Неточные совпадения
Во
время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой. В начале 1766 года он угадал
голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
11) Фердыщенко, Петр Петрович, бригадир. Бывший денщик князя Потемкина. При не весьма обширном уме был косноязычен. Недоимки запустил; любил есть буженину и гуся с капустой. Во
время его градоначальствования город подвергся
голоду и пожару. Умер в 1779 году от объедения.
А именно: мучимые
голодом квартальные решились отравить в гостином дворе всех собак, дабы иметь в ночное
время беспрепятственный вход в лавки.
На его счастье, в это самое тяжелое для него по причине неудачи его книги
время, на смену вопросов иноверцев, Американских друзей, самарского
голода, выставки, спиритизма, стал Славянский вопрос, прежде только тлевшийся в обществе, и Сергей Иванович, и прежде бывший одним из возбудителей этого вопроса, весь отдался ему.
Потом в продолжение некоторого
времени пустился на другие спекуляции, именно вот какие: накупивши на рынке съестного, садился в классе возле тех, которые были побогаче, и как только замечал, что товарища начинало тошнить, — признак подступающего
голода, — он высовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника или булки и, раззадоривши его, брал деньги, соображаяся с аппетитом.
А денег-то от вас я не возьму, потому что, ей-богу, стыдно в такое
время думать о своей прибыли, когда умирают с
голода.
А между тем
время уходит, приближается срок закладной — и перед бедной женщиной, которая уповала дожить свой век в своем домишке, вдруг разверзается страшная перспектива холода и
голода с увечной дочерью и маленькою внучкою.
Да,
голод, а не аппетит: у мужиков не бывает аппетита. Аппетит вырабатывается праздностью, моционом и негой,
голод —
временем и тяжкой работой.
«Ну, это значит быть без обеда», — думал я, поглядывая на две гладкие, белые, совсем тупые спицы, которыми нельзя взять ни твердого, ни мягкого кушанья. Как же и чем есть? На соседа моего Унковского, видно, нашло такое же раздумье, а может быть, заговорил и
голод, только он взял обе палочки и грустно разглядывал их. Полномочные рассмеялись и наконец решили приняться за обед. В это
время вошли опять слуги, и каждый нес на подносе серебряную ложку и вилку для нас.
Много ужасных драм происходило в разные
времена с кораблями и на кораблях. Кто ищет в книгах сильных ощущений, за неимением последних в самой жизни, тот найдет большую пищу для воображения в «Истории кораблекрушений», где в нескольких томах собраны и описаны многие случаи замечательных крушений у разных народов. Погибали на море от бурь, от жажды, от
голода и холода, от болезней, от возмущений экипажа.
Во
время драки они так сцепились рогами, что уже не могли разойтись и погибли от
голода.
Он почитал за грех продавать хлеб — Божий дар, и в 40-м году, во
время общего
голода и страшной дороговизны, роздал окрестным помещикам и мужикам весь свой запас; они ему на следующий год с благодарностью взнесли свой долг натурой.
Чужое продовольствие в тайге трогать нельзя. Только в случае крайнего
голода можно им воспользоваться, но при непременном условии, чтобы из первых же земледельческих фанз взятое было доставлено обратно на место. Тот, кто не исполнит этого обычая, считается грабителем и подвергается жестокому наказанию. Действительно, кража продовольствия в зверовой фанзе принуждает соболевщика раньше
времени уйти из тайги, а иногда может поставить его прямо-таки в безвыходное положение.
В романах и повестях, в поэмах и песнях того
времени, с ведома писателя или нет, везде сильно билась социальная артерия, везде обличались общественные раны, везде слышался стон сгнетенных
голодом невинных каторжников работы; тогда еще этого ропота и этого стона не боялись, как преступления.
Так бедствовали мы и пробивались с год
времени. Химик прислал десять тысяч ассигнациями, из них больше шести надобно было отдать долгу, остальные сделали большую помощь. Наконец и отцу моему надоело брать нас, как крепость,
голодом, он, не прибавляя к окладу, стал присылать денежные подарки, несмотря на то что я ни разу не заикнулся о деньгах после его знаменитого distinguo! [различаю, провожу различие (лат.).]
