Неточные совпадения
Шум над головою становился всё тише,
пароход уже не дрожал и не бухал по воде. Окно
каюты загородила какая-то мокрая стена; стало темно, душно, узлы точно распухли, стесняя меня, и всё было нехорошо. Может быть, меня так и оставят навсегда одного
в пустом
пароходе?
Через несколько дней я, бабушка и мать ехали на
пароходе,
в маленькой
каюте; новорожденный брат мой Максим умер и лежал на столе
в углу, завернутый
в белое, спеленатый красною тесьмой.
В другой раз обокрали командира, отвинтили иллюминаторы и компас;
в третий раз забрались
в каюты иностранного
парохода и утащили столовое серебро.
Троекратный пронзительный свист возвещает пассажирам о приближении
парохода к пристани. Публика первого и второго классов высыпает из
кают на палубу; мужики крестятся и наваливают на плечи мешки. Жаркий июньский полдень; на небе ни облака; река сверкает. Из-за изгиба виднеется большое торговое село Л., все залитое
в лучах стоящего на зените солнца.
Небольшой плоскодонный
пароход, таскавший на буксире
в обыкновенное время барки с дровами, был вычищен и перекрашен заново, а на носу и
в корме были устроены даже
каюты из полотняных драпировок. Обитые красным сукном скамьи и ковры дополняли картину.
В носовой части были помещены музыканты, а
в кормовой остальная публика. До Рассыпного Камня по озеру считалось всего верст девятнадцать, но
пароход нагружался с раннего утра всевозможной «яствой и питвой», точно он готовился
в кругосветную экспедицию.
Я слышал шаги многих людей на палубе, но тихо лежал
в каюте и встал только когда
пароход отошел от белградской пристани. Я поднялся на палубу. Восход был чудный. Я любовался удалявшимся от меня Белградом, зеленевшими садами.
Перед каждой сербской пристанью на правом берегу Дуная я уходил
в каюту и запирался, опасаясь сербских сыщиков. Зато, когда
пароход остановился на венгерской пристани Оршаве, я дал
в газету «Россия» такую телеграмму...
К девяти часам утра мы все собрались на
пароходе «Коцебу». На обеденном столе кают-компании был разложен план гирл и чертежи построек, и как только двинулся
пароход, заведующий гирловыми работами подробно объяснил
В.И. Ковалевскому то, что нам надлежало осмотреть.
К утру погода прояснилась. Я лежал
в каюте венгерского
парохода и притворялся спящим.
Из Кельна Егор Егорыч вознамерился проехать с Сусанной Николаевной по Рейну до Майнца, ожидая на этом пути видеть, как Сусанна Николаевна станет любоваться видами поэтической реки Германии; но недуги Егора Егорыча лишили его этого удовольствия, потому что, как только мои путники вошли на
пароход, то на них подул такой холодный ветер, что Антип Ильич поспешил немедленно же увести своего господина
в каюту; Сусанна же Николаевна осталась на палубе, где к ней обратился с разговором болтливейший из болтливейших эльзасцев и начал ей по-французски объяснять, что виднеющиеся местами замки на горах называются разбойничьими гнездами, потому что
в них прежде жили бароны и грабили проезжавшие по Рейну суда, и что
в их даже
пароход скоро выстрелят, — и действительно на одном повороте Рейна раздался выстрел.
— Конечно, выдумки. Просто одна дама рассказывала
в каюте такой случай, который действительно был однажды на
пароходе. Ее рассказ взволновал меня, и я так живо вообразила себя
в положении этой женщины, и меня охватил такой ужас при мысли, что ты возненавидел бы меня, если бы я была на ее месте, то я совсем растерялась… Но, слава богу, теперь все прошло.
В Сарапуле Максим ушел с
парохода, — ушел молча, ни с кем не простясь, серьезный и спокойный. За ним, усмехаясь, сошла веселая баба, а за нею — девица, измятая, с опухшими глазами. Сергей же долго стоял на коленях перед
каютой капитана, целовал филенку двери, стукался
в нее лбом и взывал...
Он был совсем не похож на своего приятеля, задумчивого, снисходительного Дюрока,
в присутствии которого эта же вонючая
каюта казалась блестящей
каютой океанского
парохода.
Пока
в кают-компании и среди гардемаринов шли горячие толки и разнообразные предположения о том, куда пойдет из Гонконга «Коршун» и где начальник эскадры Тихого океана,
в состав которой назначался корвет, английский почтовый
пароход, привезший китайскую почту, привез и предписание адмирала: идти
в Печелийский залив, где находился адмирал с двумя судами эскадры.
