Неточные совпадения
Почтмейстер заметил, что Чичикову предстоит священная обязанность, что он может сделаться среди своих крестьян некоторого рода
отцом, по его выражению, ввести даже благодетельное просвещение, и при этом
случае отозвался
с большою похвалою об Ланкастеровой школе [Ланкастерова школа — обучение по системе английского педагога Ланкастера (1778–1838), по которой педагог обучает только лучших учеников, а те,
в свою очередь, обучают других учеников.
—
В кои-то веки разик можно, — пробормотал старик. — Впрочем, я вас, господа, отыскал не
с тем, чтобы говорить вам комплименты; но
с тем, чтобы, во-первых, доложить вам, что мы скоро обедать будем; а во-вторых, мне хотелось предварить тебя, Евгений… Ты умный человек, ты знаешь людей, и женщин знаешь, и, следовательно, извинишь… Твоя матушка молебен отслужить хотела по
случаю твоего приезда. Ты не воображай, что я зову тебя присутствовать на этом молебне: уж он кончен; но
отец Алексей…
— Напрасно ж она стыдится. Во-первых, тебе известен мой образ мыслей (Аркадию очень было приятно произнести эти слова), а во-вторых — захочу ли я хоть на волос стеснять твою жизнь, твои привычки? Притом, я уверен, ты не мог сделать дурной выбор; если ты позволил ей жить
с тобой под одною кровлей, стало быть она это заслуживает: во всяком
случае, сын
отцу не судья, и
в особенности я, и
в особенности такому
отцу, который, как ты, никогда и ни
в чем не стеснял моей свободы.
Глагол — выдумывать, слово — выдумка
отец Лидии произносил чаще, чем все другие знакомые, и это слово всегда успокаивало, укрепляло Клима. Всегда, но не
в случае с Лидией, —
случае, возбудившем у него очень сложное чувство к этой девочке.
Он
с юношескою впечатлительностью вслушивался
в рассказы
отца и товарищей его о разных гражданских и уголовных делах, о любопытных
случаях, которые проходили через руки всех этих подьячих старого времени.
— Каких таких подозрений? Подозревай — хоть нет, все равно, я бы сюда ускакал и
в пять часов застрелился, и ничего бы не успели сделать. Ведь если бы не
случай с отцом, ведь вы бы ничего не узнали и сюда не прибыли. О, это черт сделал, черт
отца убил, через черта и вы так скоро узнали! Как сюда-то так скоро поспели? Диво, фантазия!
Случай,
с которого стала устраиваться ее жизнь хорошо, был такого рода. Надобно стало готовить
в гимназию маленького брата Верочки.
Отец стал спрашивать у сослуживцев дешевого учителя. Один из сослуживцев рекомендовал ему медицинского студента Лопухова.
Вдова тоже приходила к
отцу, хотя он не особенно любил эти посещения. Бедная женщина,
в трауре и
с заплаканными глазами, угнетенная и робкая, приходила к матери, что-то рассказывала ей и плакала. Бедняге все казалось, что она еще что-то должна растолковать судье; вероятно, это все были ненужные пустяки, на которые
отец только отмахивался и произносил обычную у него
в таких
случаях фразу...
Единственное спасение
в этих
случаях — предложить на разрешение
отца — протоиерея какой-нибудь «недоуменный вопрос», небольшое, приличное религиозное сомнение.
Отец протоиерей начитан и любит разрешать внеочередные вопросы. Говорит он умно, гладко, красиво пользуется текстами. К ученику, доставившему ему
случай для такой беседы, относится
с благорасположением и ставит хорошую отметку
в четверти…
В один из карточных вечеров у
отца об этом
случае заговорили чиновники. Все сочувствовали и немного удивлялись Долгоногову. Одни думали, что ему не сдобровать, другие догадывались, что, должно быть, у этого Долгоногова есть «сильная рука»
в Петербурге.
Отец с обычной спокойной категоричностью сказал...
Благоразумнее других оказалась Харитина, удерживавшая сестер от открытого скандала. Другие начали ее подозревать, что она заодно
с Агнией, да и прежде была любимою тятенькиной дочерью. Затем явилось предположение, что именно она переедет к
отцу и заберет
в руки все тятенькино хозяйство, а тогда пиши пропало. От Харитины все сбудется… Да и Харитон Артемьич оказывал ей явное предпочтение. Особенно рвала и метала писариха Анна, соединившаяся на этот
случай с «полуштофовой женой».
