Неточные совпадения
Хотелось бы выйти
в полк, стоящий поблизости к родному
дому. Теплый уют и все прелести домашнего гнезда еще сильно говорили
в сердцах этих юных двадцатилетних
воинов.
Приехали на Святки семинаристы, и сын отца Захарии, дающий приватные уроки
в добрых
домах, привез совершенно невероятную и дикую новость: какой-то отставной солдат, притаясь
в уголке Покровской церкви, снял венец с чудотворной иконы Иоанна
Воина и, будучи взят с тем венцом
в доме своем, объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на необеспеченность отставного русского
воина, молил сего святого воинственника пособить ему
в его бедности, а святой, якобы вняв сему, проговорил: „Я их за это накажу
в будущем веке, а тебе на вот покуда это“, и с сими участливыми словами снял будто бы своею рукой с головы оный драгоценный венец и промолвил: „Возьми“.
Если б можно было, я составил бы биографический словарь, по азбучному порядку, всех, например, бреющих бороду, сначала: для краткости можно бы выпустить жизнеописания ученых, литераторов, художников, отличившихся
воинов, государственных людей, вообще людей, занятых общими интересами: их жизнь однообразна, скучна; успехи, таланты, гонения, рукоплескания, кабинетная жизнь или жизнь вне
дома, смерть на полдороге, бедность
в старости, — ничего своего, а все принадлежащее эпохе.
Ввечеру многочисленные стражи явились на стогнах и повелели гражданам удалиться, но любопытные украдкою выходили из
домов и видели,
в глубокую полночь, Иоанна и Холмского,
в тишине идущих к Софийскому храму; два
воина освещали их путь факелом, остановились
в ограде, и великий князь наклонился на могилу юного Мирослава; казалось, что он изъявлял горесть и с жаром упрекал Холмского смертию сего храброго витязя…
Глубокая ночь наступила. Никто не мыслил успокоиться
в великом граде. Чиновники поставили стражу и заключились
в доме Ярослава для совета с Марфою. Граждане толпились на стогнах и боялись войти
в домы свои — боялись вопля жен и матерей отчаянных. Утомленные
воины не хотели отдохновения, стояли пред Вадимовым местом, облокотись на щиты свои, и говорили: «Побежденные не отдыхают!» — Ксения молилась над телом Мирослава.
— Граждане толпились вокруг
дома Борецких: напрасно
воины хотели удалить их, но вдруг раздался звон колокольный во всех пяти концах, и народ, всегда любопытный, забыл на время судьбу Марфы: он спешил навстречу к Иоанну, который с величием и торжеством въезжал
в Новгород, под сению хоругви отечества, среди легионов многочисленных,
в венце Мономаха и с мечом
в руке.
Только теперь, очутившись один
в четырех стенах своей одинокой избы, Ермак Тимофеевич снова ощутил
в сердце то радостное чувство, с которым он ехал
в поселок, после того как расстался с Яшкой на дне оврага. Это чувство было на некоторое время заглушено грустным расставаньем с есаулом и ушедшими
в поход казаками — горьким чувством остающегося
воина, силою обстоятельств принужденного сидеть
дома, когда его сподвижники ушли на ратные подвиги. Но горечь сменилась сладостным воспоминанием!
Почти с благоговейным трепетом явился он первый раз приятелем и собутыльником главы и коновода блестящей плеяды молодых людей — князя Владимира Александровича, которого он знал и встречал раньше
в родительском
доме, но тот, к крайней обиде для последнего, на него, кандидата
в воины, не обращал ни малейшего внимания.
Скоро многие из
воинов могли уже различить крыши своих
домов и
в восторге спешили окончить путь, погоняя лошадей.
— Время родит вождей, — отвечал воевода. — Наше войско многочисленно и одушевлено патриотизмом, но до времени притаилось по
домам. Оно выступит из земли, когда мы кликнем ему клич, и удивит мир своим появлением. Покуда оно худо вооружено, худо обмундировано; но если нужно будет, косари наши,
в белых сермягах, также сумеют резать головы москалей, как они привыкли косить траву. Мы видели, что во время французской революции нестройные сброды санкюлотов, босоногих
воинов, побеждали регулярные армии.
Сперва
в божнице своей, а потом
в дому божьем, принес он трофеи сына ко кресту того, кем побеждена самая смерть и чьей защите обязан был здравием и успехами
воина, столь дорогого сердцу его.
Но случилось другое дело: отставной солдат с чудотворной иконы Иоанна-воина венец снял и, будучи взят с тем венцом
в доме своем, объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на воинскую долю, молил святого пособить ему
в его бедности, а святой якобы снял венец, да и отдал, сказав: „мы люди военные, но мне сие не надо, а ты возьми“.