Неточные совпадения
«Она была привлекательна на
вид, — писалось в этом романе о героине, — но хотя многие
мужчины желали ее ласк, она оставалась холодною и как бы загадочною.
— Нет, сердце говорит, но вы подумайте: вы,
мужчины, имеете
виды на девушку, вы ездите в дом, вы сближаетесь, высматриваете, выжидаете, найдете ли вы то, что вы любите, и потом, когда вы убеждены, что любите, вы делаете предложение…
Причудницы большого света!
Всех прежде вас оставил он;
И правда то, что в наши лета
Довольно скучен высший тон;
Хоть, может быть, иная дама
Толкует Сея и Бентама,
Но вообще их разговор
Несносный, хоть невинный вздор;
К тому ж они так непорочны,
Так величавы, так умны,
Так благочестия полны,
Так осмотрительны, так точны,
Так неприступны для
мужчин,
Что
вид их уж рождает сплин.
И, подтверждая свою любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед спектаклем костюм, в котором он должен был играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова в пьяном
виде не могла понять, который из трех
мужчин ее муж. Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь словами и дрыгая левой ногой. Дрожь этой ноги он ценил довольно высоко...
На одном берегу собралось множество народа; некоторые просили знаками наших пристать, показывая какую-то бумагу, и когда они пристали, то корейцы бумаги не дали, а привели одного
мужчину, положили его на землю и начали бить какой-то палкой в
виде лопатки.
Он любил ее, как
мужчины любят женщин, но, зная ее отношение к любви, искусно скрывал свое чувство под
видом дружбы и благодарности за то, что она с особенной нежностью ухаживала за ним.
Посетители были большей частью люди худо одетые, даже оборванные, но были и приличные по внешнему
виду и
мужчины и женщины.
Она состояла из восьми дворов и имела чистенький, опрятный
вид. Избы были срублены прочно. Видно было, что староверы строили их не торопясь и работали, как говорится, не за страх, а за совесть. В одном из окон показалось женское лицо, и вслед за тем на пороге появился
мужчина. Это был староста. Узнав, кто мы такие и куда идем, он пригласил нас к себе и предложил остановиться у него в доме. Люди сильно промокли и потому старались поскорее расседлать коней и уйти под крышу.
С другими
мужчинами не смели и сотой доли того сделать, а жениха даже побаивались, хотя на
вид он и казался ласковее.
Тотчас за Владимировкой начинается громадный луг в несколько сот десятин; он имеет
вид полукруга, версты четыре в диаметре. У дороги, где он кончается, стоит селение Луговое, или Лужки, основанное в 1888 г. Здесь 69
мужчин и только 5 женщин.
Большую сенсацию произвело появление в кабаке известного городского скупщика краденого золота Ястребова. Это был высокий, плечистый и осанистый
мужчина со свирепым лицом. Густые брови у него совсем срослись, а ястребиные глаза засели глубоко в орбитах, как у настоящего хищника. Окладистая с проседью борода придавала ему степенный купеческий
вид. Одет он был в енотовую шубу и бобровую шапку.
Конечно, все
мужчины испытывали эту первоначальную tristia post coitus, но это великая нравственная боль, очень серьезная по своему значению и глубине, весьма быстро проходит, оставаясь, однако, у большинства надолго, иногда на всю жизнь, в
виде скуки и неловкости после известных моментов. В скором времени Коля свыкся с нею, осмелел, освоился с женщиной и очень радовался тому, что когда он приходил в заведение, то все девушки, а раньше всех Верка, кричат...
А также и о том, что проститутка не должна позволять себе любовных ласк, будучи в пьяном
виде или с пьяным
мужчиною, а кроме того, во время известных отправлений.
Она непринужденно, с независимым
видом первого персонажа в доме поздоровалась со всеми
мужчинами и села около Сергея Ивановича, позади его стула.
Обращение это застало меня совершенно впрасплох. Вообще я робок с дамами; в одной комнате быть с ними — могу, но разговаривать опасаюсь. Все кажется, что вот-вот онаспросит что-нибудь такое совсем неожиданное, на что я ни под каким
видом ответить не смогу. Вот «калегвард» — тот ответит; тот, напротив, при
мужчине совестится, а дама никогда не застанет его врасплох. И будут онивместе разговаривать долго и без умолку, будут смеяться и — кто знает — будут, может быть, и понимать друг друга!
Майзель торжественно разостлал на траве макинтош и положил на нем свою громадную датскую собаку. Публика окружила место действия, а Сарматов для храбрости выпил рюмку водки. Дамы со страху попрятались за спины
мужчин, но это было совершенно напрасно: особенно страшного ничего не случилось. Как Сарматов ни тряс своей головой, собака не думала бежать, а только скалила свои вершковые зубы, когда он делал
вид, что хочет взять макинтош. Публика хохотала, и начались бесконечные шутки над трусившим Сарматовым.