Мудрено, кажется, пасть далее этих летучих мышей, шныряющих в ночное
время середь тумана и слякоти по лондонским улицам, этих жертв неразвития, бедности и
голода, которыми общество обороняет честных женщин от излишней страстности их поклонников… Конечно, в них всего труднее предположить след материнских чувств. Не правда ли?
Матушка зачерпывала в ложку, пробовала и мгновенно сплевывала. Несколько дней после этого пища давалась более сносная, но через короткое
время опять принимались за старые порядки, и система
голода торжествовала.
Игра в штос туманит головы, как дурман, и каторжный, проигрывая пищу и одежду, не чувствует
голода и холода и, когда его секут, не чувствует боли, и, как это ни странно, даже во
время такой работы, как нагрузка, когда баржа с углем стучит бортом о пароход, плещут волны и люди зеленеют от морской болезни, в барже происходит игра в карты, и деловой разговор мешается с картежным: «Отваливай!
Не было внешнего давления, как в казенное
время, но «вольные» рабочие со своей волчьей волей не знали, куда деваться, и шли работать к той же компании на самых невыгодных условиях, как вообще было обставлено дело: досыта не наешься и с
голоду не умрешь.
Заморив наскоро
голод остатками вчерашнего обеда, Павел велел Ваньке и Огурцову перевезти свои вещи, а сам, не откладывая
времени (ему невыносимо было уж оставаться в грязной комнатишке Макара Григорьева), отправился снова в номера, где прямо прошел к Неведомову и тоже сильно был удивлен тем, что представилось ему там: во-первых, он увидел диван, очень как бы похожий на гроб и обитый совершенно таким же малиновым сукном, каким обыкновенно обивают гроба; потом, довольно большой стол, покрытый уже черным сукном, на котором лежали: череп человеческий, несколько ручных и ножных костей, огромное евангелие и еще несколько каких-то больших книг в дорогом переплете, а сзади стола, у стены, стояло костяное распятие.
Вследствие всего этого, не желая умереть с
голода, он сломал ветхие отцовские хоромы, на место их вывел просторную избу и сделался сам, в одно и то же
время, и землевладельцем, и работником.
О высокой смертности среди этих детей писали тогдашние газеты.] от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей (во
время самарского
голода […во
время самарского
голода…
Этот Л—н еще прежде ссылки некоторое
время боролся с
голодом и тяжким трудом добывал себе хлеб единственно из-за того, что ни за что не хотел подчиниться требованиям своего богатого отца, которые находил несправедливыми.
— И ежели мы долго не едим хлеба видимого, — продолжал он, — то чувствуем
голод телесный; если же продолжительное
время не вкушаем хлеба духовного…
Сей высшей политики исполненный петербургский шпис и Вольтеру нашему отрекомендовал себя демократом, за что Туганов на бале в дворянском собрании в глаза при всех его и похвалил, добавив, что это направление самое прекрасное и особенно в настоящее
время идущее кстати, так как у нас уездах в трех изрядный
голод и для любви к народу открыта широкая деятельность.
Поразительнейшим примером такого лицемерия были заботы русских землевладельцев во
время последнего года о борьбе с
голодом, который они-то и произвели и которым они тут же пользовались, продавая не только хлеб по самой высокой цене, но картофельную ботву по 5 рублей за десятину на топливо мерзнущим крестьянам.
«Собираться стадами в 400 тысяч человек, ходить без отдыха день и ночь, ни о чем не думая, ничего не изучая, ничему не учась, ничего не читая, никому не принося пользы, валяясь в нечистотах, ночуя в грязи, живя как скот, в постоянном одурении, грабя города, сжигая деревни, разоряя народы, потом, встречаясь с такими же скоплениями человеческого мяса, наброситься на него, пролить реки крови, устлать поля размозженными, смешанными с грязью и кровяной землей телами, лишиться рук, ног, с размозженной головой и без всякой пользы для кого бы то ни было издохнуть где-нибудь на меже, в то
время как ваши старики родители, ваша жена и ваши дети умирают с
голоду — это называется не впадать в самый грубый материализм.
