Неточные совпадения
Честолюбивые планы его опять отступили на задний план, и он, чувствуя, что
вышел из того круга деятельности, в котором всё было определено, отдавался весь своему чувству, и чувство это всё
сильнее и
сильнее привязывало его к ней.
Это откашливанье она знала. Это был признак его
сильного недовольства, не на нее, а на самого себя. Он действительно был недоволен, но не тем, что денег
вышло много, а что ему напоминают то, о чем он, зная, что в этом что-то неладно, желает забыть.
Вронский не мог понять, как она, со своею
сильною, честною натурой, могла переносить это положение обмана и не желать
выйти из него; но он не догадывался, что главная причина этого было то слово сын, которого она не могла выговорить.
Слишком
сильные чувства не отражались в чертах лица его, но в глазах был виден ум; опытностию и познанием света была проникнута речь его, и гостю было приятно его слушать; приветливая и говорливая хозяйка славилась хлебосольством; навстречу
выходили две миловидные дочки, обе белокурые и свежие, как розы; выбегал сын, разбитной мальчишка, и целовался со всеми, мало обращая внимания на то, рад ли или не рад был этому гость.
Старушка хотела что-то сказать, но вдруг остановилась, закрыла лицо платком и, махнув рукою,
вышла из комнаты. У меня немного защемило в сердце, когда я увидал это движение; но нетерпение ехать было
сильнее этого чувства, и я продолжал совершенно равнодушно слушать разговор отца с матушкой. Они говорили о вещах, которые заметно не интересовали ни того, ни другого: что нужно купить для дома? что сказать княжне Sophie и madame Julie? и хороша ли будет дорога?
Случалось ему уходить за город,
выходить на большую дорогу, даже раз он
вышел в какую-то рощу; но чем уединеннее было место, тем
сильнее он сознавал как будто чье-то близкое и тревожное присутствие, не то чтобы страшное, а как-то уж очень досаждающее, так что поскорее возвращался в город, смешивался с толпой, входил в трактиры, в распивочные, шел на Толкучий, на Сенную.
Мы отправились далее. Стало смеркаться. Мы приближились к городку, где, по словам бородатого коменданта, находился
сильный отряд, идущий на соединение к самозванцу. Мы были остановлены караульными. На вопрос: кто едет? — ямщик отвечал громогласно: «Государев кум со своею хозяюшкою». Вдруг толпа гусаров окружила нас с ужасною бранью. «
Выходи, бесов кум! — сказал мне усастый вахмистр. [Вахмистр — унтер-офицер в кавалерии.] — Вот ужо тебе будет баня, и с твоею хозяюшкою!»
Самгин оглядывался. Комната была обставлена, как в дорогом отеле, треть ее отделялась темно-синей драпировкой, за нею — широкая кровать, оттуда доносился очень
сильный запах духов. Два открытых окна
выходили в небольшой старый сад, ограниченный стеною, сплошь покрытой плющом, вершины деревьев поднимались на высоту окон, сладковато пахучая сырость втекала в комнату, в ней было сумрачно и душно. И в духоте этой извивался тонкий, бабий голосок, вычерчивая словесные узоры...
Было очень душно, а люди все
сильнее горячились, хотя их стало заметно меньше. Самгин, не желая встретиться с Тагильским, постепенно продвигался к двери, и,
выйдя на улицу, глубоко вздохнул.
Даже для Федосовой он с трудом находил те большие слова, которыми надеялся рассказать о ней, а когда произносил эти слова, слышал, что они звучат сухо, тускло. Но все-таки
выходило как-то так, что наиболее
сильное впечатление на выставке всероссийского труда вызвала у него кривобокая старушка. Ему было неловко вспомнить о надеждах, связанных с молодым человеком, который оставил в памяти его только виноватую улыбку.
— Что за дело до названия —
выйдет человек нужный,
сильный…
Они оставались там минут десять совсем не слышно и вдруг громко заговорили. Заговорили оба, но князь вдруг закричал, как бы в
сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но в эту самую минуту вошел лакей с докладом; я указал ему на их комнату, и там мигом все затихло. Князь быстро
вышел с озабоченным лицом, но с улыбкой; лакей побежал, и через полминуты вошел к князю гость.