Желтовато-мутная вода этой глубокой реки, судоходной на протяжении 80 миль от устья для самых больших, глубокосидящих кораблей, напомнила Ашанину китайские реки Вусунг и Янтсе Кианг. Но на Донае нет почти мелей и банок, которыми изобилуют китайские реки. Донай уже, берега его покрыты густой дикой растительностью. Местами река суживается на поворотах и на
пароходе то и дело приходится перекладывать руль с борта на борт, и
в таких узких местах ветви береговых кустарников лезут
в отворенные иллюминаторы
кают.
Какое-то дело заставило его плыть на Низ. Он сел на один из самых ходких
пароходов, ходивших тогда по Волге, на том же
пароходе ехали и Патап Максимыч с Никифором Захарычем. Патап Максимыч поместился
в каюте. Никифору Захарычу показалось так душно, и он отправился
в третий класс на палубу. Чапурин из своей
каюты через несколько времени вышел
в общую залу. Осмотрелся, видит четырех человек, из них трое были ему совсем не известны, вгляделся
в четвертого и узнал Алексея.
Мерный шум колес, мерные всплески воды о стены
парохода, мерные звуки дождя, бившего
в окно
каюты, звон стакана, оставленного на столе рядом с графином и от дрожанья
парохода певшего свою нескончаемую унылую песню, храп и носовой свист во всю сласть спавших по
каютам и
в общей зале пассажиров — все наводило на Меркулова тоску невыносимую.
Поговорив немного с вятским старожилом, я пошел к берегу.
Пароход, казалось, был насыщен электричеством. Ослепительные лучи его вырывались из всех дверей, люков и иллюминаторов и отражались
в черной воде. По сходням взад и вперед ходили корейцы, носильщики дров. Я отправился было к себе
в каюту с намерением уснуть, но сильный шум на палубе принудил меня одеться и снова выйти наверх.
За разговорами незаметно прошло время. Я проводил своих друзей на берег и вернулся на
пароход. Было уже поздно. Последние отблески вечерней зари погасли совсем, и темная ночь спустилась на землю. Где-то внизу слышались меланхолические всплески волн, пахло сыростью и машинным маслом. Я ушел
в свою
каюту и вскоре погрузился
в глубокий сон.
— Я пешком добреду до перевоза. На пароме перееду. Антон Пантелеич проводит вас до Заводного. Ну, дорогой Михаил Терентьевич!
в добрый путь!.. На
пароходе не извольте храбриться. Как семь часов вечера —
в каюту… Капитану я строго-настрого вменяю
в обязанность иметь над нами надзор. И
в Самаре не извольте умничать — противиться лекарям… Пейте бутылок по пяти кумысу
в день — и благо вам будет.
В каюте Серафимы стемнело. Она ждала Теркина к чаю и немного вздремнула, прислонившись к двум подушкам. Одну из них предложил ей Теркин. У нее взята была с собою всего одна подушка. Когда она собралась на
пароход, пришлось оставить остальные дома, вместе со множеством другого добра: мебели, белья столового и спального, зимнего платья, даже серебра, всяких ящичков и туалетных вещиц, принадлежавших ей, а не Рудичу, купленных на ее деньги.
В каюте стоял двойственный полусвет. Круглые оконца пропускали его с одной стороны, другая была теневая, от высоких холмов.
Пароход шел близко к берегу.
Не будь необходимости проехать до Нижнего тихонько, не называя себя, избегая всякого повода выставляться, он бы и теперь заставил капитана «прибрать всю эту нечисть» внутрь, приказать татаркам сидеть
в каютах, чт/о обыкновенно и делается на
пароходах получше, с б/ольшим порядком.
Он уже сообразил, — на это пошло пять секунд, что удар нанесен каким-нибудь встречным
пароходом, что ударило
в носовую часть и наверно проломило ее.
Каюты пассажиров второго класса наверно уже затоплены. Может взорвать и паровик.
Ревизия паспортов происходила
в кают-компании
парохода, обращенной
в канцелярию.
Вернувшись на
пароход, Шатов
в рубку потребовал себе лист бумаги, перо и чернильницу и стал писать. Написав несколько строк, он сложил бумагу и положил ее себе
в карман, потом, вернувшись
в каюту, вынул из кобуры револьвер и поднялся на палубу. Она, как и все
каюты, была пуста. Пассажиры, обрадовавшись остановке, высыпали на берег.
Расплатившись с извозчиками, Антон Михайлович сдал багаж, взял себе билет первого класса и вошел на
пароход, где
в общей мужской
каюте застал только одного пассажира. Они разговорились. Попутчик оказался местным купцом Иннокентием Павловичем Китмановым, ехавшим по делам
в Томск.
Узкая Тура
в плоских берегах несла около Тюмени свои мутные волны и на них качался большой
пароход «Коссаговский», как гласила надпись на установленных рядком на палубе двенадцати ведрах. По одной линии с ним мирно покачивалась на буксире арестантская баржа — громадное судно с
каютами, окруженными с двух сторон, параллельно бортам, железными решетками, придающими ей вид громадной клетки.