Переезд
в господский дом являлся для Нюрочки чем-то особенным, а не просто переменой одной квартиры на другую. Она предчувствовала, что случится
с ней что-то необыкновенное именно
в этом старом господском доме, и волновалась смутным предчувствием этого таинственного будущего. И
отец относился к ней теперь иначе. Он уже говорил
с ней как
с большой и
в трудных
случаях даже советовался, как поступить лучше.
На третий день мне так уже захотелось удить, что я, прикрываясь своим детским возрастом, от которого, однако,
в иных
случаях отказывался, выпросился у матери на пруд поудить
с отцом, куда
с одним Евсеичем меня бы не отпустили.
— Батюшка, вы подарили мне эти деньги, и я их мог профрантить, прокутить, а я хочу их издержать таким образом, и вы, я полагаю,
в этом
случае не имеете уж права останавливать меня! Вот вам деньги-с! — прибавил он и, проворно сходя
в свою комнату, принес оттуда двести пятьдесят рублей и подал было их
отцу. — Прошу вас, сейчас же на них распорядиться, как я вас просил!
Павел кончил курс кандидатом и посбирывался ехать к
отцу: ему очень хотелось увидеть старика, чтобы покончить возникшие
с ним
в последнее время неудовольствия; но одно обстоятельство останавливало его
в этом
случае:
в тридцати верстах от их усадьбы жила Фатеева, и Павел очень хорошо знал, что ни он, ни она не утерпят, чтобы не повидаться, а это может узнать ее муж — и пойдет прежняя история.
Писал он, что не
в силах выразить своих мучений; признавался, между прочим, что вполне сознает
в себе возможность составить счастье Наташи, начинал вдруг доказывать, что они вполне ровня;
с упорством, со злобою опровергал доводы
отца;
в отчаянии рисовал картину блаженства всей жизни, которое готовилось бы им обоим, ему и Наташе,
в случае их брака, проклинал себя за свое малодушие и — прощался навеки!
Воротившись от ранней обедни домой, она похристосовалась
с отцом, который, по
случаю праздника, надел белый кашемировый халат и, весь
в белом, был скорее похож на мертвеца, закутанного
в саван, нежели на живого человека.
— Одна.
Отец давно умер, мать —
в прошлом году. Очень нам трудно было
с матерью жить — всего она пенсии десять рублей
в месяц получала. Тут и на нее и на меня; приходилось хоть милостыню просить. Я, сравнительно, теперь лучше живу. Меня счастливицей называют.
Случай как-то помог, работу нашла. Могу комнату отдельную иметь, обед; хоть голодом не сижу. А вы?
Случай этот окончательно разъединил ее
с маленьким уездным мирком; никуда не выезжая и встречаясь только
с знакомыми
в церкви или на городском валу, где гуляла иногда
в летние вечера
с отцом, или, наконец, у себя
в доме, она никогда не позволяла себе поклониться первой и даже на вопросы, которые ей делали, отмалчивалась или отвечала односложно и как-то неприязненно.
— Видала я глупых
отцов в таких
случаях, тоже
с ума сходят. Но ведь те по крайней мере…
На другой день он уехал
в губернский город для представления к владыке, который его весьма любезно принял и долго беседовал
с ним о масонстве, причем
отец Василий подробно развил перед ним мнение, на которое он намекал
в своей речи, сказанной при венчании Егора Егорыча, о том, что грехопадение Адама началось
с момента усыпления его, так как
в этом
случае он подчинился желаниям своего тела.
— Ну-с,
в таком
случае вы и ваш
отец обмануты.
Доктору, кажется, досадно было, что Аггей Никитич не знает этого, и, как бы желая поразобраться
с своими собственными мыслями, он вышел из гостиной
в залу, где принялся ходить взад и вперед, причем лицо его изображало то какое-то недоумение, то уверенность, и
в последнем
случае глаза его загорались, и он начинал произносить сам
с собою отрывистые слова. Когда потом gnadige Frau, перестав играть
в шахматы
с отцом Василием, вышла проводить того, Сверстов сказал ей...
