Неточные совпадения
Говоря о предстоящем
наказании иностранцу, судившемуся в России, и
о том, как было бы неправильно наказать его высылкой за границу, Левин повторил то, что он слышал вчера в разговоре от одного знакомого.
«Приходится думать не
о ней, а — по поводу ее. Марина… — Вспомнил ее необычное настроение в Париже. — В конце концов — ее смерть не так уж загадочна, что-нибудь… подобное должно было случиться. “По Сеньке — шапка”, как
говорят. Она жила близко к чему-то, что предусмотрено “Положением
о наказаниях уголовных”».
— Так вот — провел недель пять на лоне природы. «Лес да поляны, безлюдье кругом» и так далее. Вышел на поляну, на пожог, а из ельника лезет Туробоев. Ружье под мышкой, как и у меня. Спрашивает: «Кажется, знакомы?» — «Ух,
говорю, еще как знакомы!» Хотелось всадить в морду ему заряд дроби. Но — запнулся за какое-то но. Культурный человек все-таки, и знаю, что существует «Уложение
о наказаниях уголовных». И знал, что с Алиной у него — не вышло. Ну, думаю, черт с тобой!
И таков ли, таков ли был бы я в эту ночь и в эту минуту теперь, сидя с вами, — так ли бы я
говорил, так ли двигался, так ли бы смотрел на вас и на мир, если бы в самом деле был отцеубийцей, когда даже нечаянное это убийство Григория не давало мне покоя всю ночь, — не от страха,
о! не от одного только страха вашего
наказания!
Он упорно осуществлял свой план, не приготовляя уроков, глубоко презирал и
наказания, и весь школьный режим, не любил
говорить о своей семье, охотно упоминая лишь
о сестре, которую иной раз обзывал ласково самыми грубыми площадными названиями.
Стало быть, если, как
говорят, представителей общества, живущих в Петербурге, только пять, то охранение доходов каждого из них обходится ежегодно казне в 30 тысяч, не
говоря уже
о том, что из-за этих доходов приходится, вопреки задачам сельскохозяйственной колонии и точно в насмешку над гигиеной, держать более 700 каторжных, их семьи, солдат и служащих в таких ужасных ямах, как Воеводская и Дуйская пади, и не
говоря уже
о том, что, отдавая каторжных в услужение частному обществу за деньги, администрация исправительные цели
наказания приносит в жертву промышленным соображениям, то есть повторяет старую ошибку, которую сама же осудила.
Каторжные и поселенцы изо дня в день несут
наказание, а свободные от утра до вечера
говорят только
о том, кого драли, кто бежал, кого поймали и будут драть; и странно, что к этим разговорам и интересам сам привыкаешь в одну неделю и, проснувшись утром, принимаешься прежде всего за печатные генеральские приказы — местную ежедневную газету, и потом целый день слушаешь и
говоришь о том, кто бежал, кого подстрелили и т. п.
Но для того, чтоб могли случиться такие строгие и возмутительные
наказания, надобно было самой барыне нечаянно наткнуться, так сказать, на виноватого или виноватую; а как это бывало очень редко, то все вокруг нее утопало в беспутстве, потому что она ничего не видела, ничего не знала и очень не любила, чтоб
говорили ей
о чем-нибудь подобном.
После своего неудачного свидания с «добрым гением» набоб чувствовал себя очень скверно. Он никому не
говорил ни слова, но каждую минуту боялся, что вот-вот эта сумасшедшая разболтает всем
о своем подвиге, и тогда все пропало. Показаться смешным для набоба было величайшим
наказанием. Вот в это тяжелое время генерал и принялся расчищать почву для Тетюева, явившись к набобу с своим объемистым докладом.
— Вы давеча
говорили насчет Чичикова, что он не заслуживает того нравственного
наказания, которому подверг его автор, потому что само общество не развило в нем понятия
о чести; но что тут общество сделает, когда он сам дрянь человек?
В черновых записях Достоевского к «Преступлению и
наказанию» Свидригайлов первоначально именовался Аристовым.]
о котором уже я отчасти упоминал,
говоря, что он переносил нашему плац-майору все, что делается в остроге, и был дружен с его денщиком Федькой.
