Неточные совпадения
Мавра ушла, а Плюшкин, севши
в кресла и взявши
в руку перо, долго еще ворочал на все
стороны четвертку, придумывая: нельзя ли отделить от нее еще осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо
в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку и не без сожаления подумывая о том, что все еще останется много чистого пробела.
Всё хлопает. Онегин входит,
Идет меж
кресел по ногам,
Двойной лорнет скосясь наводит
На ложи незнакомых дам;
Все ярусы окинул взором,
Всё видел: лицами, убором
Ужасно недоволен он;
С мужчинами со всех
сторонРаскланялся, потом на сцену
В большом рассеянье взглянул,
Отворотился — и зевнул,
И молвил: «Всех пора на смену;
Балеты долго я терпел,
Но и Дидло мне надоел».
Надо брать пример с немцев, у них рост социализма идет нормально, путем отбора лучших из рабочего класса и включения их
в правящий класс, — говорил Попов и, шагнув, задел ногой ножку
кресла, потом толкнул его коленом и, наконец, взяв за спинку, отставил
в сторону.
Он почувствовал, что этот гулкий вихрь вовлекает его, что тело его делает непроизвольные движения, дрожат ноги, шевелятся плечи, он качается из
стороны в сторону, и под ним поскрипывает пружина
кресла.
Орудия закрепили тройными талями и, сверх того, еще занесли кабельтовым, и на этот счет были довольно покойны. Качка была ужасная. Вещи, которые крепко привязаны были к стенам и к полу, отрывались и неслись
в противоположную
сторону, оттуда назад. Так задумали оторваться три массивные
кресла в капитанской каюте. Они рванулись, понеслись, домчались до средины; тут крен был так крут, что они скакнули уже по воздуху, сбили столик перед диваном и, изломав его, изломавшись сами, с треском упали все на диван.
Возвращаясь
в город, мы, между деревень, наткнулись на казармы и на плац. Большие желтые здания,
в которых поместится до тысячи человек, шли по обеим
сторонам дороги. Полковник сидел
в креслах на открытом воздухе, на большой, расчищенной луговине, у гауптвахты; молодые офицеры учили солдат. Ученье делают здесь с десяти часов до двенадцати утра и с пяти до восьми вечера.
— Ах, какой хитрый… — кокетливо проговорила Половодова, хлопая по ручке
кресла. — Вы хотите поймать меня и обличить
в выдумке? Нет, успокойтесь: я встретила вас
в конце Нагорной улицы, когда вы подходили к дому Бахаревых. Я, конечно, понимаю, что ваша голова была слишком занята, чтобы смотреть по
сторонам.
— Нет, это пустяки. Я совсем не умею играть… Вот садитесь сюда, — указала она
кресло рядом с своим. — Рассказывайте, как проводите время. Ах да, я третьего дня, кажется, встретила вас на улице, а вы сделали вид, что не узнали меня, и даже отвернулись
в другую
сторону. Если вы будете оправдываться близорукостью, это будет грешно с вашей
стороны.
— Господа, — начал он громко, почти крича, но заикаясь на каждом слове, — я… я ничего! Не бойтесь, — воскликнул он, — я ведь ничего, ничего, — повернулся он вдруг к Грушеньке, которая отклонилась на
кресле в сторону Калганова и крепко уцепилась за его руку. — Я… Я тоже еду. Я до утра. Господа, проезжему путешественнику… можно с вами до утра? Только до утра,
в последний раз,
в этой самой комнате?
Вся мебель — красного дерева с бронзой, такие же трюмо
в стиле рококо; стол красного дерева, с двумя башнями по
сторонам, с разными ящиками и ящичками, а перед ним вольтеровское
кресло.
За ширмами стояла полуторная кровать игуменьи с прекрасным замшевым матрацем, ночной столик, небольшой шкаф с книгами и два мягкие
кресла; а по другую
сторону ширм помещался богатый образник с несколькими лампадами, горевшими перед фамильными образами
в дорогих ризах; письменный стол, обитый зеленым сафьяном с вытисненными по углам золотыми арфами, кушетка, две горки с хрусталем и несколько
кресел.
