Неточные совпадения
Так, были какие-то мысли или обрывки мыслей, какие-то представления, без порядка и связи, — лица людей, виденных им еще
в детстве или встреченных где-нибудь один только раз и об которых он никогда бы и не вспомнил; колокольня
В—й
церкви; биллиард
в одном трактире и какой-то офицер у биллиарда, запах сигар
в какой-то подвальной табачной лавочке, распивочная, черная лестница, совсем темная, вся залитая помоями и засыпанная яичными скорлупами, а откуда-то доносится воскресный звон
колоколов…
Самгин стал слушать сбивчивую, неясную речь Макарова менее внимательно. Город становился ярче, пышнее; колокольня Ивана Великого поднималась
в небо, как палец, украшенный розоватым ногтем.
В воздухе плавал мягкий гул, разноголосо пели
колокола церквей, благовестя к вечерней службе. Клим вынул часы, посмотрел на них.
Когда Самгин проснулся, разбуженный железным громом, поручика уже не было
в комнате. Гремела артиллерия, проезжая рысью по булыжнику мостовой, с громом железа как будто спорил звон
колоколов, настолько мощный, что казалось — он волнует воздух даже
в комнате. За кофе следователь объяснил, что
в городе назначен смотр артиллерии, прибывшей из Петрограда, а звонят, потому что — воскресенье,
церкви зовут к поздней обедне.
Она заставляла ожидать чьих-то криков, но город безгласно притаился, он весь точно перестал жить
в эту ночь, даже собаки не лаяли, только ежечасно и уныло отбивал часы сторожевой
колокол церкви Михаила Архангела, патрона полиции.
И, сопровождая слова жестами марионетки, она стала цитировать «Манифест», а Самгин вдруг вспомнил, что, когда
в селе поднимали
колокол, он, удрученно идя на дачу, заметил молодую растрепанную бабу или девицу с лицом полуумной, стоя на коленях и крестясь на
церковь, она кричала фабриканту бутылок...
Не дожидаясь, когда встанет жена, Самгин пошел к дантисту. День был хороший,
в небе цвело серебряное солнце, похожее на хризантему;
в воздухе играл звон
колоколов, из
церквей, от поздней обедни, выходил дородный московский народ.
В последний вечер пред отъездом
в Москву Самгин сидел
в Монастырской роще, над рекою, прислушиваясь, как музыкально
колокола церквей благовестят ко всенощной, — сидел, рисуя будущее свое: кончит университет, женится на простой, здоровой девушке, которая не мешала бы жить, а жить надобно
в провинции,
в тихом городе, не
в этом, где слишком много воспоминаний, но
в таком же вот, где подлинная и грустная правда человеческой жизни не прикрыта шумом нарядных речей и выдумок и где честолюбие людское понятней, проще.
На другой день
в деревенской
церкви Малиновки с десяти часов начали звонить
в большой
колокол, к обедне.
Колокол ударял твердо и определенно по одному разу
в две или даже
в три секунды, но это был не набат, а какой-то приятный, плавный звон, и я вдруг различил, что это ведь — звон знакомый, что звонят у Николы,
в красной
церкви напротив Тушара, —
в старинной московской
церкви, которую я так помню, выстроенной еще при Алексее Михайловиче, узорчатой, многоглавой и «
в столпах», — и что теперь только что минула Святая неделя и на тощих березках
в палисаднике тушаровского дома уже трепещут новорожденные зелененькие листочки.
Мы отдохнули
в квартире епископа, а настоятель ушел на короткую молитву
в церковь, по звону
колокола.
Стон его становился тяжелее, он утихал минутами и вдруг продолжительно вздыхал с криком; тут
в ближней
церкви ударили
в колокол...
— Хвалился ты, что Богу послужить желаешь, так вот я тебе службу нашла… Ступай
в Москву. Я уж написала Силантью (Стрелкову), чтоб купил
колокол, а по первопутке подводу за ним пошлю. А так как, по расчету, рублей двухсот у нас недостает, так ты покуда походи по Москве да посбирай. Между своими мужичками походишь, да Силантий на купцов знакомых укажет, которые к Божьей
церкви радельны. Шутя недохватку покроешь.
Сатир уже три раза был
в бегах. Походит года два-три, насбирает денег на церковное строение и воротится. Он и балахон себе сшил такой, чтоб на сборщика походить, и книжку с воззванием к христолюбивым жертвователям завел, а пелену на книжку тетеньки-сестрицы ему сшили. А так как
в нашей
церкви колокол был мал и плох, то доставляемый им сбор присовокуплялся к общей сумме пожертвований на покупку нового
колокола.
Ей нравилась оживленная улица села, с постоянно открытыми лавками,
в которых, по ее выражению, только птичьего молока нельзя было достать, и с еженедельным торгом, на который съезжались толпы народа из соседних деревень; нравилась заболотская пятиглавая
церковь с пятисотпудовым
колоколом; нравилась новая кипучая деятельность, которую представляло оброчное имение.
