Неточные совпадения
«Предусмотрительно», — подумал Самгин, осматриваясь
в светлой комнате, с двумя окнами на двор и на улицу, с огромным фикусом
в углу, с картиной Якобия, премией «Нивы», изображавшей царицу Екатерину Вторую и шведского принца. Картина висела над широким зеленым диваном, на окнах —
клетки с птицами,
в одной хлопотал важный красногрудый снегирь,
в другой грустно сидела на жердочке аккуратненькая серая птичка.
Он попал будто
в клетку тигрицы, которая, сидя
в углу, следит за своей жертвой: и только он брался за ручку двери, она уже стояла перед ним, прижавшись спиной к замку и глядя на него своим смеющимся взглядом, без улыбки.
В углу теплилась лампада; по стенам стояли волосяные стулья; на окнах горшки с увядшими цветами да две
клетки,
в которых дремали насупившиеся канарейки.
Когда мы подходили к его
клетке, он поспешно удалялся от нас, метался во все четыре
угла, как будто отыскивая еще пятого, чтоб спрятаться; но когда мы уходили прочь, он бежал к двери, сердился, поднимал ужасную возню, топал ногами, бил крыльями
в дверь, клевал ее — словом, так и просился, по характеру,
в басни Крылова.
(Я сам не раз встречал эту Акулину. Покрытая лохмотьями, страшно худая, с черным, как
уголь, лицом, помутившимся взором и вечно оскаленными зубами, топчется она по целым часам на одном месте, где-нибудь на дороге, крепко прижав костлявые руки к груди и медленно переваливаясь с ноги на ногу, словно дикий зверь
в клетке. Она ничего не понимает, что бы ей ни говорили, и только изредка судорожно хохочет.)
Мы вошли
в дом. Молодой малый,
в длинном кафтане из синего толстого сукна, встретил нас на крыльце. Радилов тотчас приказал ему поднести водки Ермолаю; мой охотник почтительно поклонился спине великодушного дателя. Из передней, заклеенной разными пестрыми картинами, завешенной
клетками, вошли мы
в небольшую комнатку — кабинет Радилова. Я снял свои охотничьи доспехи, поставил ружье
в угол; малый
в длиннополом сюртуке хлопотливо обчистил меня.
Начиная с лестниц, ведущих
в палатки, полы и
клетки содержатся крайне небрежно, помет не вывозится, всюду запекшаяся кровь, которою пропитаны стены лавок, не окрашенных, как бы следовало по санитарным условиям, масляного краскою; по
углам на полу всюду набросан сор, перья, рогожа, мочала… колоды для рубки мяса избиты и содержатся неопрятно, туши вешаются на ржавые железные невылуженные крючья, служащие при лавках одеты
в засаленное платье и грязные передники, а ножи
в неопрятном виде лежат
в привешанных к поясу мясников грязных, окровавленных ножнах, которые, по-видимому, никогда не чистятся…
— Я завтра полочки тут для книг привешу, — проговорил Помада, сидевший тут же на ящике
в углу, и на следующее утро он явился с тремя книжными полочками на ремне и большою, закрытою зеленою бумагою
клеткою,
в которой сидел курский соловей.
Я дождался, пока снова отняли доски от
клетки львицы. Львица казалась спокойною. Прижавшись
в заднем
углу, она лежала, пригнув голову к лапам; она только вздыхала и, не двигаясь ни одним членом, тревожно бросала во все стороны взоры, исполненные
в одно и то же время и гордости и отчаянья.
В зале было довольно чисто.
В углу стояло фортепиано, по стенам ясеневые стулья с плетенками, вязаные занавески на окнах и две
клетки с веселыми канарейками.
Что может выйти из этого сожития? Что, кроме
клетки,
в которой сидят два зверя, прикованные каждый к своему
углу и готовые растерзать друг друга при первой возможности?
Он нанимал комнату у самого того портного, который столь равнодушно взирал из форточки на затруднение забредшего человека, — большую, почти совсем пустую комнату с темно-зелеными стенами, тремя квадратными окнами, крошечною кроваткой
в одном
углу, кожаным диванчиком
в другом и громадной
клеткой, подвешенной под самый потолок;
в этой
клетке когда-то жил соловей.
На окне были два горшка гортензий и чистенькая проволочная
клетка с громко трещавшею калужской канарейкой, а
в углу — пяльцы.
Подали самовар. Юлия Сергеевна, очень бледная, усталая, с беспомощным видом, вышла
в столовую, заварила чай — это было на ее обязанности — и налила отцу стакан. Сергей Борисыч,
в своем длинном сюртуке ниже колен, красный, не причесанный, заложив руки
в карманы, ходил по столовой, не из
угла в угол, а как придется, точно зверь
в клетке. Остановится у стола, отопьет из стакана с аппетитом и опять ходит, и о чем-то все думает.
От самой постели начиналась темнота, от самой постели начинался страх и непонятное. Андрею Иванычу лучше наружи, он хоть что-нибудь да видит, а они как
в клетке и вдвоем — вдвоем. Под
углом сходятся обе лавки, на которых лежат, и становится невыносимо так близко чувствовать беспамятную голову и слышать короткое, частое, горячее и хриплое дыхание. Страшен беспамятный человек — что он думает, что видит он
в своей отрешенности от яви?