И она привела Павла
в спальную Еспера Иваныча, окна которой были закрыты спущенными зелеными шторами, так что
в комнате царствовал полумрак. На одном
кресле Павел увидел сидящую Мари
в парадном платье, приехавшую, как видно, поздравить новорожденного. Она похудела очень и заметно была страшно утомлена. Еспер Иваныч лежал, вытянувшись, вверх лицом на постели; глаза его как-то бессмысленно блуждали по
сторонам; самое лицо было налившееся, широкое и еще более покосившееся.
Прочитав это письмо, генерал окончательно поник головой. Он даже по комнатам бродить перестал, а сидел, не вставаючи,
в большом
кресле и дремал. Антошка очень хорошо понял, что письмо Петеньки произвело аффект, и сделался еще мягче, раболепнее. Евпраксея, с своей
стороны, прекратила неприступность. Все люди начали ходить на цыпочках, смотрели
в глаза, старались угадать желания.
Судьи зашевелились тяжело и беспокойно. Предводитель дворянства что-то прошептал судье с ленивым лицом, тот кивнул головой и обратился к старичку, а с другой
стороны в то же время ему говорил
в ухо больной судья. Качаясь
в кресле вправо и влево, старичок что-то сказал Павлу, но голос его утонул
в ровном и широком потоке речи Власова.
Посредине
в кресле сидел председатель — подполковник Мигунов, толстый, надменный человек, без шеи, с поднятыми вверх круглыми плечами; по бокам от него — подполковники: Рафальский и Лех, дальше с правой
стороны — капитаны Осадчий и Петерсон, а с левой — капитан Дювернуа и штабс-капитан Дорошенко, полковой казначей.
Чудинова все любят. Доктор от времени до времени навещает его и не берет гонорара;
в нумерах поселился студент медицинской академии и тоже следит за ним. Девушка-курсистка сменяет около него Анну Ивановну, когда последней недосужно. Комнату ему отвели уютную,
в стороне, поставили туда покойное
кресло и стараются поблизости не шуметь.
Настенька села на довольно отдаленное
кресло. Генеральша лениво повернула к ней голову и несколько минут смотрела на нее своими мутными серыми глазами. Настенька думала, что она хочет что-нибудь ее спросить, но генеральша ни слова не сказала и, поворотив голову
в другую
сторону, где навытяжке сидела залитая
в брильянтах откупщица, проговорила...
Перед диваном, на круглом столе, покрытом чистой скатертью, возвышался наполненный душистым шоколадом, окруженный чашками, графинами с сиропом, бисквитами и булками, даже цветами, — огромный фарфоровый кофейник; шесть тонких восковых свечей горело
в двух старинных серебряных шандалах; с одной
стороны дивана вольтеровское
кресло раскрывало свои мягкие объятия — и Санина посадили именно
в это
кресло.
После ухода Иконина он верных минут пять, которые мне показались за пять часов, укладывал книги, билеты, сморкался, поправлял
кресла, разваливался на них, смотрел
в залу, по
сторонам и повсюду, но только не на меня.
По обеим
сторонам стола, на
креслах, сидели посаженые отцы, тайные советники Перекусихин 1-й и Перекусихин 2-й, уволенные от службы
в воздаяние отличных заслуг.
С появлением Иоанна все встали и низко поклонились ему. Царь медленно прошел между рядами столов до своего места, остановился и, окинув взором собрание, поклонился на все
стороны; потом прочитал вслух длинную молитву, перекрестился, благословил трапезу и опустился
в кресла. Все, кроме кравчего и шести стольников, последовали его примеру.
Стол стоял поперек комнаты, на стенах портреты царей — больше ничего. Я уселся по одну
сторону стола, а он напротив меня —
в кресло и вынул большой револьвер кольт.
Последнее было
кресло дешевое, простой базарной работы и могло стоять только будучи приставленным
в угол, ибо все его ножки давным-давно шатались и расползались
в разные
стороны.
Зинаида Саввишна сидит на диване. По обе
стороны ее на
креслах старухи-гостьи; на стульях молодежь. B глубине, около выхода
в сад, играют
в карты; между играющими: Косых, Авдотья Назаровна и Егорушка. Гаврила стоит у правой двери; горничная разносит на подносе лакомства. Из сада
в правую дверь и обратно
в продолжение всего действия циркулируют гости. Бабакина выходит из правой двери и направляется к Зинаиде Саввишне.
Турусина садится
в кресло. Глумов останавливается с левой
стороны и кладет руку на спинку
кресла. Курчаев стоит справа, несколько потупившись,
в самой почтительной позе, Машенька у стола перелистывает книгу.
