных понятий, нежели таких, которые
с приобретенными идеями не знают, куда деваться.
На месте творчества в литературе водворилась улица
с целой
массой вопросов, которые так и рвутся наружу, которых, собственно
говоря, и скрыть-то никак невозможно, но которые тем не менее остаются для литературы заповедною областью.
День этот был странно длинён. Над крышами домов и площадью неподвижно висела серая туча, усталый день точно запутался в её сырой
массе и тоже остановился. К вечеру в лавку пришли покупатели, один — сутулый, худой,
с красивыми, полуседыми усами, другой — рыжебородый, в очках. Оба они долго и внимательно рылись в книгах, худой всё время тихонько свистел, и усы у него шевелились, а рыжий
говорил с хозяином. Евсей укладывал отобранные книги в ряд, корешками вверх, и прислушивался к словам старика Распопова.
— Вы напрасно сердитесь, Николай Степаныч. Я ведь это
говорю здесь, между нами… Я осторожнее, чем вы думаете, и не стану
говорить это публично, спаси бог! В
массе живет предрассудок, что науки и искусства выше земледелия, торговли, выше ремесел. Наша секта кормится этим предрассудком, и не мне
с вами разрушать его. Спаси бог!
Я
говорю о самых обыкновенных представителях культурной
массы, о тех исчадиях городской суеты, для которых деревня составляет, наравне
с экипажем, хорошим поваром и пр., одну из принадлежностей комфорта или общепризнанных условий приличия — и ничего больше.
Человеку, не знакомому
с построением боевых
масс на маневрах, в которых он принимает личное участие, все эти движения ломаными частями, исполняемые в кавалерии большею частию в карьер, неизбежно покажутся чем-то вроде кружения, о котором Пушкин так живописно
говорит в своих «Бесах...
Говоря по совести, этого среднего пути я еще не знаю, но кажется, что
с 19 февраля 1861 года он уже начинает понемногу освещаться.
Массы выясняются; показываются очертания отдельных особей; наблюдательные средства получают возможность действовать успешнее не потому, чтобы они сами по себе дошли до совершенства, а потому, что уничтожилось несколько лишних преград, стоявших между предметом и предметным стеклом. Очень возможно, что упадут и другие последние преграды.
— Началась, —
говорит, — эта дрянная и недостойная разума человеческого жизнь
с того дня, как первая человеческая личность оторвалась от чудотворной силы народа, от
массы, матери своей, и сжалась со страха перед одиночеством и бессилием своим в ничтожный и злой комок мелких желаний, комок, который наречён был — «я». Вот это самое «я» и есть злейший враг человека! На дело самозащиты своей и утверждения своего среди земли оно бесполезно убило все силы духа, все великие способности к созданию духовных благ.
О пользе знания
говорит он вот что: «Чтобы распространение знаний было полезно и благотворно, нужно следующее существенное условие: знания должны быть распределены в народе так, чтобы каждый мог всю
массу своих знаний прилагать на деле, в сфере своих практических занятий, — и наоборот, чтобы всякий хорошо знал то, что может приложить
с пользою для себя и для общества на практике».
— Вот не люблю этих безумств в природе! —
говорила Елизавета Сергеевна
с гримасой пренебрежения на холодном лице. — Грозы, вьюги, — к чему эта бесполезная трата такой
массы энергии?
Г. Милюков
говорит, что «сатира всегда сражалась
с массою, которая постепенно уменьшается; что она враждовала
с настоящим, как
с остатками прошедшего, указывая на славное будущее; что она всегда производила благотворное действие на нравы; что в сатире общество наше нашло того двигателя, который постоянно продолжает вести его по пути к совершенству, уничтожая преграды, поставленные вековым отчуждением и невежеством».
Говорил он долго и сухо, точно в барабан бил языком. Бурмистров, заложив руки за спину, не мигая, смотрел на стол, где аккуратно стояли и лежали странные вещи: борзая собака желтой меди, стальной кубик, черный,
с коротким дулом, револьвер, голая фарфоровая женщина, костяная чаша, подобная человечьему черепу, а в ней — сигары,
масса цапок
с бумагами, и надо всем возвышалась высокая, на мраморной колонне, лампа
с квадратным абажуром.
