Неточные совпадения
И началась тут промеж глуповцев
радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города
глубокою канавой. На другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
Вот как бы я перевел тогдашние мысли и
радость мою, и многое из того, что я чувствовал. Прибавлю только, что здесь, в сейчас написанном, вышло легкомысленнее: на деле я был
глубже и стыдливее. Может, я и теперь про себя стыдливее, чем в словах и делах моих; дай-то Бог!
Это мне баба сказала, почти этими же словами, и такую
глубокую, такую тонкую и истинно религиозную мысль, такую мысль, в которой вся сущность христианства разом выразилась, то есть всё понятие о боге как о нашем родном отце и о
радости бога на человека, как отца на свое родное дитя, — главнейшая мысль Христова!
— Да, он наш искренний друг, и мы должны быть все вместе! — отвечала с
глубоким чувством Наташа. Бедненькая! Она так и засияла от
радости, когда увидела, что князь не забыл подойти ко мне. Как она любила меня!
А Павел, выбросив из груди слово, в которое он привык вкладывать
глубокий и важный смысл, почувствовал, что горло ему сжала спазма боевой
радости; охватило желание бросить людям свое сердце, зажженное огнем мечты о правде.
Она ответила ему
глубоким вздохом
радости, вся облитая горячей волной любви.
Эта новая внутренняя жизнь поражала его своей многообразностью. Раньше он не смел и подозревать, какие
радости, какая мощь и какой
глубокий интерес скрываются в такой простой, обыкновенной вещи, как человеческая мысль.
Я унес от этой женщины впечатление
глубокое, новое для меня; предо мною точно заря занялась, и несколько дней я жил в
радости, вспоминая просторную комнату и в ней закройщицу в голубом, похожую на ангела. Вокруг все было незнакомо красиво, пышный золотистый ковер лежал под ее ногами, сквозь серебряные стекла окон смотрел, греясь около нее, зимний день.
Сии горестные известия сделали в Петербурге
глубокое впечатление и омрачили
радость, произведенную окончанием Турецкой войны и заключением славного Кучук-Кайнарджиского мира.
Больная не могла выговорить ни слова: внезапная
радость оковала уста ее; в немом восторге она устремила к небесам свои взоры. Но вдруг на лице ее изобразилось
глубокое уныние, глаза померкли, и прежняя безжизненная бледность покрыла снова ее увядшие ланиты.
«Да что же это? Вот я и опять понимаю!» — думает в восторге Саша и с легкостью, подобной чуду возрождения или смерти, сдвигает вдавившиеся тяжести, переоценивает и прошлое, и душу свою, вдруг убедительно чувствует несходство свое с матерью и роковую близость к отцу. Но не пугается и не жалеет, а в
радости и любви к проклятому еще увеличивает сходство: круглит выпуклые, отяжелевшие глаза, пронзает ими безжалостно и гордо, дышит ровнее и
глубже. И кричит атамански...
Но как ни хороша природа сама по себе, как ни легко дышится на этом зеленом просторе, под этим голубым бездонным небом — глаз невольно ищет признаков человеческого существования среди этой зеленой пустыни, и в сердце вспыхивает
радость живого человека, когда там, далеко внизу, со дна
глубокого лога взовьется кверху струйка синего дыма.
Представьте себе этот почти волшебный переход от холода к теплу, от мрака к свету, от смерти к жизни; представьте себе эту
радость возрождения,
радость до того
глубокую и яркую, что для нее делаются уже тесными пределы случая, ее породившего.
Я плакала от
радости, читая эти простые строки, в которых тогда мне виделось такое
глубокое и трогательное чувство.
Оттенённое снежно-белой материей её платья, лицо у неё горело пышным румянцем, и
глубокие глаза сверкали ясной
радостью. Здоровьем, свежестью, бессознательным счастьем веяло от неё. Она была хороша, как ясный майский день на севере.
1) Нельзя в начале апреля, при необыкновенном продолжении зимы, ездить целиком (стр. 8):
глубокие снега около Нижнего того не позволят, разве по насту, но этого не объяснено. Жестоких метелей в сие время не бывает: снег получил осадку, и ветер не может взрывать его (стр. 9). Нехороша фраза: на бесчувственном лице изобразилась
радость (стр. 17).