У первого окна, ближе к авансцене, высокое
кресло и столик, на нем раскрытая старинная книга и колокольчик;
в глубине,
в правом углу, двустворчатая дверь
в большую переднюю;
в левом — дверь
в комнату Мурзавецкого; между дверями печь; на левой
стороне,
в углу, дверь
в коридор, ведущий во внутренние комнаты; ближе к авансцене двери
в гостиную; между дверями придвинут к стене большой обеденный стол.
После кадрили последовал бурный вальс. Домна Осиповна летала то с Янсутским, то с Офонькиным; наконец, раскрасневшаяся, распылавшаяся, с прическою совсем на
стороне, она опустилась
в кресло и начала грациозно отдыхать.
В это время подали ей письмо. Она немножко с испугом развернула его и прочла. Ей писал Бегушев...
Рудин сел было несколько поодаль; но Дарья Михайловна указала ему на небольшое пате, стоявшее подле ее
кресла, и, слегка наклонясь
в его
сторону, начала расспрашивать его об его семействе, об его намерениях и предположениях.
Бедная, но чистенькая комната.
В глубине дверь
в переднюю; слева от зрителей дверь во внутренние комнаты; с той же
стороны, ближе к зрителям, диван; перед ним стол, покрытый цветною скатертью; два
кресла. На правой
стороне два окна с чистыми белыми занавесками; на окнах цветы, между окон зеркало; ближе к зрителям пяльцы.
— Оставьте, — отвечала она шепотом и нагнулась
в одну
сторону, взявшись рукою за
кресло.
Кресло останавливается
в левой половине комнаты; Полина Андреевна, Маша и Дорн садятся возле; Медведенко, опечаленный, отходит
в сторону.
К тому, чтоб вас предостеречь
От бесполезного старанья
Спасти Жуана де Маранья.
Какую б нам систему ни принять:
Систему веры иль рацьоналисма,
Деисма или пантеисма,
Хоть все до одного оттенки перебрать,
Которыми привыкла щеголять
Философическая присма, —
Того, кто промысла отвергнул благодать,
Но сесть не хочет
в кресла фаталисма,
А прет себе вперед, и
в сторону, и вспять,
Как по льду гладкому скользя, —
Спасти нельзя!
С другой
стороны кресел держался Владимир Семенович,
в черном фраке, с новым своим орденом
в петличке.
Даже тогда, когда бабушка, совсем все проигравшая, возвращалась вечером
в восемь часов
в отель, то и тут три или четыре полячка все еще не решались ее оставить и бежали около
кресел по
сторонам, крича изо всех сил и уверяя скороговоркою, что бабушка их
в чем-то надула и должна им что-то отдать.
В Могилках тоже были слезы.
В той же самой гостиной,
в которой мы
в первый раз встретили несокрушимого, казалось, физически и нравственно Михайла Егорыча, молодцевато и сурово ходившего по комнате, он уже полулежал
в креслах на колесах; правая рука его висела, как плеть, правая
сторона щеки и губ отвисла. Матрена, еще более пополневшая, поила барина чаем с блюдечка, поднося его, видно, не совсем простывшим, так что больной, хлебнув, только морщился и тряс головою.
Все
кресла, которые обыкновенно
в количестве полутора дюжин расставляются по обеим
сторонам дивана, были заняты дамами
в ярких шелковых платьях.
Гостиная
в доме Торцова. У задней стены диван, перед диваном круглый стол и шесть
кресел, по три на
стороне;
в левом углу дверь; на стенах по зеркалу и под ними маленькие столики;
в боковых стенах по двери и дверь на задней
в углу. На сцене темно; из левой двери свет.
Посреди комнаты стол большой, у окна
кресло мягкое, с одной
стороны стола — диван, дорогим ковром покрытый, а перед столом стул с высокой спинкой, кожею обит. Другая комната — спальня его: кровать широкая, шкаф с рясами и бельём, умывальник с большим зеркалом, много щёточек, гребёночек, пузырьков разноцветных, а
в стенах третьей комнаты — неприглядной и пустой — два потайные шкафа вделаны:
в одном вина стоят и закуски,
в другом чайная посуда, печенье, варенье и всякие сладости.
