Неточные совпадения
Говорят,
смирение есть страшная сила; надо справиться об этом у князя, это его собственное
выражение.)
В дверях часовни Павел увидел еще послушника, но только совершенно уж другой наружности: с весьма тонкими очертаниями лица, в
выражении которого совершенно не видно было грубо поддельного
смирения, но в то же время в нем написаны были какое-то спокойствие и кротость; голубые глаза его были полуприподняты вверх; с губ почти не сходила небольшая улыбка; длинные волосы молодого инока были расчесаны с некоторым кокетством; подрясник на нем, перетянутый кожаным ремнем, был, должно быть, сшит из очень хорошей материи, но теперь значительно поизносился; руки у монаха были белые и очень красивые.
Отпускной мичман беспрестанно глядел, прищурившись, в свой бинокль и с таким
выражением обводил его по всем ложам, что, видимо, хотел заявить эту прекрасную вещь глупой провинциальной публике, которая, по его мнению, таких биноклей и не видывала; но, как бы ради
смирения его гордости, тут же сидевший с ним рядом жирный и сильно потевший Михайло Трофимов Папушкин, заплативший, между прочим, за кресло пятьдесят целковых, вдруг вытащил, не умея даже хорошенько в руках держать, свой бинокль огромной величины и рублей в семьдесят, вероятно, ценою.
— И если бы всегда подле Nicolas (отчасти пела уже Варвара Петровна) находился тихий, великий в
смирении своем Горацио, — другое прекрасное
выражение ваше, Степан Трофимович, — то, может быть, он давно уже был бы спасен от грустного и «внезапного демона иронии», который всю жизнь терзал его.
— Аttrape! — промолвил Ратмиров с притворным
смирением. — Шутки в сторону, у него очень интересное лицо. Такое… сосредоточенное
выражение… и вообще осанка… Да. — Генерал поправил галстух и посмотрел, закинув голову, на собственные усы. — Он, я полагаю, республиканец, вроде другого вашего приятеля, господина Потугина; вот тоже умник из числа безмолвных.
Христианство требовало послушания не своей общественности, а чужой, языческой, буржуазной, даже прямо злой общественности [Крайнего
выражения и эстетической законченности это православно-христианское требование послушания и покорности злу на земле достигло у К. Леонтьева, у которого христианское
смирение как-то гениально перемешано с демонической злостью.