— Не сметь, не сметь! — завопил и Ламберт в ужаснейшем гневе; я видел, что во всем этом было что-то прежнее, чего я не знал вовсе, и глядел с удивлением. Но длинный нисколько не испугался Ламбертова гнева; напротив, завопил еще
сильнее. «Ohe, Lambert!» и т. д. С этим криком
вышли и на лестницу. Ламберт погнался было за ними, но, однако, воротился.
Боже сохрани, застанет непогода!» Представьте себе этот вой ветра, только в десять, в двадцать раз
сильнее, и не в поле, а в море, — и вы получите слабое понятие о том, что мы испытывали в ночи с 8-го на 9-е и все 9-е число июля,
выходя из Китайского моря в Тихий океан.
— Вместе
выйдем, — сказал Нехлюдов, с удовольствием пожимая
сильную, широкую руку Богатырева и, как всегда, под приятным впечатлением чего-то здорового, бессознательного, свежего, расстался с ним на крыльце его дома.
Алеша немедленно покорился, хотя и тяжело ему было уходить. Но обещание слышать последнее слово его на земле и, главное, как бы ему, Алеше, завещанное, потрясло его душу восторгом. Он заспешил, чтоб, окончив все в городе, поскорей воротиться. Как раз и отец Паисий молвил ему напутственное слово, произведшее на него весьма
сильное и неожиданное впечатление. Это когда уже они оба
вышли из кельи старца.
Наутро, 10 августа, я проснулся от
сильного шума. Не надо было
выходить из фанзы, чтобы понять, в чем дело. Дождь лил как из ведра.
Сильные порывы ветра сотрясали фанзу до основания.
Они сообщили нам крайне неприятную новость: 4 ноября наша лодка
вышла с реки Холонку, и с той поры о ней ни слуху ни духу. Я вспомнил, что в этот день дул особенно
сильный ветер. Пугуй (так звали одного из наших новых знакомых) видел, как какая-то лодка в море боролась с ветром, который относил ее от берега все дальше и дальше; но он не знает, была ли то лодка Хей-ба-тоу.
Перед сумерками я еще раз сходил посмотреть на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра не было опасения, что река
выйдет из берегов. Тем не менее я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности. Вечером, когда стемнело, с
сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
Сильный ветер гнал воду к устью Лефу, вследствие чего река
вышла из берегов и понемногу стала затоплять равнину.
26 числа небо начало хмуриться. Порывистый ветер гнал тучи в густой туман. Это был плохой признак. Ночью пошел дождь с ветром, который не прекращался подряд 3 суток. 28-го числа разразилась
сильная буря с проливным дождем. Вода стекала с гор стремительными потоками; реки переполнились и
вышли из берегов; сообщение поста Ольги с соседними селениями прекратилось.
но на этом слове голос ее в самом деле задрожал и оборвался. «Не
выходит — и прекрасно, что не
выходит, это не должно
выходить —
выйдет другое, получше; слушайте, дети мои, наставление матери: не влюбляйтесь и знайте, что вы не должны жениться». Она запела
сильным, полным контральто...
Стремленье
выйти в другой мир становилось все
сильнее и
сильнее, и с тем вместе росло презрение к моей темнице и к ее жестоким часовым, я повторяла беспрерывно стихи Чернеца...
Как же мне было признаться, как сказать Р. в январе, что я ошибся в августе, говоря ей о своей любви. Как она могла поверить в истину моего рассказа — новая любовь была бы понятнее, измена — проще. Как мог дальний образ отсутствующей вступить в борьбу с настоящим, как могла струя другой любви пройти через этот горн и
выйти больше сознанной и
сильной — все это я сам не понимал, а чувствовал, что все это правда.
Для Галактиона вся зима
вышла боевая, и он теперь только понял, что значит «дохнуть некогда». Он под руководством Стабровского выучился работать по-настоящему, изо дня в день, из часа в час, и эта неустанная работа затягивала его все
сильнее и
сильнее. Он чувствовал себя и легко и хорошо, когда был занят.