— Главное, Луша… — глухо ответила Раиса Павловна, опуская глаза, — главное, никогда не повторяй той ошибки, которая погубила меня и твоего отца… Нас трудно судить, да и невозможно. Имей в
виду этот пример, Луша… всегда имей, потому что женщину губит один такой шаг, губит для самой себя. Беги, как огня, тех людей, то есть
мужчин, которые тебе нравятся только как
мужчины.
Если вы идете, например, по улице, вдруг — навстречу псина, четвертей шести, и прямо на вас, а с вами даже палки нет, — положение самое некрасивое даже для
мужчины; а между тем стоит только схватить себя за голову и сделать такой
вид, что вы хотите ею, то есть своей головой, бросить в собаку, — ни одна собака не выдержит.
Дамы устанавливали закуски и тарелки,
мужчины помогали им с шутливым, преувеличенно любезным
видом.
Однако я поначалу
виду не подавала: «
Мужчины, говорю, все обманщики, и вы тоже обманете».
— О, c'est une tête bien organisée! — замечают
мужчины, принимая дипломатический
вид, — ça fera son chemin dans le monde… surtout si les dames s'y prennent… [О, это хорошо организованная голова! он проложит себе дорогу в свете… особенно, если за это возьмутся дамы… (франц.)] И вот пошел дилетант гулять по свету с готовою репутацией!.. Но к делу.
Чем более погружалась она в институтскую мглу, тем своеобразнее становилось ее представление о
мужчине. Когда-то ей везде виделись «херувимы»; теперь это было нечто вроде стада статских советников (и выше), из которых каждый имел надзор по своей части. Одни по хозяйственной, другие — по полицейской, третьи — по финансовой и т. д. А полковники и генералы стоят кругом в
виде живой изгороди и наблюдают за тем, чтобы статским советникам не препятствовали огород городить.
У всякого
мужчины (ежели он, впрочем, не бонапартист и не отставной русский сановник, мечтающий, в
виду Юнгфрау 1(Комментарии к таким сноскам смотри в Примечаниях I), о коловратностях мира подачек) есть родина, и в этой родине есть какой-нибудь кровный интерес, в соприкосновении с которым он чувствует себя семьянином, гражданином, человеком.
Заведовал редакцией секретарь Нотгафт,
мужчина чрезвычайно презентабельный, англизированного
вида, с рыжими холеными баками, всегда изящно одетый, в противовес всем сотрудникам, журналистам последнего сорта, которых В.Н. Бестужев в редакции поил водкой, кормил колбасой, ругательски ругал, не имея возражений, потому что все знали его огромную физическую силу и привычку к мордобою.
Старик вынул из бумажника фотографию. В кресле сидит
мужчина средних лет, гладко причесанный, елейного
вида, с правильными чертами лица, окаймленного расчесанной волосок к волоску не широкой и не узкой бородой. Левая рука его покоится на двух книгах, на маленьком столике, правая держится за шейную часовую цепочку, сбегающую по бархатному жилету под черным сюртуком.
Я был на спектакле в Малом театре. Первая от сцены ложа левого бенуара привлекала бинокли. В ней сидело четверо пожилых, степенного
вида, бородатых
мужчин в черных сюртуках. Какие-то богатые сибиряки… Но не они привлекали внимание публики, а женщина в соболевом палантине, только что вошедшая и занявшая свое место.
Собравшиеся на этот раз к Виргинскому гости (почти все
мужчины) имели какой-то случайный и экстренный
вид.
Словом, обнаружил в себе
мужчину нескладного и неотесанного, но при всем том имел
вид умный.
Это был
мужчина лет под шестьдесят, на
вид еще здоровый и коренастый, но внутренне угнетенный.
Но она также считала для себя унизительным проходить в таких случаях мимо незнакомых
мужчин, опустив глаза, краснея и делая
вид, что ничего не замечает.
Семен Григорьевич Миньчуков,
мужчина длинный, плотный, черноволосый, с облезлыми по середине головы волосами, держался слегка сгибаясь, руки вниз, пальцы грабельками. Он часто улыбался с таким
видом, точно сейчас съел что-то запрещенное, но приятное и теперь облизывался. Губы у него ярко-красные, толстые, нос мясистый, лицо вожделяющее, усердное и глупое.
Ругаясь и плюясь, Грушина отправилась и уборную и там, при помощи горничной, расправила складки своего платья на грудь и спину. Возвратясь в зал, хотя и в более скромном
виде, она все же усердно искала себе поклонников. Она грубо заигрывала со всеми
мужчинами. Потом, когда их внимание было отвлечено в другую сторону, она отправилась в буфетную воровать сласти. Скоро вернулась она в зал, показала Володину пару персиков, нагло ухмыльнулась и сказала...