Во всё это
время, при всех этих пересылках из места в место, с молодым человеком обращаются грубо, держат его в холоде,
голоде и нечистоте и вообще всячески делают его жизнь мучительною.
— Не только в революции, я даже в черта не верю! И вот по какому случаю. Однажды, будучи в кадетском корпусе, — разумеется, с
голоду, — пожелал я продать черту душу, чтобы у меня каждый день булок вволю было. И что же-с? вышел я ночью во двор-с и кричу: «Черт! явись!» Ан вместо черта-то явился вахтер, заарестовал меня, и я в то
время чуть-чуть не подвергся исключению-с. Вот оно, легковерие-то, к чему ведет!
После обыкновенных переписок, требовавших довольного
времени, уже 12 апреля выступил из Орской крепости отряд регулярных войск и успел соединиться с ханом Нурали; но калмыки между тем, подавшись более на юг, столько удалились, что сей отряд мог только несколько
времени, и то издали, тревожить тыл их; а около Улу-тага, когда и солдаты и лошади от
голода и жажды не в состоянии были идти далее, начальник отряда Траубенберг принужден был поворотить на север и чрез Уйскую крепость возвратиться на Линию.
К тому ж наступило зимнее
время; чего ради принуждены они были на том Аральском море зимовать и в такой великий глад пришли, что друг друга умерщвляя ели, а другие с
голоду помирали.
Положение Оренбурга становилось ужасным. У жителей отобрали муку и крупу и стали им производить ежедневную раздачу. Лошадей давно уже кормили хворостом. Большая часть их пала и употреблена была в пищу.
Голод увеличивался. Куль муки продавался (и то самым тайным образом) за двадцать пять рублей. По предложению Рычкова (академика, находившегося в то
время в Оренбурге) стали жарить бычачьи и лошадиные кожи и, мелко изрубив, мешать в хлебы. Произошли болезни. Ропот становился громче. Опасались мятежа.
— Помилуйте, Семен Иванович, неужели вы думаете, что, кроме
голода, нет довольно сильного побуждения на труд? Да просто желание обнаружиться, высказаться заставит трудиться. Я из одного хлеба, напротив, не стал бы работать, — работать целую жизнь, чтобы не умереть с
голоду, и не умирать с
голоду, чтоб работать, — умное и полезное препровождение
времени!
Зимой мужики дохнут преимущественно от холода, от дрянной одежды и дрянного помещения, по веснам — с
голоду, потому что при начале полевых работ аппетит у них разгорается огромный, а удовлетворить его нечем; а затем остальное
время — от пьянства, драки и вообще всяких глупостей, происходящих у глупого человека от сытости.
— Нет, не в Польшу, — сказал громким голосом молчаливый незнакомец, — а под Смоленск, который разоряет и морит
голодом король польский в то
время, как в Москве целуют крест его сыну.
Купец, который не смел обременять вопросами Юрия, хотел воспользоваться случаем и поговорить вдоволь с его людьми. Дав
время Алексею утолить первый
голод, он спросил его: давно ли они из Москвы?
Наконец однажды рыжий предлагает молодому человеку: «А что, согласились ли бы вы жениться на одной особе, но с уговором — сейчас же после свадьбы с ней разъехаться и больше не видаться?» А молодой человек как раз в это
время чуть с
голоду не.
— Ведь надо работать, братец: без работы что же будет? Вот теперь у тебя хлеба уж нет, а всё это отчего? Оттого, что у тебя земля дурно вспахана, да не передвоена, да не во-время засеяна — всё от лени. Ты просить у меня хлеба: ну, положим, я тебе дам, потому что нельзя тебе с
голоду умирать, да ведь этак делать не годится. Чей хлеб я тебе дам? как ты думаешь, чей? Ты отвечай: чей хлеб я тебе дам? — упорно допрашивал Нехлюдов.
Бывали с этим колоссом и такие случаи: в семидесятых годах, во
время самарского
голода, был в Москве, в Немчиновке, поставлен спектакль в пользу голодающих. Шло «Не в свои сани не садись». Русакова играл Николай Христофорович, а остальных изображал цвет московских любителей: В. А. Mорозова (Дуню), Н. Л. Очкина, С. А. Кунича, Дм. И. Попов и другие.