— Ах, он пан Гологордовский, прощелыга этакий! — произнесла
с гневом Екатерина Петровна. — Он смеет колебаться, когда я ему делала столько одолжений: он живет
в моем доме
в долг; кроме того, у меня на него тысячи на три расписок, которые он перебрал у
отца в разное время…
В случае, если он не будет тебе содействовать, я подам все это ко взысканию.
— Да-с, ну вот подите же! А по
отца дьякона характеру, видите, не все равно что село им
в голову, то уж им вынь да положь. «Я, говорят, этого песика по особенному
случаю растревоженный домой принес, и хочу, чтоб он
в означение сего
случая таким особенным именем назывался, каких и нет»
И
отец протопоп это чувствует, и я это вижу-с и говорю: «
Отец протопоп, больше ничего
в этом
случае нельзя сделать, как, позвольте, я на
отца Захариину трость сургучную метку положу или нарезку сделаю».
Бабушка была женщина самая простая и находилась
в полном распоряжении у своих дочерей; если иногда она осмеливалась хитрить
с Степаном Михайловичем, то единственно по их наущению, что, по неуменью, редко проходило ей даром и что старик знал наизусть; он знал и то, что дочери готовы обмануть его при всяком удобном
случае, и только от скуки или для сохранения собственного покоя, разумеется будучи
в хорошем расположении духа, позволял им думать, что они надувают его; при первой же вспышке всё это высказывал им без пощады,
в самых нецеремонных выражениях, а иногда и бивал, но дочери, как настоящие Евины внучки, не унывали: проходил час гнева, прояснялось лицо
отца, и они сейчас принимались за свои хитрые планы и нередко успевали.
— Полегче, молодец, полегче! За всех не ручайся. Ты еще молоденек, не тебе учить стариков; мы знаем лучше вашего, что пригоднее для земли русской. Сегодня ты отдохнешь, Юрий Дмитрич, а завтра чем свет отправишься
в дорогу: я дам тебе грамоту к приятелю моему, боярину Истоме-Туренину. Он живет
в Нижнем, и я прошу тебя во всем советоваться
с этим испытанным
в делах и прозорливым мужем. Пускай на первый
случай нижегородцы присягнут хотя Владиславу; а там… что бог даст! От сына до
отца недалеко…
— Батюшка,
отец ты наш, послушай-ка, что я скажу тебе, — подхватывала старушка, отодвигаясь, однако ж,
в сторону и опуская руку на закраину печи, чтобы
в случае надобности успешнее скрыться
с глаз мужа, — послушай нас… добро затрудил себя!.. Шуточное дело,
с утра до вечера маешься; что мудреного… не я одна говорю…
Отец Литвинова,
в бытность свою
в Москве, познакомился
с Осиниными, имел
случай оказать им некоторые услуги, дал им однажды рублей триста взаймы; и сын его, будучи студентом, часто к ним наведывался, кстати ж, его квартира находилась не
в дальнем расстоянии от их дома. Но не близость соседства привлекала его, не плохие удобства их образа жизни его соблазняли: он стал часто посещать Осининых
с тех пор, как влюбился
в их старшую дочь Ирину.
Случай с лоцманом и машинистом направил внимание мальчика на окружающее; глаза Фомы стали зорче:
в них явилась сознательная пытливость, и
в его вопросах
отцу зазвучало стремление понять, — какие нити и пружины управляют действиями людей?
В юности, не кончив курса гимназии, он поступил
в пехотный полк,
в юнкера. Началась разгульная казарменная жизнь,
с ее ленью,
с ее монотонным шаганьем «справа по одному»,
с ее «нап-пле-чо!» и «шай, нак-кра-ул!» и пьянством при каждом удобном
случае. А на пьянство его
отец, почтовый чиновник какого-то уездного городка, присылал рублей по десяти
в месяц, а
в праздники, получивши мзду
с обывателей, и по четвертному билету.
Отступление от этих правил граф считал позволительным только
в том единственном
случае, когда для человека возникают новые обязательства к существам,
с которыми он должен искать полного единения, для которых человек обязан «оставить
отца и мать». Такое существо, разумеется, жена. Высоко ставя принцип семейный, граф говорил, что он считает
в высшей степени вредным, чтобы члены одной и той же семьи держались разных религиозных взглядов и принадлежали к разным церквам.
