Неточные совпадения
Он уж не видел, что делается на сцене, какие там выходят рыцари и женщины;
оркестр гремит, а он и не слышит. Он озирается по сторонам и считает, сколько знакомых
в театре: вон тут, там — везде сидят, все спрашивают: «Что это за господин входил к Ольге
в ложу?..» — «Какой-то Обломов!» — говорят все.
Оркестр уже заиграл увертюру, как вдруг из Немецкого клуба примчался верховой — и прямо к брандмейстеру Сущевской части Корыто, который, как начальство,
в мундире и каске, сидел у входа
в театр. Верховой сунул ему повестку, такую же, какую минуту назад передал брандмейстеру Тверской части.
Всем юнкерам, так же как и многим коренным москвичам, давно известно, что
в этом
оркестре отбывают призыв лучшие ученики московской консерватории, по классам духовых инструментов, от начала службы до перехода
в великолепный Большой московский
театр.
Всюду эстрады для песенников и
оркестров, столбы с развешанными призами, начиная от пары сапог и кончая самоваром, ряд бараков с бочками для пива и меда для дарового угощения, карусели, наскоро выстроенный огромный дощатый
театр под управлением знаменитого М.
В. Лентовского и актера Форкатия, и, наконец, главный соблазн — сотни свеженьких деревянных будочек, разбросанных линиями и углами, откуда предполагалась раздача узелков с колбасой, пряниками, орехами, пирогов с мясом и дичью и коронационных кружек.
Грянул
в театре увертюру
оркестр, и все хлынули
в театр… Серафима Бельская, Зорина, Лентовская, Волынская, Родон, Давыдов.
Театр неистово вызывал бенефициантку. Первый ряд встал возле
оркестра и, подняв высоко руки перед занавесом, аплодировал. Только два человека
в белых кителях, опершись задом
в барьер
оркестра, задрали головы кверху, поворачивая их то вправо, где гудел один бас, то влево, откуда, как из пропасти, бучало: «во… а… ва… а… а». Бучало и заливало все.
Этот вопрос решила открытка Семилетова из Кирсанова: «
Театр в порядке, освещение налажено,
оркестр для антрактов имеется, квартиры для актеров приготовлены, афиши расклеены».
Летом труппа А. А. Бренко играла
в Петровском казенном
театре. Огромное, несуразное здание с большой прекрасной сценой. Кругом обширный сад, огороженный глухим забором.
В саду буфет и эстрада для
оркестра военной музыки. Репертуар и труппа, как зимние.
В театре оркестр грянул увертюру, и все хлынули
в театр. Серафима Бельская, Зорина, Лентовская, Волынская, Родон, Давыдов — прекрасные голоса, изящные манеры. Ни признака шаржа, а публика хохочет, весела и радостна.
Ни сада, ни
театра, ни порядочного
оркестра; городская и клубная библиотеки посещались только евреями-подростками, так что журналы и новые книги по месяцам лежали неразрезанными; богатые и интеллигентные спали
в душных, тесных спальнях, на деревянных кроватях с клопами, детей держали
в отвратительно грязных помещениях, называемых детскими, а слуги, даже старые и почтенные, спали
в кухне на полу и укрывались лохмотьями.
Я заглянул
в директорскую ложу и был поражен необычайным и невиданным мною зрелищем; но чтоб лучше видеть полную картину, я сошел
в оркестр: при ярком освещении великолепной залы Большого Петровского
театра, вновь отделанной к коронации, при совершенной тишине ложи всех четырех ярусов (всего их находится пять) были наполнены гвардейскими солдатами разных полков;
в каждой ложе сидело по десяти или двенадцати человек; передние ряды кресел и бельэтаж, предоставленные генералам, штаб-и обер-офицерам, были еще пусты.
Фрака не было ни одного
в целом
театре, кроме
оркестра, куда иногда и я приходил; остальное же время я стоял или сидел за кулисами, но так глубоко, чтобы меня не могли увидеть из боковых лож.
Театр был полон. И тут, как вообще во всех губернских
театрах, был туман повыше люстры, шумно беспокоилась галерка;
в первом ряду перед началом представления стояли местные франты, заложив руки назад; и тут,
в губернаторской ложе, на первом месте сидела губернаторская дочь
в боа, а сам губернатор скромно прятался за портьерой, и видны были только его руки; качался занавес,
оркестр долго настраивался. Все время, пока публика входила и занимала места, Гуров жадно искал глазами.
Анатоль целые утра проводил перед зеркалом, громко разучивая свою роль по тетрадке, превосходно переписанной писцом губернаторской канцелярии, и даже совершенно позабыл про свои прокурорские дела и обязанности, а у злосчастного Шписса, кроме роли, оказались теперь еще сугубо особые поручения, которые ежечасно давали ему то monsieur Гржиб, то madame Гржиб, и черненький Шписс, сломя голову, летал по городу, заказывая для генеральши различные принадлежности к спектаклю, то устраивал
оркестр и руководил капельмейстера, то толковал с подрядчиком и плотниками, ставившими
в зале дворянского собрания временную сцену (играть на подмостках городского
театра madame Гржиб нашла
в высшей степени неприличным), то объяснял что-то декоратору, приказывал о чем-то костюмеру, глядел парики у парикмахера, порхал от одного участвующего к другому, от одной «благородной любительницы» к другой, и всем и каждому старался угодить, сделать что-нибудь приятное, сказать что-нибудь любезное, дабы все потом говорили: «ах, какой милый этот Шписс! какой он прелестный!» Что касается, впрочем, до «мелкоты» вроде подрядчика, декоратора, парикмахера и тому подобной «дряни», то с ними Шписс не церемонился и «приказывал» самым начальственным тоном: он ведь знал себе цену.
Белозеров кипуче работал.
В театре готовились к постановке «Ткачи»,
оркестры разучивали революционные марши, инструкторы по пению обучали по фабрикам хоры рабочих.
Убогий
оркестр… заиграл что-то после водевиля.–Перед началом каждого действия
в театрах играл
оркестр.
Занавес поднялся. Через десять минут вышла бенефициантка.
Театр захлопал и закричал. После первого треска рукоплесканий, точно залпов ружейной пальбы, протянулись и возобновлялись новые аплодисменты. Капельмейстер подал из
оркестра корзины одну за другой. С каждым подношением рукоплескания крепчали. Актриса-любимица кланялась
в тронутой позе, прижимала руки к груди, качала головой, потом взялась за платок и
в волнении прослезилась.
Оркестр, выписанный из Луги, гремит с шести часов
в театральном саду.
Оркестр — это большая роскошь
в нашем
театре. Его приглашают только на бенефисы, обыкновенно же
в антрактах у нас играет тапер.
Кончилась музыка перешедшего из сада
в театр оркестра. Начался спектакль.
В Ляояне стекаются по крайней мере все известия, приезжают офицеры из частей, и из их разнообразных рассказов можно вывести хоть что-нибудь достоверное, иначе действительно мы здесь, слыша свист пуль и грохот орудий, находясь, так сказать,
в «креслах
оркестра»
театра войны — это выражение одного генерала — знаем менее, чем
в Петербурге и Москве.
Несмотря, впрочем, на глупую историю, отчасти омрачившую дебют, спектакль прошел с помпою. Подношения, заранее переданные
в оркестр, продолжались, хотя подносители и исчезли из
театра.