Война лишь проявляет зло, она выбрасывает его наружу.
Внешний факт физического насилия и физического убийства нельзя рассматривать, как самостоятельное зло, как источник зла. Глубже лежат духовное насилие и духовное убийство. А способы духовного насилия очень тонки и с трудом уловимы. Иные душевные движения и токи, иные слова, иные чувства и действия, не имеющие признаков физического насилия, более убийственны и смертоносны, чем грубое физическое насилие и разрушение.
Имея летописи, которых ранним появлением, добросовестностью и основательностью в отношении к
внешним фактам имеем право гордиться пред другими народами, мы, однако же, не имеем ничего, что бы объяснило нам самый внутренний смысл всех явлений нашей истории, осветило бы все наши недоумения касательно их связи, причин и характера.
Неточные совпадения
Да и что такое эти все, все муки прошлого! Всё, даже преступление его, даже приговор и ссылка казались ему теперь, в первом порыве, каким-то
внешним, странным, как бы даже и не с ним случившимся
фактом. Он, впрочем, не мог в этот вечер долго и постоянно о чем-нибудь думать, сосредоточиться на чем-нибудь мыслью; да он ничего бы и не разрешил теперь сознательно; он только чувствовал. Вместо диалектики наступила жизнь, и в сознании должно было выработаться что-то совершенно другое.
Чуть-чуть же человек развитой и бывалый, непременно и по возможности, старается сознаться во всех
внешних и неустранимых
фактах; только причины им другие подыскивает, черту такую свою, особенную и неожиданную, ввернет, которая совершенно им другое значение придаст и в другом свете их выставит.
Разрыв с окружающей средой, выход из мира аристократического в мир революционный — основной
факт моей биографии, не только
внешней, но и внутренней.
Отрешившись от него
внешним образом, мы не выработали себе ни бодрости, составляющей первый признак освобожденного от пут человека, ни новых взглядов на жизнь, ни более притязательных требований к ней, ни нового права, а просто-напросто успокоились на одном формальном признании
факта упразднения.
По нашему мнению, совершенство мышления зависит непременно от обилия и качества данных, находящихся в голове человека, и разделять эти две вещи довольно трудно, особенно когда понимать под знанием не поверхностное,
внешнее сведение о
факте, а внутреннее, серьезное проникновение им, — как и понимает сам г. Жеребцов.
В них много отрывочного, недосказанного, иногда
факт берется случайный, частный, рассказывается без пояснения его внутренних или
внешних причин, не связывается необходимым образом с обычным строем жизни.
Цель этого рода романа — оживить мертвую букву летописного сказания, вдохнуть живую душу в мертвый скелет подобранных
фактов, осветить лучом поэтического разумения исторически темную эпоху, представить частную внутреннюю жизнь общества, о котором история рассказывает нам только
внешние события и отношения.
Основной
факт, который констатируется наукой о религии, сводится к множественности религий, при наличности между ними известного сродства,
внешней и внутренней близости.
Моя религия не есть мое создание, иначе она вовсе не есть религия; она убеждает силою непосредственной своей достоверности, притом иною, высшею убедительностью, чем
факты внешней действительности, напр., ощущение этого стола, этой стены, этого шума.
Однако это знание о религии остается
внешним: религиозное понимание изучаемых
фактов может совершенно отсутствовать.
Но откровение не есть для его философского познания
внешний авторитет, оно есть для него внутренний
факт, философский опыт.
Я указываю ему на
факты, значения которых он не может не понимать, —
факты, ясные десятилетнему ребенку; он принужден согласиться со мною; но согласие остается
внешним, оно не в силах ни на волос пошатнуть того глубокого слепого недоверия к нам, которое насквозь проникает душу зареченца.
Он мог произносить огромные речи, с обилием
фактов и цифр и с искусной аргументацией, но его сила заключалась не в проявлении пылкого темперамента, не во
внешнем блеске, а в убежденности, логике, прямоте и несокрушимом натиске доводов и внутреннего чувства.
Далее толков о новой оперетке, иногда о романе и о кое-каких
внешних политических
фактах, разговор не пойдет среди этих господ и госпож, обязательно употребляющих французский язык.
Нам предстоит несомненный
факт: в новой истории, гордой своим прогрессом, центр тяжести жизни перемещается из духовной сферы в материальную, из внутренней во
внешнюю жизнь, общество становится все менее религиозным.