Чтоб заинтересовать здешнюю публику, перевидавшую знаменитостей-гастролеров, нужны или уж очень крупные имена, или какие-нибудь фортели, на что великие мастера были два воронежских зимних антрепренера — Воронков и Матковский, по нескольку лет один за другим державшие здесь театр. Они умели приглашать по
вкусу публики гастролеров и соглашались на разные выдумки актеров, разрешая им разные вольности в свои бенефисы, и отговаривались в случае неудачи тем, что за свой бенефис отвечает актер.
В ответ на это слышишь, с одной стороны, что будто
вкус публики испортился (какой публики?), обратился к фарсу и что последствием этого была и есть отвычка артистов от серьезной сцены и серьезных, художественных ролей; а с другой, что и самые условия искусства изменились: от исторического рода, от трагедии, высокой комедии — общество ушло, как из-под тяжелой тучи, и обратилось к буржуазной так называемой драме и комедии, наконец к жанру.
Неточные совпадения
Нужно до известной степени подготовить
публику, приручить читателя, образовать его
вкусы в известном направлении, а потом уж и начать звонить вовсю.
Андрей Ефимыч знает, что при теперешних взглядах и
вкусах такая мерзость, как палата № 6, возможна разве только в двухстах верстах от железной дороги, в городке, где городской голова и все гласные — полуграмотные мещане, видящие во враче жреца, которому нужно верить без всякой критики, хотя бы он вливал в рот расплавленное олово; в другом же месте
публика и газеты давно бы уже расхватали в клочья эту маленькую Бастилию.
Дулебов. Негина нам не годится, говорю я вам. Вы обязаны угождать благородной
публике, светской, а не райку. Ну, а нам она не по
вкусу, слишком проста, ни манер, ни тону.
Мигаев. Как вам угодно-с, как вам угодно-с, мне все равно. У
публики вкусы разные, на всех не угодишь: вам мои поступки не нравятся, а князь их одобряет.
А теперь, когда мы и сами вошли во
вкус, да и
публику отуманило наше пенкоснимательство, — ничего ты с нами не поделаешь!
Кто любит таканье, находит в лести
вкус,
Того душа подла; во всех делах он трус;
Наедине всегда тот за себя бранится,
А в
публике всем льстит, с злодеями мирится.
— Если вы любите искусство, — сказал он, обращаясь к княгине, — то я могу вам сказать весьма приятную новость, картина Брюлова: «Последний день Помпеи» едет в Петербург. Про нее кричала вся Италия, французы ее разбранили. Теперь любопытно знать, куда склонится русская
публика, на сторону истинного
вкуса или на сторону моды.
Никто не знал, чему приписать эти резкие колебания во
вкусах и интересах рыбинской
публики: моде, уровню весеннего разлива, улову рыбы, состоянию биржи?
Встретивши с самого начала холодный прием в
публике, они были забыты потом, заслоненные грудой романов, более удовлетворявших
вкусу общества, хотя и стоящих гораздо ниже по своему художественному достоинству.
В последней половине прошедшего столетия особенно развился
вкус к произведениям этого рода, и огромная масса переводных романов, выдерживавших по нескольку изданий, свидетельствует о том, с каким усердием
публика русская читала их.
Его ближайший сверстник и соперник по месту, занимаемому в труппе и в симпатиях
публики, В.В.Самойлов, как раз ко времени смерти Мартынова и к 60-м годам окончательно перешел на серьезный репертуар и стал"посягать"даже на создание таких лиц, как Шейлок и король Лир. А еще за четыре года до того я, проезжая Петербургом (из Дерпта), видел его в водевиле"Анютины глазки и барская спесь", где он играл роль русского"пейзана"в тогдашнем
вкусе и пел куплеты.
И как он держал себя у кафедры, играя постоянно часовой цепочкой, и каким тоном стал говорить с
публикой, и даже то, что он говорил, — все это мне пришлось сильно не по
вкусу. Была какая-то бесцеремонность и запанибратство во всем, что он тут говорил о Добролюбове — не с личностью покойного критика, а именно с
публикой. Было нечто, напоминавшее те обращения к читателю, которыми испещрен был два-три года спустя его роман «Что делать?»
Жуирный, вивёрский склад венской культурной
публики не выказывал никаких высших потребностей ни по философским вопросам, ни по религиозным, ни по эстетическим, ни по научным. По всем этим сферам мысли, работы и творчества значились профессора и разные специалисты. Но их надо было отыскивать. Они составляли особый мирок, который совсем почти не влиял на общее течение столичной культурности, на
вкусы и увлечения большой
публики.
Актер Фюрст, создатель театра в Пратере, был в ту пору еще свежий мужчина, с простонародной внешностью бюргера из мужиков, кажется, с одним вставным фарфоровым глазом, плотный, тяжелый, довольно однообразный, но владеющий душой своей
публики и в диалоге, и в том, как он пел куплеты и песенки в тирольском
вкусе. В нем давал себя знать австрийский народный кряж, с теми бытовыми штрихами, какие дает венская жизнь мелкого бюргерства, особенно в демократических кварталах города.
Вкус у
публики испортили только!
— Так вот вы сами посудите, — засмеялся Городов, — если вы не поняли, так как же
публике понять, а она ведь, бедная, деньги платит, думает в театре хорошее впечатление получить. Еще, например, ставят новую картину в древнем русском
вкусе, а читает в ней стихи актриса в пышном бальном платье. Это уже совсем нехорошо. Потом Курский пьянее вина был.
Смею надеяться, что таким образом роман мой будет самый «интересный» и в «современном
вкусе», а этого только и надо
публике.