— Ты мерзкая и негодная девчонка! — воскликнула она (в выражениях своих с дочерью госпожа Жиглинская обыкновенно не стеснялась и называла ее иногда еще худшими именами). — У тебя на глазах мать может умирать с
голоду, с холоду, а ты в это
время будешь преспокойно философствовать.
— Конечно, конечно!.. — соглашалась Елена тем же насмешливым тоном. — Неприятно в этом случае для женщин только то, что так как эти занятия самки им не дают
времени заняться ничем другим, так мужчины и говорят им: «Ты, матушка, шагу без нас не смеешь сделать, а не то сейчас умрешь с
голоду со всеми детенышами твоими!»
Положение ее, в самом деле, было некрасивое: после несчастной истории с Николя Оглоблиным она просто боялась показаться на божий свет из опасения, что все об этом знают, и вместе с тем она очень хорошо понимала, что в целой Москве, между всеми ее знакомыми, одна только княгиня все ей простит, что бы про нее ни услышала, и не даст, наконец, ей умереть с
голоду, чего г-жа Петицкая тоже опасалась, так как последнее
время прожилась окончательно.
В настоящее
время я нуждой доведена до последней степени нищеты; если вы хотите, то можете на мне жениться, но решайтесь сейчас же и сейчас же приезжайте ко мне и не дайте умереть с
голоду моему ребенку!» Надписав на конверте письма: «Николаю Гаврилычу Оглоблину», Елена отправила его с нянею, приказав ей непременно дожидаться ответа.
«Когда я, сытый, что по моему лицу видно, и одетый в шелк, говорю в церкви проповедь и объясняю, что нужно терпеливо сносить холод и
голод, то я в это
время читаю на лицах слушателей: „Хорошо тебе, монах, рассуждать, когда ты в шелку да сыт.
Она радовалась, что Лаевский в последнее
время был с нею холоден, сдержанно-вежлив и
временами даже дерзок и груб; на все его выходки и презрительные, холодные или странные, непонятные взгляды она прежде отвечала бы слезами, попреками и угрозами уехать от него или уморить себя
голодом, теперь же в ответ она только краснела, виновато поглядывала на него и радовалась, что он не ласкается к ней.
— Экие молодцы — а просят христа ради; что вы не работаете? дай бог, чтоб пришло
время, когда этих бродяг без стыда будут морить с
голоду.
«Чай он, мой голубчик, — продолжала солдатка, — там либо с
голоду помер, либо вышел да попался в руки душегубам… а ты, нечесанная голова, и не подумал об этом!.. да знаешь ли, что за это тебя черти на том свете живого зажарят… вот родила я какого негодяя, на свою голову… уж кабы знала, не видать бы твоему отцу от меня ни к…..а!» — и снова тяжкие кулаки ее застучали о спину и зубы несчастного, который, прижавшись к печи, закрывал голову руками и только по
временам испускал стоны почти нечеловеческие.
Несмотря на видимую дружбу во
время холода, лисята бывают очень недружны и злобны между собой; жестоко грызутся за корм и в случае
голода пожирают друг друга.
Когда выгоняемый
голодом и вызываемый завываньем и лаем матери лисенок ступит на этот мостик, считая его продолжением дна норы, то сейчас провалится и выскочить из подъямка уже никак не может; он начнет сильно визжать и скучать, так что охотник услышит и вынет его, а мостик поправит и опять насторожит: через несколько
времени попадет другой, и таким образом переловят всех лисят, которых бывает до девяти.
Чтоб выносить скоро, надобно усмирить ястреба бессонницей и
голодом, выморить его, а это иногда так ослабляет силы всего организма, что после ничем нельзя восстановить его, тогда как продолжительная носка дает возможность выучить ястреба сытого, полного сил, вкоренить в него ученье одной привычкой, которая гораздо вернее насильственной покорности от
голода и бессонницы; даже в продолжение травли все свободное от охоты
время, кроме пятичасового сна, надобно носить ястреба на руке постоянно, особенно слетка.