Утром было холодно и в постели, и в комнате, и на дворе. Когда я
вышел наружу, шел холодный дождь и
сильный ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые капли при особенно жестоких порывах ветра били в лицо и стучали по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в самом деле, не совладали со штормом, вернулись и теперь стояли на рейде, и их покрывала мгла. Я прогулялся по улицам, по берегу около пристани; трава была мокрая, с деревьев текло.
Весною и осенью, да и летом в дождливую погоду, Найба, капризная, как все вообще горные реки, разливается и затопляет Сиянчу;
сильное течение запирает вход для Такоэ, и эта тоже
выходит из берегов; то же происходит и с мелкими речками, впадающими в Такоэ.
Но чтобы
выйти из подобной борьбы непобежденным, — для этого мало и всех исчисленных нами достоинств: нужно еще иметь железное здоровье и — главное — вполне обеспеченное состояние, а между тем, по устройству «темного царства», — все его зло, вся его ложь тяготеет страданиями и лишениями именно только над теми, которые слабы, изнурены и не обеспечены в жизни; для людей же
сильных и богатых — та же самая ложь служит к услаждению жизни.
Они
вышли, уселись опять в тех же стульях, опять один против другого. Князь дрожал всё
сильнее и
сильнее и не спускал своего вопросительного взгляда с лица Рогожина.
Значит, эта вещь заключала в себе такой
сильный для него интерес, что привлекла его внимание даже в то самое время, когда он был в таком тяжелом смущении, только что
выйдя из воксала железной дороги.
А те лица, которым курьер нимфозорию сдал, сию же минуту ее рассмотрели в самый
сильный мелкоскоп и сейчас в публицейские ведомости описание, чтобы завтра же на всеобщее известие клеветон
вышел.
Людей не жалели, и промыслы работали «
сильной рукой», то есть
высылали на россыпь тысячи рабочих.
Груздев отнесся к постигшему Самосадку позору с большим азартом, хотя у самого уже начинался жар. Этот
сильный человек вдруг ослабел, и только стоило ему закрыть глаза, как сейчас же начинался бред. Петр Елисеич сидел около его кровати до полночи. Убедившись, что Груздев забылся, он хотел
выйти.
Мать опять отпустила меня на короткое время, и, одевшись еще теплее, я
вышел и увидел новую, тоже не виданную мною картину: лед трескался, ломался на отдельные глыбы; вода всплескивалась между ними; они набегали одна на другую, большая и крепкая затопляла слабейшую, а если встречала
сильный упор, то поднималась одним краем вверх, иногда долго плыла в таком положении, иногда обе глыбы разрушались на мелкие куски и с треском погружались в воду.
Гребцы работали с необыкновенным усилием, лодка летела; но едва мы, достигнув середины Волги,
вышли из-под защиты горы, подул
сильный ветер, страшные волны встретили нас, и лодка начала то подыматься носом кверху, то опускаться кормою вниз; я вскрикнул, бросился к матери, прижался к ней и зажмурил глаза.
Мысль, что она не
вышла еще замуж и что все эти слухи были одни только пустяки, вдруг промелькнула в голове Павла, так что он в комнату дяди вошел с
сильным замиранием в сердце — вот-вот он ее увидит, — но, увы, увидел одного только Еспера Иваныча, сидящего хоть и с опустившейся рукой, но чрезвычайно гладко выбритого, щеголевато одетого в шелковый халат и кругом обложенного книгами.
— И
выходите сейчас же! Черт с ней, с этой службой! Я сам, вон, в предводители даже никогда не баллотировался, потому что все-таки надобно кланяться разным властям. Однако прощайте, — прибавил он, заметив, что у хозяина от
сильного волнения слезы уж показывались на глазах.
Евгений Михайлович
вышел и тотчас же позвал дворника, красивого, необыкновенно
сильного и ловкого щеголя, веселого малого Василья, и сказал ему, что если у него будут спрашивать, где взяты последние дрова, чтобы он говорил, что в складе, а что у мужиков дров не покупали.