Жилая комната купеческого дома, представляющая и семейную столовую, и кабинет хозяина,
в ней же принимают и гостей запросто, то есть родных и близких знакомых; направо (от актеров) небольшой письменный стол, перед ним
кресло, далее железный денежный сундук-шкаф, вделанный
в стену;
в углу дверь
в спальню; с левой
стороны диван, перед ним круглый обеденный стол, покрытый цветной салфеткой, и несколько
кресел; далее большая горка с серебром и фарфором;
в углу дверь
в парадные комнаты;
в глубине дверь
в переднюю; с правой
стороны большой комод, с левой — буфет; вся мебель хотя не модная, но массивная, хорошей работы.
На столе, перед которым сидел Сергей Петрович,
в старых, но все-таки вольтеровских
креслах, были размещены тоже
в величайшем порядке различные принадлежности мужского туалета:
в средине стояло складное зеркало, с одной
стороны коего помещалась щетка, с другой — гребенка; потом опять с одной
стороны — помада
в фарфоровой банке, с другой — фиксатуар
в своей серебряной шкурке; около помады была склянка с о-де-колоном; около фиксатуара флакончик с духами, далее на столе лежал небольшой портфель, перед которым красовались две неразлучные подруги: чернильница с песочницей.
Она, как бы нехотя повинуясь его грубым ласкам, перегнувшись через ручку
кресел и облокотясь на его плечо, отворачивалась
в сторону, прижимая палец к устам и устремив глаза на полуотворенную дверь, из-за которой во мраке сверкали два яркие глаза и кинжал.
Гоголь приехал
в бенуар к Чертковой, первый с левой
стороны, и сел или почти лег так, чтоб
в креслах было не видно.
Посреди села находился небольшой пруд, вечно покрытый гусиным пухом, с грязными, изрытыми берегами; во ста шагах от пруда, на другой
стороне дороги, высился господский деревянный дом, давно пустой и печально подавшийся набок; за домом тянулся заброшенный сад;
в саду росли старые, бесплодные яблони, высокие березы, усеянные вороньими гнездами; на конце главной аллеи,
в маленьком домишке (бывшей господской бане) жил дряхлый дворецкий и, покрёхтывая да покашливая, каждое утро, по старой привычке, тащился через сад
в барские покои, хотя
в них нечего было стеречь, кроме дюжины белых
кресел, обитых полинялым штофом, двух пузатых комодов на кривых ножках, с медными ручками, четырех дырявых картин и одного черного арапа из алебастра с отбитым носом.
Сотский(отводя
в сторону Лизавету и заглядывая
в дверь). Кликните, ребята, Никона. (Сажает Лизавету на
кресло.) Ну, садись вот тут… не хочешь ли водицы испить?
Книгохранилище замка Дукс,
в Богемии. Темный, мрачный покой. Вечный сон нескольких тысяч книг. Единственное огромное
кресло с перекинутым через него дорожным плащом. Две свечи по
сторонам настольного Ариоста зажжены только для того, чтобы показать — во всей огромности — мрак. Красный,
в ледяной пустыне, островок камина. Не осветить и не согреть. На полу,
в дальнедорожном разгроме: рукописи, письма, отрепья. Чемодан, извергнув, ждет.
Голос Менделя-отца слегка дрогнул. Израиль слушал с серьезным и заинтересованным видом. Лицо Фроима выражало равнодушие. Он вспомнил агаду, но мораль ее, по-видимому, ему не нравилась. Быть может даже, он уже пародировал ее
в уме. Но отец этого не видел. Инстинктом рассказчика-художника он чувствовал, где самый внимательный его слушатель, и повернулся
в сторону дяди, который, опершись на ручку
кресла, очевидно, ждал конца.
Вчера при мне господин Андашевский приехал
в театр и проходит
в первый ряд
кресел, слышу, со всех
сторон говорят: «Это Андашевский!..
Большая зала
в доме Дарьялова.
В левой
стороне ее на небольшом возвышении стоит покрытый зеленым сукном стол с бумагами, с разными письменными принадлежностями и колокольчиком. Пред столом поставлены два
кресла. По левой
стороне, кроме дивана со столом и нескольких
кресел, расставлены рядами стулья.
На Пасхе Модест Алексеич получил Анну второй степени. Когда он пришел благодарить, его сиятельство отложил
в сторону газету и сел поглубже
в кресло.
Потом
в глубоком молчании стали они по обеим
сторонам кресел.