Все сие послание камердинер
в запертом кабинете тоже весьма долго переписывал, перемарал тоже очень много бумаги, и наконец, письмо было изготовлено, запечатано, надписано и положено
в почтовый ящик, а вечером Николя, по
случаю собравшихся у
отца гостей, очень спокойно и совершенно как бы
с чистой совестью болтал
с разными гостями. Он, кажется, вовсе и не подозревал, до какой степени был гадок содеянный им против княгини поступок.
Отец мой сдержал свое обещание: он приготовил мне легонькое ружье, очень ловкое
в прикладе и красиво отделанное,
с видом (на манер тогдашних охотничьих английских ружей),
с серебряной насечкой и целью; он купил его как-то по
случаю, за пятнадцать рублей ассигнациями, и хотя ружье было тульской работы, но и по тогдашним ценам стоило вдвое или втрое дороже; шагов на пятьдесят оно било очень хорошо.
— Нет слушай: у него был добрый сосед, его друг и приятель, занимавший первое место за столом его, товарищ на охоте, ласкавший детей его, — простосердечный, который всегда стоял
с ним рядом
в церкви, снабжал его деньгами
в случае нужды, ручался за него своею головою — что ж… разве этого не довольно для погибели человека? — погоди… не бледней… дай руку: огонь, текущий
в моих жилах, перельется
в тебя… слушай далее: однажды на охоте собака
отца твоего обскакала собаку его друга; он посмеялся над ним:
с этой минуты началась непримиримая вражда — 5 лет спустя твой
отец уж не смеялся.
В эти дни старые хитрые балаклавские листригоны сидели по кофейням, крутили самодельные папиросы, пили крепкий бобковый кофе
с гущей, играли
в домино, жаловались на то, что погода не пускает, и
в уютном тепле, при свете висячих ламп, вспоминали древние легендарные
случаи, наследие
отцов и дедов, о том, как
в таком-то и
в таком-то году морской прибой достигал сотни саженей вверх и брызги от него долетали до самого подножия полуразрушенной Генуэзской крепости.
Мы же
с братом ночевали как попало по диванам. Успокоенный помещением Васи под непосредственный надзор старшей сестры и шурина,
отец, тоже по
случаю испортившейся дороги, торопился обратно и, благословив меня, дал мне 150 рублей на дорогу, сказавши, что справится дома и тотчас же вышлет мне мое годовое содержание.
В свою очередь и я
с Юдашкой отправился
в перекладных санях и
с большим чемоданом, заключавшим все мое небольшое имущество,
в путь к Борисову
в Новогеоргиевск на Васильково и Белую церковь.
При страсти
отца к постройкам, вся Новосельская усадьба, за исключением мастерской и кузницы, передвинулась выше
в гору и ближе к дому. Во время же, о котором я говорю, около кухни под лесом возникла липовая баня, крытая тесом, расписанная зелеными и темно-красными полосками. Так как, по
случаю перестройки дома, матери
с меньшими детьми пришлось перебираться во флигель, занимаемый
отцом и моею классного, нам
с отцом были поставлены кровати
в самой бане, а Андрею Карповичу
в предбаннике.
Дорогою
в Орле
отец повез меня вечером представить зимовавшему там
с женою соседу своему по Клейменову, барону Ник. Петр. Сакену, родному племяннику Елизаветградского корпусного командира, барона Дмитрия Ерофеевича Сакена. Я застал миловидную баронессу Сакен по
случаю какого-то траура всю
в черном. Она, любезно подавая мне руку, просила сесть около себя.
Равным образом не помню нашего переезда во Мценск,
в наемный дом
с мезонином, по
случаю службы
отца в должности уездного предводителя дворянства.
— Это правда.
Отец еще ничего — очень глуп и собою урод, сестры тоже ужасные провинциалки и очень глупы и гадки, но мать — эта Архиповна, я не знаю,
с чем ее сравнить! И как
в то же время дерзка: даже мне наговорила колкостей; конечно, над всем этим я смеюсь
в душе, но во всяком
случае знакома уже больше не буду
с ними.
