Неточные совпадения
Один
какой-то сел прямо за стол, даже не поклонившись Катерине Ивановне, и, наконец, одна личность, за неимением платья, явилась было
в халате, но уж это было до такой
степени неприлично, что стараниями Амалии Ивановны и полячка успели-таки его вывести.
Нелепее, глупее ничего нельзя себе представить; я уверен, что три четверти людей, которые прочтут это, не поверят, [Это до такой
степени справедливо, что
какой-то немец, раз десять ругавший меня
в «Morning Advertiser», приводил
в доказательство того, что я не был
в ссылке, то, что я занимал должность советника губернского правления.
Беглые каторжники
в 1885 г. перерезали несколько аинских семейств; рассказывают также, будто был высечен розгами
какой-то аинец-каюр, который отказывался везти почту, и бывали покушения на целомудрие аинок, но о подобного рода притеснениях и обидах говорят как об отдельных и
в высшей
степени редких случаях.
Это до такой
степени справедливо, что когда Держиморда умер и преемники его начали относиться к двугривенным с презрением, то жить сделалось многим тяжельше. Точно вот
в знойное, бездождное лето, когда и без того некуда деваться от духоты и зноя, а тут еще чуются
в воздухе признаки
какой-то неслыханной повальной болезни.
Однажды все кузьмищевское общество, со включением отца Василия, сидело по обыкновению
в гостиной; сверх того, тут находился и приезжий гость, Аггей Никитич Зверев, возвратившийся с своей ревизии. Трудно вообразить себе, до какой
степени изменился этот могучий человек за последнее время: он сгорбился, осунулся и имел
какой-то растерянный вид. Причину такой перемены читатель, вероятно, угадывает.
Чрез месяц Фома утих, сделался даже ласков и кроток; но зато начались другие, самые неожиданные припадки: он начал впадать
в какой-то магнетический сон, устрашавший всех до последней
степени.
Повторяю: все это
в высшей
степени преувеличено и до бесконечности невежественно; но даже сквозь эти смешные преувеличения сквозит
какой-то намек на реальность, которым не излишне воспользоваться.
Психология Пепки отличалась необыкновенно быстрыми переходами от одного настроения к другому, что меня не только поражало, но до известной
степени подчиняло.
В нем был
какой-то дремавший запас энергии, именно то незаменимое качество, когда человек под известным впечатлением может сделать что угодно. Конечно, все зависело от направления этой энергии, как было и
в данном случае.
И, не придумав, что сказать, я раза два ударил его бумажным свертком по лицу. Ничего не понимая и даже не удивляясь, — до такой
степени я ошеломил его, — он прислонился спиной к фонарю и заслонил руками лицо.
В это время мимо проходил
какой-то военный доктор и видел, как я бил человека, но только с недоумением посмотрел на нас и пошел дальше.
— Мне
в глаза, каналья, говорит, что он три тысячи душ промотал, тогда как у него трех сот душонок никогда не бывало; на моих глазах всю молодость был на содержании у старых барынь; за лакейство и за целование ручек и ножек у начальства терпели его на
какой-то службе, а теперь он оскорбляется, что ему еще пенсии не дали. До какой
степени в людях нахальство и лживость могут доходить!.. За это убить его можно!
Я вскочила со стула и изо всей силы толкнула его
в грудь. Он отшатнулся, он издал
какой-то дряхлый, испуганный звук, он чуть не упал. На человеческом языке нет слов, чтобы выразить, до какой
степени он мне показался гнусен и ничтожно низок. Всякое подобие страха исчезло во мне.
Да и, наконец, если обвинение окажется несправедливым, что за беда; ей скажут: «Поди, голубушка, домой; видишь, какое счастие, что ты невинна!» А до какой
степени все это вместе должно разбить, уничтожить оскорблением нежное существо — этого рассказать не могу; для этого надобно было видеть игру Анеты, видеть, как она, испуганная, трепещущая и оскорбленная, стояла при допросе; ее голос и вид были громкий протест — протест, раздирающий душу, обличающий много нелепого на свете и
в то же время умягченный
какой-то теплой, кроткой женственностию, разливающей свой характер нежной грации на все ее движения, на все слова.
Вся семья Прокопа была налицо. Надежда Лаврентьевна дала мне ручку поцеловать, Наташенька —
в губки похристосовалась, один Гаврюша бутузом сидел
в углу, держал
в обеих руках по яйцу и пробовал, которое из них крепче. Гостем оказался
какой-то генерал, до такой
степени унылый, что мне с первого взгляда показалось, что у него болит живот. Прокоп отрекомендовал нас друг другу.
Был
какой-то ученый,
какой-то трудной специальности, говорили, будто астроном. Ему надо было написать ученое сочинение на какую-то
степень по этому предмету, который он хорошо знал, но был совершенно бездарен. Сидел, сидел этот ученый, мучился и пришел
в отчаяние, а Самбурский был к ним вхож и
в доме дружен. Видит он это горе, день, два, месяц, давал советы, обещал помощь и, наконец, рассердясь, говорит...
Какой-то пожилой, обрюзглый господин с рыжими усами и с чиновничьею кокардой на шапке, стоявший тут же по соседству, почти рядом с ними, свирепым взглядом поглядел на обоих, молча, но
в высшей
степени подозрительно.
В руках у него была случайно подвернувшаяся книга, — кажись,
какой-то журнал за прежние годы — и Бейгуш что-то читал по ней тихо, почти вполголоса, но выразительно-красивое лицо его было одушевлено каким-то особенным чувством, как будто
в этой книге он сделал неожиданную, но
в высшей
степени приятную находку.
В Ницце годами водил я знакомство с А.Л.Эльсницем, уроженцем Москвы, тамошним студентом, который из-за
какой-то истории во время волнений скрылся за границу, стал учиться медицине
в Швейцарии и Франции, приобрел
степень доктора и, уже женатый на русской и отцом семейства, устроился прочно
в Ницце, где к нему перешла и практика доктора Якоби.
А что Толстой переживал
в душе за время своего сидения
в Ясной Поляне, это мы имеем возможность узнать только теперь, когда нам, по крайней мере,
в некоторой
степени стали доступны его дневники и интимные строки из писем к друзьям. Мучительно читать их. Это
какой-то сплошной вопль отчаяния человека, который задыхается от отсутствия воздуха, бьется о стены своей тюрьмы и не может вырваться на свежий воздух.
— А это вас не удовлетворяет? — спросил я, указывая на одного
в достаточной
степени живого, хотя и пьяного, негодяя, нагло пристававшего к
какой-то женщине. — Однако не вмешаться ли нам?