Неточные совпадения
Одет он был в желтый, истасканный архалук с черными плисовыми патронами на груди и полинялыми серебряными галунами по всем швам; через плечо
висел у него рог, за поясом торчал
кинжал.
— А зачем мой портрет
висит у вас под
кинжалами? И зачем у вас столько
кинжалов и сабель?
Вошел мюрид Хаджи-Мурата и, мягко ступая большими шагами своих сильных ног по земляному полу, так же как Хаджи-Мурат, снял бурку, винтовку и шашку и, оставив на себе только
кинжал и пистолет, сам повесил их на те же гвозди, на которых
висело оружие Хаджи-Мурата.
— Ну, так вот я вам пешкеш привез, — и Лукашка распоясался и снял один из двух
кинжалов, которые
висели у него на ремне. — За рекой достал.
Человек в сером армяке, подпоясанный пестрым кушаком, из-за которого виднелась рукоятка широкого турецкого
кинжала, лежал на снегу; длинная винтовка в суконном чехле
висела у него за спиною, а с правой стороны к поясу привязана была толстая казацкая плеть; татарская шапка, с густым околышем, лежала подле его головы. Собака остановилась подле него и, глядя пристально на наших путешественников, начала выть жалобным голосом.
— Первое, что я сделал, я снял сапоги и, оставшись в чулках, подошел к стене над диваном, где у меня
висели ружья и
кинжалы, и взял кривой дамасский
кинжал, ни разу не употреблявшийся и страшно острый. Я вынул его из ножен. Ножны, я помню, завалились за диван, и помню, что я сказал себе: «надо после найти их, а то пропадут». Потом я снял пальто, которое всё время было на мне, и, мягко ступая в одних чулках, пошел туда.
На полу под ним разостлан был широкий ковер, разрисованный пестрыми арабесками; — другой персидский ковер
висел на стене, находящейся против окон, и на нем развешаны были пистолеты, два турецкие ружья, черкесские шашки и
кинжалы, подарки сослуживцев, погулявших когда-то за Балканом… на мраморном камине стояли три алебастровые карикатурки Паганини, Иванова и Россини… остальные стены были голые, кругом и вдоль по ним стояли широкие диваны, обитые шерстяным штофом пунцового цвета; — одна единственная картина привлекала взоры, она
висела над дверьми, ведущими в спальню; она изображала неизвестное мужское лицо, писанное неизвестным русским художником, человеком, не знавшим своего гения и которому никто об нем не позаботился намекнуть.
На груди и спине его лежали серебряные галуны, на которых надеты были натруска и пистолет за спиной; другой пистолет и
кинжал в серебряной оправе
висели на поясе.
Он был перетянут тонким кожаным поясом, на котором спереди, наискось,
висел красивый
кинжал, сзади револьвер в кожаном чехле и, наконец, толстый шнурок, очевидно тоже от револьвера, терялся в кармане.
Он был одет в простой коричневый бешмет и черную бурку; за поясом у него болтались нарядные с серебряными рукоятками
кинжалы и тяжелые пистолеты, тоже украшенные серебром и чернью. Кривая шашка
висела сбоку…
Прохор вышел. Иван Захарыч снял дорожную куртку и повесил ее в шкап. Он был франтоват и чистоплотен. Кабинет по отделке совсем не походил на другие комнаты дома: ковер, дорогие обои, огромный письменный стол, триповая мебель, хорошие гравюры в черных нарядных рамках. На одной стене
висело несколько ружей и
кинжалов, с лисьей шкурой посредине. В глубине алькова стояла кровать — бронзовая, с голубым атласным одеялом.
От входа в ставку, по левой стороне главного, переднего отделения, развешаны были на стальных крючках драгоценные
кинжалы, мушкеты, карабины, пистолеты и сабли; по правую сторону
висели богато убранное турецкое седло с тяжелыми серебряными стременами, такой же конский прибор, барсовый чепрак с двумя половинками медвежьей головы и золотыми лапами и серебряный рог.
На стене, красовавшейся переплетами кирпичей,
висели железные шишаки грубой работы, колонтари (латы), писанные серебром, и простые, железные, на которых ржавчина въелась кровавыми пятнами, кончары (оружие вроде меча и
кинжала, немного поменее первого и поболее второго), из коих некоторые были с искусною золотою насечкою и украшениями, изобличающими восток, палицы, сулицы (метальные копья), шестопер, знак воеводства, как ныне маршальский жезл, и несколько железных щитов с конусными выемками.
Посредине светлицы стоял высокий средних лет мужчина, с открытым, добродушным лицом, в камлотовой однорядке, застегнутой шелковыми шнурками и перехваченной казыблатским [Персидским.] кушаком, за которым заткнут был
кинжал. Широкий меч в ножнах из буйволовой кожи, на кольчатой цепочке, мотался у него сбоку, когда он отряхивал свою мокрую шапку с рысьей опушкой. На ногах его были надеты сапоги с несколько загнутыми кверху носками; на мизинце правой руки
висела нагайка.
Посредине светлицы стоял высокий, средних лет, мужчина, с открытым, добродушным лицом, в камлотовой однорядке, застегнутой шелковыми шнурками и перехваченной козылбатским [Персидским.] кушаком, за которым заткнут был
кинжал. Широкий меч в ножнах из буйволовой кожи, на кольчатой цепочке, мотался у него сбоку, когда он отряхивал свою мокрую шапку с рысьей опушкой. На ногах его были надеты сапоги с несколько загнутыми кверху носками; на мизинце правой руки
висела нагайка.