Неточные совпадения
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди
покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один в другого
глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
— Пять тысяч рублей ассигнациями мой дед заплатил в приданое моей родительнице. Это хранилось до сих пор в моей вотчине, в спальне
покойницы. Я в прошедшем месяце под секретом велел доставить сюда; на руках несли полтораста верст; шесть человек попеременно, чтоб не разбилось. Я только новую кисею велел сделать, а кружева — тоже старинные: изволите видеть — пожелтели. Это очень ценится дамами, тогда как… — добавил он с усмешкой, — в наших
глазах не имеет никакой цены.
Покойница матушка верила им во всем, на все смотрела их
глазами и по слабости своей даже не смела им противиться; вы — также; но вам простительно: если родная мать была на стороне старших сестер, то где же вам, меньшой дочери, пойти против них? вы с малых лет привыкли верить и повиноваться им.
— А не подкупал ее, чтоб у ней кое-что выведать, и, признайся откровенно: нарочно ты зашел ко мне, зная, что меня дома не будет, чтоб поговорить с ней между четырех
глаз и что-нибудь выведать, или нет? Ведь я знаю, ты с ней часа полтора просидел, уверил ее, что ее мать
покойницу знаешь, и что-то выспрашивал.
«Сколько бы у нас общей радости было, кабы
покойница была жива», — говорил он сам с собою и с навернувшимися слезами на
глазах уходил в кабинет и долго уж оттуда не возвращался…
— А покушать? отобедать-то на дорожку? Неужто ж ты думала, что дядя так тебя и отпустит! И ни-ни! и не думай! Этого и в заводе в Головлеве не бывало! Да маменька-покойница на
глаза бы меня к себе не пустила, если б знала, что я родную племяннушку без хлеба-соли в дорогу отпустил! И не думай этого! и не воображай!
Служил панихиды, заказывал сорокоусты, толковал с попом, шаркал ногами, переходя из комнаты в комнату, заглядывал в столовую, где лежала
покойница, крестился, воздевал
глаза к небу, вставал по ночам, неслышно подходил к двери, вслушивался в монотонное чтение псаломщика и проч.
Кожемякину стало тяжко слушать, как они безжалостно говорят о
покойнице и сводят свои счёты; он закрыл
глаза, наблюдая сквозь ресницы. Тогда они стали говорить тише, Никон много и резко, бледный, растрёпанный, кусая усы, а Машенька изредка вставляла короткие слова, острые, как булавки, и
глаза её точно выцвели.
— Поди ж ты! Как будто он ждет чего-то, — как пелена какая-то на
глазах у него… Мать его,
покойница, вот так же ощупью ходила по земле. Ведь вон Африканка Смолин на два года старше — а поди-ка ты какой! Даже понять трудно, кто кому теперь у них голова — он отцу или отец ему? Учиться хочет exать, на фабрику какую-то, — ругается: «Эх, говорит, плохо вы меня, папаша, учили…» Н-да! А мой — ничего из себя не объявляет… О, господи!
Madame Бюжар побежала к Онучиным. Она знала, что, кроме этого дома, у ее жильцов не было никого знакомого. Благородное семейство еще почивало. Француженка уселась на террасе и терпеливо ожидала. Здесь ее застал Кирилл Сергеевич и обещался тотчас идти к Долинскому. Через час он пришел в квартиру
покойницы вместе со своею сестрою. Долинский по-прежнему сидел над постелью и неподвижно смотрел на мертвую голову Доры.
Глаза ей никто не завел, и
Приехал священник и вместо учетного молебна начал читать отходную. Через несколько минут она скончалась. Аксинья завыла во весь голос, священник, несмотря на привычку, прослезился. Окончив отходную, он отер
глаза бумажным платком и в каком-то раздумье сел на стул. Савелий стоял, прислонясь к косяку, и глядел на
покойницу.
Наконец гроб поставили над ямой, ему велели подойти и поцеловать в последний раз
покойницу; он подошел, поцеловал, на
глазах его показались слезы, — но какие-то бесчувственные слезы.
Патап Максимыч у самого гроба стоит,
глаз не сводит с
покойницы и только порой покачивает головою…
Сил не стало у Алексея, потупил
глаза и низко преклонился перед
покойницей…
Патап Максимыч пристально посмотрел на нее. А у ней взгляд ни дать ни взять такой же, каков бывал у Марка Данилыча. И ноздри так же раздуваются, как у него, бывало, когда делался недоволен, и
глаза горят, и хмурое лицо багровеет — вся в отца. «Нет, эту девку прибрать к рукам мудрено, — подумал Чапурин. — Бедовая!.. Мужа будет на уздечке водить. На мою
покойницу, на голубушку Настю смахивает, только будет покруче ее. А то по всему Настя, как есть Настя».
Мои
глаза были все так же сухи и в то время, когда дрожащие от волнения голоса старших пропели «Вечную память», когда кончилась панихида и отец Филимон, разжав восковые руки
покойницы, положил в них образок святой Нины.
Пред его
глазами замелькали сестрицы, полинявшие тетеньки, офицер с тонкой талией, бабушка в белом чепце, отец Ефимий с матушкой, какая-то актриса в трико, он сам, покойница-жена с болонкой на руках…
И опять ушел он в эти образы, не силился стряхнуть их. Давно ли, с неделю, не больше, там, на даче, он останавливал чтение Псалтири, и
глаза его не могли оторваться от лица
покойницы… Венчик покрывает ее лоб… В гостиной безмолвно, и только восковые свечи кое-когда потрескивают. Она лежит в гробу с опущенными ресницами, с печатью удивительной ясности, как будто даже улыбается.
— Я была наблюдательнее
покойницы… — прервала она, взглянув на него своими смеющимися
глазами.
В самой комнате, куда вошли Суворов и Марья Петровна, царил полумрак. Нагорелая сальная свеча, стоявшая на столе, невдалеке от кровати, бросала на последнюю какой-то красноватый отблеск. Глаша лежала разметавшись, и обострившиеся, как у
покойницы, черты лица носили какое-то страдальческое выражение, закрытые
глаза оттенялись темной полосой длинных ресниц, пересохшие губы были полуоткрыты.
Антон Михайлович вскоре пришел в себя, поднялся с полу и помутившимися, горячечными
глазами оглядел комнату и присутствующих. Дольше других его бессмысленный взгляд остановился на
покойнице. Вдруг он стремглав выбежал в переднюю и остановился, не зная что делать.
Татьяна Петровна стояла перед ним бледная, как
покойница, с широко раскрытыми
глазами. Она была уничтожена.