— Вот, вы мне нужны, — сказала она, застенчиво улыбаясь, а затем стала серьезной. — Зайдите в кухню, как я вылью это ведро, у борта нам говорить неудобно, хотя, кроме глупостей, вы от меня ничего не услышите. Мы ведь не договорили вчера. Тоббоган не любит, когда я разговариваю с
мужчинами, а он стоит у руля и делает
вид, что закуривает.
Можно себе представить приятное изумление Пепки, когда вся «академия» ввалилась в садик «Розы». Он действительно гулял с Мелюдэ, которая при
виде незнакомых
мужчин вдруг почувствовала себя женщиной, взвизгнула и убежала.
«Упокоев», которыми соблазнил нас Борис, к нашим услугам, впрочем, не оказалось. Встретившая нас в верхних сенях баба, а затем и сам Петр Иванович Гусев — атлетического роста
мужчина с окладистою бородой — ласковым голосом и с честнейшим
видом объявил нам, что в «упокоях» переделываются печи и ночевать там невозможно, но что в зале преотлично и чай кушать и опочивать можно на диванах.
Игра не ладилась.
Мужчины исполняли свои фанты со снисходительным и скучающим
видом; девицы вовсе от них отказывались, перешептывались и напряженно хохотали.
Мамаева. Все, все. Мы вообще должны сочувствовать бедным людям, это наш долг, обязанность, тут и разговаривать нечего. Но едва ли вынесет чье-нибудь сердце видеть в бедности красивого
мужчину, молодого. Рукава потерты или коротки, воротнички нечисты. Ах, ах! ужасно, ужасно! Кроме того, бедность убивает развязность, как-то принижает, отнимает этот победный
вид, эту смелость, которые так простительны, так к лицу красивому молодому человеку.
Елена пылала вся в лице, но все-таки старалась сохранить спокойный
вид: по принципам своим она находила очень естественным, что
мужчина любуется телом любимой женщины.
Господин Жуквич, наконец, показался в дверях. Это был весьма благообразный из себя
мужчина, с окладистою, начинавшею седеть бородою, с густыми, кудрявыми, тоже с проседью, волосами, одетый во франтоватую черную фрачную пару; глаза у него были голубые и несколько приподнятые вверх; выражение лица задумчивое. При
виде князя он весь как-то склонился и имел на губах какую-то неестественную улыбку.
Впереди ехал видный собою
мужчина на сером красивом коне; черные, огненные глаза и густые бакенбарды придавали мужественный
вид его прекрасной и открытой физиономии; но в то же время золотые серьги, распущенные по плечам локоны и вообще какая-то не мужская щеголеватость составляла самую чудную противуположность с остальною частию его воинственного наряда, и без того отменно странного.
В то же самое время модные
мужчины придавали себе
вид победительный и наглый.
Ей было около 16 лет, она была одета богато, но со вкусом, и сидела подле
мужчины пожилых лет,
виду важного и сурового.
После этого легкого разговора граф встал и пошел к балкону, чтобы рассмотреть окружные
виды. Лицо его, одушевившееся несколько при разговоре с Клеопатрою Николаевною, сделалось по-прежнему важно и холодно. Вслед за ним потянулись
мужчины; граф начал разговаривать с хозяином.
Четуха служил, кажется, чуть ли не с основания прежнего кадетского корпуса, но на
вид казался еще очень бодрым и красивым
мужчиной, с веселыми черными глазами и черными кудрявыми волосами.
Аполлинария Панфиловна. Да что вы, Вера Филипповна; что тут такого непонятного! Разумеется, скромный
мужчина гораздо приятнее. Другой, знаете, и собой некрасив, а, глядишь, очень хорошая женщина любит. А за что? За скромность. Вот Оленька сама мне проговорилась, а он молчит и
виду не подает.
Иннокентий, странник, сильный
мужчина сурового
вида. В длинном парусинном пальто и страннической шапке.
Ераст. Позвольте-с! Ежели бы был такой закон, чтоб совсем даже не прикасаться до
мужчины ни под каким
видом, а кто прикоснется, так это грех и стыд. И вот, если
мужчина на ваших глазах тонет, а вам только руку протянуть, и он спасен. Ведь вы руки не протянете, потому это стыдно; пущай он тонет.
Потом кто-то еще высунулся из толпы
мужчин и с радостным
видом стал спрашивать княгиню Веру, когда она из Москвы и проч….
Михевна. Ну, конечно, человек бедный, живет впроголодь — думает и закусить, и винца выпить. Я так их и понимаю. Да я, матушка, пугнула его. Нам не жаль, да бережемся:
мужчины чтоб ни-ни, ни под каким
видом. Вот как мы живем. И все-то она молится, да постится, бог с ней.
Нижняя Маша тоже подсела к столу и с таинственным
видом рассказала, что вот уже неделя, как каждый день по утрам во дворе показывается какой-то неизвестный
мужчина с черными усами и в пальто с барашковым воротником: войдет во двор, поглядит на окна большого дома и пойдет дальше — к корпусам;
мужчина ничего себе, видный…