Я не знаю в точности всех путей и средств, которыми достигла Александра Петровна своего торжества, и потому не стану
говорить о них; не стану также распространяться
о том, каким жестокостям и мучениям подвергалась несчастная сирота, одаренная от природы чувствительною, сильною и непокорною душою; тут не были забыты самые унизительные
наказания, даже побои за небывалые вины.
Дергальский отставлен и сидит в остроге за возмущение мещан против полицейского десятского, а пристав Васильев выпущен на свободу, питается акридами и медом, поднимался вместе с прокурором на небо по лестнице, которую видел во сне Иаков, и держал там дебаты
о беззаконности
наказаний, в чем и духи и прокурор пришли к полному соглашению; но как господину прокурору нужно получать жалованье, которое ему дается за обвинения, то он уверен, что
о невменяемости с ним
говорили или «легкие», или «шаловливые» духи, которых мнение не авторитетно, и потому он спокойно продолжает брать казенное жалованье,
говорить о возмутительности вечных
наказаний за гробом и подводить людей под возможно тяжкую кару на земле.
О революционере большинство
говорило равнодушно, как
о человеке надоевшем, иногда насмешливо, как
о забавном чудаке, порою с досадой, точно
о ребёнке, который озорничает и заслуживает
наказания. Евсею стало казаться, что все революционеры — пустые люди, несерьёзные, они сами не знают, чего хотят, и только вносят в жизнь смуту, беспорядок.
Так,
говоря о Владимире, автор «Записок» рассказывает всю историю ссоры его с братьями так искусно, что все три князя остаются совершенно правыми, а вина вся падает на Свенельда и Блуда (в «Записках» — Блюд), которые и не остаются без
наказания.
— Послушай… 1081 статья уложения
о наказаниях говорит, что за всякое с умыслом учиненное повреждение железной дороги, когда оно может подвергнуть опасности следующий по сей дороге транспорт и виновный знал, что последствием сего должно быть несчастье… понимаешь? знал! А ты не мог не знать, к чему ведет это отвинчивание… он приговаривается к ссылке в каторжные работы.
Например, с особенным сочувствием
говорит он
о том, что в народе нашем не считается бесчестным телесное
наказание и что ругательство или тюремное заключение считается гораздо хуже.
После этого убедительного объяснения г. Жеребцов обращается даже с упреком к тем, которые осмелились
говорить о равнодушии русских к телесному
наказанию без надлежащего уважения к этому прекрасному качеству.
Можно повернуть дело так, что
наказание кнутом за подобные преступления скорее
говорит о чистоте нравственности в обществе, нежели
о его развращении.
Или — у Кошихина есть такое известие
о чиновниках: хотя,
говорит он, за взятки и положено
наказание, и чиновники клянутся и крест целуют, чтобы посулов не принимать, но «ни во что вера их и заклинательство: от прелести очей свои удержати не могут и руки ко взятию скоро допущают, хотя не сами собою, однако по задней лестнице через жену, или дочерь, или через сына, и брата, и человека, и не ставят того себе во взятые посулы, будто про то и не ведают» (стр. 93).
Моя задача была такова. Нужно, чтобы я убил Алексея; нужно, чтобы Татьяна Николаевна видела, что это именно я убил ее мужа, и чтобы вместе с тем законная кара не коснулась меня. Не
говоря уже
о том, что
наказание дало бы Татьяне Николаевне лишний повод посмеяться, я вообще совершенно не хотел каторги. Я очень люблю жизнь.
И одни, очень многие,
говорили равнодушно, как
о деле, их не касающемся, как
о солнечном затмении, которое будет видимо только на другой стороне земли и интересно только жителям той стороны; другие, меньшинство, волновались и спорили
о том, заслуживает ли губернатор такого жестокого
наказания, и есть ли смысл в убийстве отдельных лиц, хотя бы и очень вредных, когда общий уклад жизни остается неизменным.