— Как это «Царство Польское»? —
с недоумением перебил его конноартиллерист. — Не Царство разумею я, а всю, всю Польшу, как она есть, — всю, в границах 1772 года! Все те земли, где
масса народа или
говорит по-польски, или привязана к прежней униатской вере, всю Литву, Белоруссию, Волынь, Украйну, Подолию, Малороссию, все это единая и нераздельная Польша. Иной я не признаю и не понимаю.
Хвалынцев расплатился
с извозчиком и спешно отправился пешком по набережной. Квартальный надзиратель и несколько полицейских пропустили его беспрепятственно. Он уже
с трудом пробирался между рядами солдат,
с одной стороны, и
массою публики —
с другой, как вдруг дорога ему была загорожена крупом строевой лошади. На седле красовался какой-то генерал и, жестикулируя,
говорил о чем-то толпе и солдатам. Хвалынцев приостановился.
— Кровь что ли завопиет? — засмеялся Горданов, и стал язвительно разбирать ходячее мнение о голосе крови и о том, что будто бы все преступления рано или поздно открываются. Он
говорил доказательно и
с успехом убедил Жозефа, что целые
массы преступлений остаются неоткрытыми, и что они и должны так оставаться, если делаются
с умом и
с расчетом, а, главное, без сентиментальничанья, чему и привел в доказательство недавнюю смерть Кюлевейна.
Когда Катя
говорила с Надеждой Александровной или когда читала газеты, у нее было впечатление: пришли, похваляясь, самонадеянные, тупые, не видящие живой жизни люди, разжигают в
массах самые темные инстинкты и, опираясь на них, пытаются строить жизнь по своим сумасшедшим схемам, а к этим людям со всех сторон спешат примазаться ловкие пройдохи, думающие только о власти и своих выгодах.
Из всех тогдашних конгрессов, на каких я присутствовал, Съезд Интернационального Союза рабочих (о котором я
говорил выше) был, без сомнения, самый содержательный и важный по своим последствиям. Идеи Маркса, создавшего это общество, проникли
с тех пор всюду и у нас к половине 90-х годов, то есть около четверти века спустя, захватили
массу нашей молодежи и придали ее настроениям гораздо более решительный характер общественной борьбы и наложили печать на все ее мироразумение.
— Мое почтение-с! —
говорит Сюсин, жестикулируя перед его мордочкой пальцами. — Честь имею представиться! Рекомендую господина удава, который желает вас скушать! Хо-хо-хо… Неприятно, брат? Морщишься? Что ж, ничего не поделаешь! Не моя тут вина! Не сегодня, так завтра… не я, так другой… всё равно. Философия, брат кролик! Сейчас вот ты жив, воздух нюхаешь, мыслишь, а через минуту ты — бесформенная
масса! Пожалуйте. А жизнь, брат, так хороша! Боже, как хороша!
— Собственно
говоря, — начинает он со своим обычным видом рассеянного мечтателя, — эта новая обязанность возьмет
массу времени, но лицедействовать, хотя бы в виде молчаливых статистов,
с большими именами приятно.
— Я сделал
массу зла? — спросил Сергей Сергеич, поднимаясь и
с удивлением глядя на Подгорина. — Дорогой мой, вы ли это
говорите? Я сделал
массу зла?! О, как вы меня мало знаете! Как вы меня мало понимаете!
— Завелись и промежду фабричного люда свои Лассали… из настоящих ткачей и прядильщиков. Только — поверьте мне, дружище, — они сами по себе ничего не могут добиться, если вся
масса не проникнется тем, что надо отстоять свои права. И даже без всяких запевал и зачинщиков толпа в тысячу человек действует стойко, умно,
с большим достоинством и тактом. Краснобайством нынче нигде не удивишь. Я уже таких знаю ребят… что твой Гамбетта!
Говорит, точно бисер нижет. И тон какой, подъем духа, жест!
Так это случилось
с огромным большинством рабочего народа. (Я не
говорю про те небольшие общины людей, прямо отрицавших церковное учение и устанавливающих свое более или менее близкое к христианскому, в его истинном значении, учение, не
говорю потому, что число таких людей слишком ничтожно в сравнении
с огромной
массой людей, всё больше и больше освобождавшихся от всякого религиозного сознания.)