Ровно
в шесть часов, по знаку из дома, ударяет наш жалкий
колокол; у церковной ограды появляется толпа народа; раздается трезвон, и вслед за ним
в дверях
церкви показывается процессия с образами, предшествуемая священником
в облачении.
С первым ударом большого
колокола в селе начиналось движение и по площади проходили целые вереницы разряженных прихожан по направлению к
церкви.
В селе было до десяти улиц, носивших особые наименования; посредине раскинулась торговая площадь, обставленная торговыми помещениями, но
в особенности село гордилось своими двумя обширными
церквами, из которых одна, с пятисотпудовым
колоколом, стояла на площади, а другая, осенявшая сельское кладбище, была выстроена несколько поодаль от села.
Пробывши
в безвестной отлучке три года, он воротился домой. Предсказание отца сбылось: беглец принес
в пользу
церкви около трехсот рублей. Это всех обрадовало и даже отчасти примирило с ним матушку. Все равно не минешь новый
колокол покупать, и, если недостанет церковных денег, придется своих собственных добавлять, так вот Сатиров-то сбор и пригодится…
Около шести часов проходит
в церковь священник, и из
церкви выбегает пономарь и становится у веревки, протянутой к языку главного
колокола.
Эти две различные по духу и по виду партии далеко держались друг от друга. У бедноты не было знакомств, им некуда было пойти, да и не
в чем. Ютились по углам, по комнаткам, а собирались погулять
в самых дешевых трактирах. Излюбленный трактир был у них неподалеку от училища,
в одноэтажном домике на углу Уланского переулка и Сретенского бульвара, или еще трактир «
Колокола» на Сретенке, где собирались живописцы, работавшие по
церквам. Все жили по-товарищески: у кого заведется рублишко, тот и угощает.
Как-то, освящая иконостас
в анивской
церкви, он так выразился по поводу этой бедности: «У нас нет ни одного
колокола, нет богослужебных книг, но для нас важно то, что есть господь на месте сем».
Они встретились на паперти; она приветствовала его с веселой и ласковой важностью. Солнце ярко освещало молодую траву на церковном дворе, пестрые платья и платки женщин;
колокола соседних
церквей гудели
в вышине; воробьи чирикали по заборам. Лаврецкий стоял с непокрытой головой и улыбался; легкий ветерок вздымал его волосы и концы лент Лизиной шляпы. Он посадил Лизу и бывшую с ней Леночку
в карету, роздал все свои деньги нищим и тихонько побрел домой.
В восемь часов на
церкви зазвонил большой
колокол, и оба мочеганских конца сошлись опять на площади, где объявляли волю.
Ровно
в девять часов на
церкви загудел большой
колокол, и народ толпами повалил на площадь.
Протяжно и уныло звучит из-за горки караульный
колокол ближайшей
церкви, и еще протяжнее, еще унылее замирает
в воздухе песня, весь смысл которой меньше заключается
в словах, чем
в надрывающих душу аханьях и оханьях, которыми эти слова пересыпаны.
Другой раз Николай Силыч и Павел вышли за охотой
в табельный день
в самые обедни;
колокола гудели во всех
церквах. Николай Силыч только поеживался и делал свою искривленную, насмешливую улыбку.
В ночь с субботы на воскресенье
в доме Крестовниковых спать, разумеется, никто не ложился, и, как только загудел соборный
колокол, все сейчас же пошли
в церковь.
Это звонили на моленье, и звонили
в последний раз; Вихрову при этой мысли сделалось как-то невольно стыдно; он вышел и увидел, что со всех сторон села идут мужики
в черных кафтанах и черных поярковых шляпах, а женщины тоже
в каких-то черных кафтанчиках с сборками назади и все почти повязанные черными платками с белыми каймами; моленная оказалась вроде деревянных
церквей, какие прежде строились
в селах, и только колокольни не было, а вместо ее стояла на крыше на четырех столбах вышка с одним
колоколом,
в который и звонили теперь; крыша была деревянная, но дерево на ней было вырезано
в виде черепицы; по карнизу тоже шла деревянная резьба; окна были с железными решетками.
— Ну, и слава богу. Благочестивый ваш папенька человек. Вот я так не могу:
в будни рано встаешь, а
в воскресенье все как-то понежиться хочется. Ну, и не поспеешь
в церковь раньше, как к Евангелию. А папенька ваш, как
в колокол ударили — он уж и там.
— Он и есть, барин! Как есть, дураки! Разве барин так тебе и поехал! Перво-наперво пригонят загонщики, потом
в колокола ударят по
церквам, а уж потом и барин, с фалетуром, на пятерке. А то: барин! Только вот Тетюева не стало, некому принять барина по-настоящему. Нынче уж что! только будто название, что главный управляющий!
Точно
в ответ на эти слова на пяти заводских
церквах загудели все
колокола, и Родион Антоныч торопливо начал креститься.
Татьяна разбудила ее, когда
в окна избы еще слепо смотрели серые сумерки утра и над селом
в холодной тишине сонно плавал и таял медный звук сторожевого
колокола церкви.