Я сам помню, как однажды
в сумерки, когда
отец мой со священником Петром сидели у окна
в кабинете, а Голован стоял под окном и все они втроем вели свой разговор
в открытые на этот
случай ворота вбежал ободранный Горностай и
с криком «забыл, подлец!» при всех ударил Голована по лицу, а тот, тихонько его отстранив, дал ему из-за пазухи медных денег и повел его за ворота.
На луговой стороне Волги, там, где впадает
в нее прозрачная река Свияга и где, как известно по истории Натальи, боярской дочери, жил и умер изгнанником невинным боярин Любославский, — там,
в маленькой деревеньке родился прадед, дед,
отец Леонов; там родился и сам Леон,
в то время, когда природа, подобно любезной кокетке, сидящей за туалетом, убиралась, наряжалась
в лучшее свое весеннее платье; белилась, румянилась… весенними цветами; смотрелась
с улыбкою
в зеркало… вод прозрачных и завивала себе кудри… на вершинах древесных — то есть
в мае месяце, и
в самую ту минуту, как первый луч земного света коснулся до его глазной перепонки,
в ореховых кусточках запели вдруг соловей и малиновка, а
в березовой роще закричали вдруг филин и кукушка: хорошее и худое предзнаменование! по которому осьми-десятилетняя повивальная бабка, принявшая Леона на руки,
с веселою усмешкою и
с печальным вздохом предсказала ему счастье и несчастье
в жизни, вёдро и ненастье, богатство и нищету, друзей и неприятелей, успех
в любви и рога при
случае.
Между прочим он употреблял следующую хитрость: когда
отец его входил
в свой постоянно запертый кабинет,
в котором помещалась библиотека, и оставлял за собою дверь незапертою, что случалось довольно часто, то Миша пользовался такими благоприятными
случаями, прокрадывался потихоньку
в кабинет и прятался за ширмы, стоявшие подле дверей; когда же
отец, не заметивши его, уходил из кабинета и запирал за собою дверь — Миша оставался полным хозяином библиотеки и вполне удовлетворял своей страсти; он
с жадностью читал все, что ни попадалось ему
в руки, и не помнил себя от радости.
Отец Степана Касатского, отставной полковник гвардии, умер, когда сыну было двенадцать лет. Как ни жаль было матери отдавать сына из дома, она не решилась не исполнить воли покойного мужа, который
в случае своей смерти завещал не держать сына дома, а отдать
в корпус, и отдала его
в корпус. Сама же вдова
с дочерью Варварой переехала
в Петербург, чтобы жить там же, где сын, и брать его на праздники.
О, возвратите поскорей меня
Родительскому дому… мой
отецВ отчаянии будет, если он
Узнает про ужасный этот
случай!
Со мной гуляла мачеха моя
В саду, и вдруг злодеи ухватили
Меня, связали, повлекли
с собою.
Окончите благодеянье ваше!..
Велите отвести меня домой
Как можно поскорей… что мой
отецПодумает, что скажет он?..
Сейчас же и дядя и
отец сразу
с обеих колоколен зазвонили. «Благословение непраздной и имущей во чреве; да разверзет ее ложесна отрок» и проч. и проч. У дяди всегда все выходило так хорошо и выспренно, как будто он Аксакову
в газету передовицу пишет, а
отец не был так литературен и на живчака прихватывал: «Только смотри — доставь мне Никитку!.. Или разве
в самом крайнем
случае прощается на один раз Марфа». Более же одного раза не прощалось.
Булычов. Лежать — хуже. Лег — значит — сдался. Это — как
в кулачном бою. И — хочется мне говорить. Мне надо тебе рассказать. Понимаешь… какой
случай… не на той улице я живу!
В чужие люди попал, лет тридцать все
с чужими. Вот чего я тебе не хочу!
Отец мой плоты гонял. А я вот… Этого я тебе не могу выразить.
Мысль наткнулась на новую тропу — что, если и
в самом деле продать тут всё и уехать
с деньгами
в город, а там исподволь приглядеть тихую девицу, жениться и открыть торговлю? Здесь — жить не дадут, будут дразнить
отцовыми делами, будут напоминать, как он ездил за доктором, а Христина
в этом поможет людям,
в случае если дело
с нею не сойдётся, — она не зря говорит, что без неё — затравят! Он долго путался
в этих противоречивых мыслях, ставя себя так и эдак и нигде не видя твёрдой почвы.