В ноябре, когда наступили темные, безлунные ночи, сердце ее до того переполнилось гнетущей тоской, что она не могла уже сдержать себя. Она
вышла однажды на улицу и пошла по направлению к мельничной плотинке. Речка бурлила и пенилась; шел
сильный дождь; сквозь осыпанные мукой стекла окон брезжил тусклый свет; колесо стучало, но помольцы скрылись. Было пустынно, мрачно, безрассветно. Она дошла до середины мостков, переброшенных через плотину, и бросилась головой вперед на понырный мост.
Возьмись за него писатель
сильный, вроде Жорж Занда, Бальзака, Флобера — из него
вышел бы отличный малый.
Только Васин, старик фейерверкер и несколько других
выходили редко в траншею; остальных нельзя было удержать: все повысыпали на свежий, утренний воздух из смрадного блиндажа и, несмотря на столь же
сильное, как и накануне, бомбардированье, расположились кто около порога, кто под бруствером.
Он закончил, видимо торжествуя. Это была
сильная губернская голова. Липутин коварно улыбался, Виргинский слушал несколько уныло, остальные все с чрезвычайным вниманием следили за спором, особенно дамы и офицеры. Все понимали, что агента ста миллионов голов приперли к стене, и ждали, что из этого
выйдет.
Тот сначала своими жестами усыпил его, и что потом было с офицером в этом сне, — он не помнит; но когда очнулся, магнетизер велел ему взять ванну и дал ему при этом восковую свечку, полотенчико и небольшое зеркальце… «Свечку эту, говорит, вы зажгите и садитесь с нею и с зеркальцем в ванну, а когда вы там почувствуете
сильную тоску под ложечкой, то окунитесь… свечка при этом — не бойтесь — не погаснет, а потом, не
выходя из ванны, протрите полотенчиком зеркальце и, светя себе свечкою, взгляните в него…
— Ну, а тут
вышел такой случай: после болезни я сделался религиозен, и Егор Егорыч произвел на меня очень
сильное впечатление своими наставлениями и своим вероучением.
Он обо всех этих ужасных случаях слышал и на мой вопрос отвечал, что это, вероятно, дело рук одного раскольника-хлыста, Федота Ермолаева, богатого маляра из деревни Свистова, который, — как известно это было почтмейстеру по службе, — имеет на крестьян
сильное влияние, потому что, производя в Петербурге по летам стотысячные подряды, он зимой обыкновенно съезжает сюда, в деревню, и закабаливает здесь всякого рода рабочих, выдавая им на их нужды задатки, а с весной уводит их с собой в Питер; сверх того, в продолжение лета,
высылает через почту домашним этих крестьян десятки тысяч, — воротило и кормилец, понимаете, всей округи…
Елена опять
вышла на палубу.
Сильный ветер, дувший навстречу пароходу, облеплял вокруг ее ног платье и заставлял ее нагибаться вперед и придерживать рукой край шляпы.
«Чаще быть на воздухе, каждый день уставать, приучаться носить тяжести — и по крайней мере я спасу себя, — думал я, — укреплю себя,
выйду здоровый, бодрый,
сильный, нестарый».
Они горячо спорили при этом: одни находили, что митинг сорван напрасно, другие доказывали, что, наоборот, все
вышло хорошо, и факт прямого столкновения с полицией произведет впечатление даже
сильнее «слишком умеренных» речей Гомперса.
— Элдар, — прошептал Хаджи-Мурат, и Элдар, услыхав свое имя и, главное, голос своего мюршида, вскочил на
сильные ноги, оправляя папаху. Хаджи-Мурат надел оружие на бурку. Элдар сделал то же. И оба молча
вышли из сакли под навес. Черноглазый мальчик подвел лошадей. На стук копыт по убитой дороге улицы чья-то голова высунулась из двери соседней сакли, и, стуча деревянными башмаками, пробежал какой-то человек в гору к мечети.
Когда же я позволил себе усомниться, чтобы обстоятельство столь неважное способно было возбудить столь
сильный гнев, то расшитый помпадур взглянул на меня с таким странным видом, что я поспешил раскланяться, дабы не
вышло из этого чего дурного для меня или для моего всемилостивейшего повелителя.