Он знал, что народный гнев уже достаточно насытился кровью и что смерть прошла мимо его головы, и не умел скрыть своей
глубокой животной
радости. Он заливался старческим, бесшумным длинным смехом и плакал; болтал лихорадочно, без остановки и без смысла, и делал сам себе лукавые, странные гримасы. Василь с ненавистью поглядывал на него искоса и брезгливо хмурился.
Здорова ли Наталья Васильевна?» Когда же она пришла, он с
глубокою нежностью и
радостью поцеловал ее руку и долго, пристально, не говоря ни слова, с каким-то самозабвением смотрел на нее.
Но неудобства этого плана были очевидны: длительные страдания для самого объекта, нечто некрасивое во всем этом,
глубокое и как-то слишком уж… неумное; и наконец, и в болезни мужа Татьяна Николаевна нашла бы для себя
радость.
Точно карабкаясь из
глубокой и сырой пропасти, взбежал, наконец, Сердюков на высокий песчаный бугор и задохнулся от прилива невыразимой
радости.
— Да! Ты не веришь мне! — возражает поручик с тихим, но
глубоким трагизмом. — Ну что ж, я заслужил это. А я каждую ночь приходил под твои окна и в душе творил молитву за тебя. — Поручик быстро опрокидывает рюмку, закусывает и продолжает с набитым ртом и со слезящимися глазами: — И я все думал: что, если бы случился вдруг пожар или напали разбойники? Я бы тогда доказал тебе. Я бы с
радостью отдал за тебя жизнь… Увы, она и так недолга, — вздыхает он. — Дни мои сочтены…
Она останавливается и смотрит ему вслед не мигая, пока он не скрывается в подъезде гимназии. Ах, как она его любит! Из ее прежних привязанностей ни одна не была такою
глубокой, никогда еще раньше ее душа не покорялась так беззаветно, бескорыстно и с такой отрадой, как теперь, когда в ней все более и более разгоралось материнское чувство. За этого чужого ей мальчика, за его ямочки на щеках, за картуз, она отдала бы всю свою жизнь, отдала бы с
радостью, со слезами умиления. Почему? А кто ж его знает — почему?
Быть счастливым, иметь жизнь вечную, быть в боге, быть спасенным — всё это одно и то же: это — решение задачи жизни. И благо это растет, человек чувствует всё более сильное и
глубокое овладевание небесной
радостью. И благу этому нет границ, потому что благо это есть свобода, всемогущество, полное удовлетворение всех желаний.
Но знание их было
глубже и высшее, чем у нашей науки; ибо наука наша ищет объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать ее, чтоб научить других жить; они же и без науки знали, как им жить…» «У них не, было веры, зато было твердое знание, что, когда восполнится их земная
радость до пределов природы земной, тогда наступит для них, и для живущих и для умерших, еще большее расширение соприкосновения с целым вселенной» (Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. Л., 1983.
Позднышев в «Крейцеровой сонате» говорит: «Любовь — это не шутка, а великое дело». И мы видели: для Толстого это действительно великое, серьезное и таинственное дело, дело творческой
радости и единения, дело светлого «добывания жизни». Но в холодную пустоту и черный ужас превращается это великое дело, когда подходит к нему мертвец и живое,
глубокое таинство превращает в легкое удовольствие жизни.
С этим плоским, мертвым, безрелигиозным смакованием жизни и ее мгновений не имеет решительно ничего общего та
глубокая, светлая
радость, которая составляет существо аполлоновой религии.
Но в более
глубоком смысле мы можем мыслить рай на земле, возможен выход в вечность, возможен экстаз и созерцание Бога, возможны
радость и свет.
И на эту женщину, отдавшуюся ему так беззаветно, он глядел глазами чувственника. Вся она вызывала в нем не
глубокую сердечную
радость, а мужское хищное влечение.