Недель через шесть Алеша выздоровел, и все происходившее с ним перед болезнью казалось ему тяжелым сном. Ни учитель, ни товарищи не напоминали ему ни слова ни
о черной курице, ни
о наказании, которому он подвергся. Алеша же сам стыдился об этом
говорить и старался быть послушным, добрым, скромным и прилежным. Все его снова полюбили и стали ласкать, и он сделался примером для своих товарищей, хотя уже и не мог выучить наизусть двадцать печатных страниц вдруг, которых, впрочем, ему и не задавали.
Алеша остался с товарищами. Тогда, когда он был добрым и скромным, все его любили, и если, бывало, подвергался он
наказанию, то все
о нем жалели, и это ему служило утешением. Но теперь никто не обращал на него внимания: все с презрением на него смотрели и не
говорили с ним ни слова.
«Но, — замечает г. Аксаков в своих записках, — для того чтобы могли случиться такие строгие и возмутительные
наказания, надобно было самой барыне нечаянно наткнуться, так сказать, на виноватого или виноватую. А как это бывало очень редко, то все вокруг нее утопало в беспутстве, потому что она ничего не знала и очень не любила, чтоб
говорили ей
о чем-нибудь подобном»
Нет, завтра же я добьюсь, чтобы меня выпустили из этого глупого заточения, и переговорю с княгиней. Непременно
поговорю о том, что я не хочу больше подвергаться подобным
наказаниям и во что бы то ни стало желаю бывать в Гори.
Капитан снова
говорил о великом значении отмены телесного
наказания, и молодежь восторженно внимала его словам.
Апреля 18 русская эскадра была в Зунде. Льды задержали ее в Балтийском море, и корабли не ранее 11 мая могли бросить якори в Кронштадтском рейде. Исполняя приказание графа Орлова, Грейг никому не выдавал пленницы. Офицерам и матросам, под страхом строжайшего
наказания, запрещено было
говорить о ней. В самый день прихода в порт адмирал послал в Москву донесение императрице
о благополучном прибытии эскадры в Россию.
Видя, что ответы ее не удовлетворяют их желаниям и почти не компрометируют арестованного, они переменили тон и стали
говорить молодой женщине
о наказании, которое ее ожидает за тяжелое оскорбление власти в лице полицейского комиссара, которого она так бесцеремонно облила грязной водой.
— Теперь же, из принципа, в
наказание за ваше нахальство, а не дам вам ни гроша… Не
говоря уже
о промессе — его вы никогда не увидите…
— Если… Хорошо, допустим, что там найдут тех,
о которых
говорит старая сказка, то и тогда я совершаю этим далеко не дурное дело. Они оба искупили свою земную вину строгим земным
наказанием, за что же они должны быть лишены погребения и кости их должны покоиться без благословения в этом каменном мешке? Вы, как служитель алтаря, батюшка, можете осудить их на это?
Если уже
говорить про телесное
наказание, совершаемое только над одним крестьянским сословием, то надо не отстаивать прав земского собрания или жаловаться на губернатора, опротестовавшего ходатайство
о несечении грамотных, министру, а на министра сенату, а на сенат еще кому-то, как это предлагает тамбовское земство, а надо не переставая кричать, вопить
о том, что такое применение дикого, переставшего уже употребляться для детей
наказания к одному лучшему сословию русских людей есть позор для всех тех, кто, прямо или косвенно, участвуют в нем.
Они
говорят: «Само собой разумеется, что все эти заповеди
о терпении обид, об отречении от возмездия, как направленные собственно против иудейской любомстительности, не исключают не только общественных мер к ограничению зла и
наказанию делающих зло, но и частных, личных усилий и забот каждого человека
о ненарушимости правды,
о вразумлении обидчиков,
о прекращении для злонамеренных возможности вредить другим; ибо иначе самые духовные законы спасителя по-иудейски обратились бы только в букву, могущую послужить к успехам зла и подавлению добродетели.
Богатый гроб Трофима повезли на кладбище Александро-Невской Лавры. За гробом шла толпа знакомых, ездивших на богатые обеды и ужины богача-золотопромышленника. Один проповедник, славившийся тогда в Петербурге даром красноречия, произнес надгробное слово и много
говорил о добродетели, благочестии и счастливой жизни усопшего. Никто, кроме Бога, не знал
о преступлении Трофима, ни
о том, какое
наказание постигло его с той минуты, как он потерял в себе Бога.