"Христос воскрес!" — звучат
колокола, вдруг загудевшие во всех углах города;"Христос воскрес!" — журчат ручьи, бегущие с горы
в овраг;"Христос воскрес!" — говорят шпили
церквей, внезапно одевшиеся огнями;"Христос воскрес!" — приветливо шепчут вечные огни, горящие
в глубоком, темном небе;"Христос воскрес!" — откликается мне давно минувшее мое прошлое.
Когда он вошел
в церковь, читали Евангелие и загудели
колокола.
Свежий ветерок врывался сквозь чугунную решетку
в окно и то приподнимал ткань на престоле, то играл сединами священника, или перевертывал лист книги и тушил свечу. Шаги священника и дьячка громко раздавались по каменному полу
в пустой
церкви; голоса их уныло разносились по сводам. Вверху,
в куполе, звучно кричали галки и чирикали воробьи, перелетавшие от одного окна к другому, и шум крыльев их и звон
колоколов заглушали иногда службу…
С этою-то радостною вестью Строгоновы приехали к Иоанну, и вскоре после них прибыло Ермаково посольство. Ликованье
в городе было неслыханное. Во всех
церквах служили молебны, все
колокола звонили, как
в светлое Христово воскресенье. Царь, обласкав Строгоновых, назначил торжественный прием Ивану Кольцу.
В то же время на всех слободских
церквах зазвонили
колокола, и с двух противоположных концов въехали во внутренность цепи Вяземский и Морозов, оба
в боевых нарядах.
Похоронно гудят
колокола церквей, — этот унылый звон всегда
в памяти уха. Кажется, что он плавает
в воздухе над базаром непрерывно, с утра до ночи, он прослаивает все мысли, чувства, ложится пригнетающим медным осадком поверх всех впечатлений.
Вдали распростёрся город, устремляя
в светлую пустыню неба кресты
церквей, чуть слышно бьют
колокола, глухо ботают бондари — у них много работы: пришла пора капусту квасить и грибы солить.
Сквозь сон я услыхал звонкий стук и вместе с тем
колокол в соседней с заводом
церкви. Звонили к заутрени, а
в казарме сторож стучал деревянной колотушкой и нараспев кричал...
Светает,
в церквах веселый звон,
колокола, торопливо захлебываясь, оповещают, что воскрес Христос, бог весны; на площади музыканты сдвинулись
в тесное кольцо — грянула музыка, и, притопывая
в такт ей, многие пошли к
церквам, там тоже — органы гудят славу и под куполом летают множество птиц, принесенных людьми, чтобы выпустить их
в ту минуту, когда густые голоса органа воспоют славу воскресшему богу весны.
В тишину ночи изредка вливался певучий медный звук сторожевого
колокола монастырской
церкви, и это было единственное движение
в мёртвой тишине, обнимавшей землю.
За окном раздался могучий удар
колокола; густой звук мягко, но сильно коснулся стёкол окна, и они чуть слышно дрогнули… Илья перекрестился, вспомнил, что давно уже не бывал
в церкви, и обрадовался возможности уйти из дома…
А на высоком берегу стоит село, и там сегодня Пасха, и
в белой
церкви звонит
колокол, много
колоколов, все
колокола.
Надежда Федоровна шла утром купаться, а за нею с кувшином, медным тазом, с простынями и губкой шла ее кухарка Ольга. На рейде стояли два каких-то незнакомых парохода с грязными белыми трубами, очевидно, иностранные грузовые. Какие-то мужчины
в белом,
в белых башмаках, ходили по пристани и громко кричали по-французски, и им откликались с этих пароходов.
В маленькой городской
церкви бойко звонили
в колокола.
Молиться!.. у меня
в сердце были одни проклятия! — часто вечером, когда розовые лучи заходящего солнца играли на главах
церкви и медных
колоколах, я выходил из святых врат, и с холма, где стояла развалившаяся часовня, любовался на тюрьму свою; — она издали была прекрасна.
Зато уж старики и молчат, не упрекают баб ничем, а то проходу не будет от них; где завидят и кричат: «Снохач! снохач!» У нас погудка живет, что когда-то давненько
в нашу
церковь колокол везли; перед самою
церковью под горой
колокол и стал, колесни завязли
в грязи — никак его не вытащить.
К вечерне заблаговестили… Славный
колокол! Мягко и внятно зовёт, а мне
в церковь идти не хочется.
В голове будто мелкие гвозди насыпаны.
Накрапывал дождь. Густая, душная тьма покрывала фигуры людей, валявшиеся на земле, скомканные сном или опьянением. Полоса света, исходившая из ночлежки, побледнев, задрожала и вдруг исчезла. Очевидно, лампу задул ветер или
в ней догорел керосин. Падая на железную крышу ночлежки, капли дождя стучали робко и нерешительно. С горы из города неслись унылые, редкие удары
в колокол — сторожили
церковь.
Прогудел три раза большой монастырский
колокол;
в церкви замелькала горящая свечечка, с которою служка суетился перед иконостасом, зажигая ставники.