— Мы идем, мы идем, мы идем… Вы в тепле, вам светло, вам мягко, а мы идем в мороз, в метель, по
глубокому снегу… Мы не знаем покоя, не знаем
радостей… Мы несем на себе всю тяжесть этой жизни, и своей, и вашей… У-у-у! Мы идем, мы идем, мы идем…
Ну да,
глубже и прекраснее. Она торжествует. А я злорадно смеюсь в душе. С предательски-внимательным взглядом она подносит мне пьяный напиток, кажется, вся страсть и острая
радость ее в том, что я хватаюсь за него. А мне его-то и нужно.
К домашним моим
радостям присоединилось отрадное чувство, что и моя служебная жизнь не нарушалась никакими важными неприятностями. Правда, с некоторого времени случались у меня с Анонимом столкновения, доходившие до высшего начальства, из которых я выходил, однако ж, с торжеством; правда, были колючки с его стороны, не улегшиеся в его ежовой душенке за неудавшийся заем, но они скользили только по моему сердцу, не оставляя в нем
глубоких следов. Сочтемся бывало, и остаемся в прежних мирных отношениях.
Гость отвесил
глубокий поклон у двери так, что туловище его с нижнею частию фигуры составляло острый угол, — два шага вперед, другой поклон, еще ниже третий. Лицо его утучнялось
радостью; желая говорить, он задыхался, вероятно от того ж чувства; наконец, собравшись с силами, произнес высокоторжественным тоном...
Часто слушая рассказы странниц, она возбуждалась их простыми, для них механическими, а для нее полными
глубокого смысла речами, так что она была несколько раз готова бросить всё и бежать из дому. В воображении своем она уже видела себя с Федосьюшкой в грубом рубище, шагающею с палочкой и котомочкой по пыльной дороге, направляя свое странствие без зависти, без любви человеческой, без желаний, от угодников к угодникам, и в конце концов, туда, где нет ни печали, ни воздыхания, а вечная
радость и блаженство.
Но что-то сильнейшее, чем рассудок с его скучным и вялым голосом, приковывало меня к месту, направляло волю и все
глубже вводило в круг таинственных и мрачных переживаний: у печали и страха есть свое очарование, и власть темных сил велика над душой одинокою, не знавшей
радости.
Он тихо засмеялся, открыв черные, гнилые зубы, и на суровом, недоступном лице его улыбка разбежалась в тысячах светлых морщинок, как будто солнечный луч заиграл на темной и
глубокой воде. И ушли большие, важные мысли, испуганные человеческою
радостью, и долго была только
радость, только смех, свет солнечный и нежно-пушистый, заснувший цыпленок.
Они встретились взорами, и взоры их пылали открытой ненавистью, такой жгучей, такой
глубокой, так полно исчерпывающей их больные души, как будто не в случайной встрече сошлись они, а всю жизнь были врагами, всю жизнь искали друг друга и нашли — и в дикой
радости боятся поверить себе, что нашли. И Павлу стало страшно. Он опустил глаза и пролепетал...
Вместо того, чтобы вся жизнь наша была установлена на насилии, чтобы каждая
радость наша добывалась и ограждалась насилием; вместо того, чтобы каждый из нас был наказываемым или наказывающим с детства и до
глубокой старости, я представил себе, что всем нам внушается словом и делом, что месть есть самое низкое животное чувство, что насилие есть не только позорный поступок, но поступок, лишающий человека истинного счастья, что
радость жизни есть только та, которую не нужно ограждать насилием, что высшее уважение заслуживает не тот, кто отнимает или удерживает свое от других и кому служат другие, а тот, кто больше отдает свое и больше служит другим.
Николушка и его воспитание, André и религия были утешениями и
радостями княжны Марьи; но кроме того, так как каждому человеку нужны свои личные надежды, у княжны Марьи была в самой
глубокой тайне ее души скрытая мечта и надежда, доставлявшая ей главное утешение в ее жизни.
В эту осеннюю ночь так свеж и чист был воздух, так много звезд сверкало на темном небе. Они падали, оставляя огнистый след, и вспыхивали, и голубым светом озаряли красивое женское лицо, отражались в темных глазах — точно светляк появлялся на дне черного
глубокого колодца. И жадные губы беззвучно целовали и глаза эти, свежие, как воздух ночи, уста, холодную щеку. Ликующие, дрожащие любовью голоса, сплетаясь, шептали о
радости и жизни.