На окнах были новые белые кисейные занавески с пышными оборками наверху и с такими же буфами у подвязей; посередине окна, ближе к ясеневой кроватке Мани, на длинной медной проволоке висела металлическая
клетка,
в которой порхала подаренная бабушкой желтенькая канарейка; весь
угол комнаты,
в котором стояла кровать, был драпирован новым голубым французским ситцем, и над этою драпировкою,
в самом
угле, склоняясь на Манино изголовье, висело большое черное распятие с вырезанною из слоновой кости белою фигурою Христа.
Я прилег к щелке подглядеть и вижу: он стоит с ножом
в руках над бычком, бычок у его ног зарезан и связанными ногами брыкается, головой вскидывает; голова мотается на перерезанном горле, и кровь так и хлещет; а другой телок
в темном
угле ножа ждет, не то мычит, не то дрожит, а над парной кровью соловей
в клетке яростно свищет, и вдали за Окою гром погромыхивает.
Желтые обои; два окна с тюлевыми грязными занавесками; между ними раскосое овальное зеркало, наклонившись под
углом в 45 градусов, отражает
в себе крашеный пол и ножки кресел; на подоконниках пыльные, бородавчатые кактусы; под потолком
клетка с канарейкой.
Было утро. Следователь Николай Ермолаич сидел у себя за зеленым столом и перелистывал «кляузовское» дело; Дюковский беспокойно, как волк
в клетке, шагал из
угла в угол.
Махаон принадлежит к числу крупных наших бабочек; крылья имеет не круглые, а довольно длинные и остроконечные, по желтому основанию испещренные черными пятнами, жилками и
клетками; передние крылья перевиты по верхнему краю тремя черными короткими перевязками, а по краю боковому, на черной широкой кайме, лежат отдельно,
в виде оторочки, желтые полукружочки, числом восемь; к туловищу,
в корнях крыльев, примыкают черные
углы в полпальца шириною; везде по желтому полю рассыпаны черные жилки, и все черные места как будто посыпаны слегка желтоватою пылью.
Стулья и огромный диван красного дерева крыты малиновым трипом, три
клетки с канарейками у окон, а
в углу заботливо укрыты платками
клетки: там курские певуны — соловьи; до них хозяин охотник, денег за них не жалеет.
Бедная, благородная птица! Полет
в угол не обошелся ему даром… На другой день его
клетка содержала
в себе холодный труп. За что я убил его? Если его любимая фраза о муже, убившем свою жену, напомн.. [Тут, к сожалению, опять зачеркнуто. Заметно, что Камышев зачеркивал не во время писанья, а после… К концу повести я обращу на эти зачеркиванья особое внимание. — А. Ч.]
Три дня ходил я из
угла в угол, как волк
в клетке, и всеми силами своей недюжинной воли старался не пускать себя из дому.
Эта была последняя его фраза… Закрыв
в малодушном страхе глаза, я нащупал
в темноте
клетку и швырнул ее
в угол…
Публика наклонялась к решетке, но ничего не видала, кроме двух зеленых горящих глаз
в самом
углу клетки.
Музыка, трико, боязливое и почтительное любопытство толпы, бенгальский огонь, наконец, прилив воли и отваги во время представления
в клетке и страшная нравственная сила, которую он
в это время чувствовал во всем своем существе и особенно во взоре, заставлявшем льва робко пятиться
в угол, все это заранее, еще при одевании, волновало его.
Цезарь уже не помнил своего сна, но никогда еще эта тесная
клетка с решеткой, эти ненавистные лампы, эти человеческие фигуры так его не раздражали. Он метался из
угла в угол, злобно рычал на львицу, когда она попадалась на дороге, и останавливался только для того, чтобы
в бешеном реве выразить весь бессильный, но страшный гнев Цезаря, запертого
в тюрьме.
В левом
углу,
в ярко отчищенной круглой
клетке сидел белый какаду и покачивался.
Отделав стены под мрамор, раззолотил карнизы, настлал дубовый мелкоштучный паркет, покрыл его шелковыми коврами, над окнами развесил бархатные занавеси, а на стену наклеил литографию Василья Логинова,
в углу повесил
клетку с перепелом, а на окнах между кактусом и гелиотропом
в полуразбитых чайниках поставил стручковый перец да бальзамин.
Фукнули они за дверь. Один я, как клоп, на одеяле остался. Тоска-скука меня распирает. Спать не хотится, — днем я нахрапелся, аж глаза набрякли. Под окном почетный караул: друг на дружку два гренадера буркулы лупят, — грудь колесом, усы шваброй. Дежурный поручик на тихих носках взад-вперед перепархивает. Паркет блестит… По всем
углам пачками свечи горят, — чисто, как на панихиде. То ли я царь, то ли скворец
в клетке…
Петр Иннокентьевич, как зверь
в клетке, продолжал ходить по комнате из
угла в угол. Револьвер снова лежал на столе.
Но как только они ее увидали, эти три диких льва, так перестали рычать и, поджав хвосты, сбились
в кучу
в противоположном
углу клетки. Одно мгновение
в их глазах блеснул было злобный огонек, но она хлопнула бичом и они присмирели. Под взмахами этого же бича она заставила их прыгать через барьеры и
в кольца.
«Куда же он мог запропоститься?.. — думала и передумывала она и, как лютый зверь
в клетке, ходила из
угла в угол своей комнаты. — Неужели он убежал именно от нее?»
Коллеги, все трое, как волки
в клетке, шагают по комнате из
угла в угол.