Неточные совпадения
— Но
в христианских обществах и у нас, сколько я знаю, развод допущен, — сказал Степан Аркадьич. — Развод допущен и нашею
церковью. И мы
видим….
Сначала он не чувствовал ничего и поглядывал только назад, желая увериться, точно ли выехал из города; но когда
увидел, что город уже давно скрылся, ни кузниц, ни мельниц, ни всего того, что находится вокруг городов, не было видно и даже белые верхушки каменных
церквей давно ушли
в землю, он занялся только одной дорогою, посматривал только направо и налево, и город N. как будто не бывал
в его памяти, как будто проезжал он его давно,
в детстве.
И взошедший месяц долго еще
видел толпы музыкантов, проходивших по улицам с бандурами, турбанами, круглыми балалайками, и церковных песельников, которых держали на Сечи для пенья
в церкви и для восхваленья запорожских дел.
Борис. Я один раз только и был у них с дядей. А то
в церкви вижу, на бульваре встречаемся. Ах, Кудряш, как она молится, кабы ты посмотрел! Какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится.
О Фенечке, которой тогда минул уже семнадцатый год, никто не говорил, и редкий ее
видел: она жила тихонько, скромненько, и только по воскресеньям Николай Петрович замечал
в приходской
церкви, где-нибудь
в сторонке, тонкий профиль ее беленького лица.
Лицо у нее было большое, кирпичного цвета и жутко неподвижно, она вращала шеей и, как многие
в толпе, осматривала площадь широко открытыми глазами, которые первый раз
видят эти древние стены, тяжелые торговые ряды, пеструю
церковь и бронзовые фигуры Минина, Пожарского.
— А может быть, это — прислуга. Есть такое суеверие: когда женщина трудно родит — открывают
в церкви царские врата. Это, пожалуй, не глупо, как символ, что ли. А когда человек трудно умирает — зажигают дрова
в печи, лучину на шестке, чтоб душа
видела дорогу
в небо: «огонек на исход души».
Захар не старался изменить не только данного ему Богом образа, но и своего костюма,
в котором ходил
в деревне. Платье ему шилось по вывезенному им из деревни образцу. Серый сюртук и жилет нравились ему и потому, что
в этой полуформенной одежде он
видел слабое воспоминание ливреи, которую он носил некогда, провожая покойных господ
в церковь или
в гости; а ливрея
в воспоминаниях его была единственною представительницею достоинства дома Обломовых.
А у Веры именно такие глаза: она бросит всего один взгляд на толпу,
в церкви, на улице, и сейчас
увидит, кого ей нужно, также одним взглядом и на Волге она заметит и судно, и лодку
в другом месте, и пасущихся лошадей на острове, и бурлаков на барке, и чайку, и дымок из трубы
в дальней деревушке. И ум, кажется, у ней был такой же быстрый, ничего не пропускающий, как глаза.
Там,
в церкви, толпилось по углам и у дверей несколько стариков и старух. За колонной,
в сумрачном углу,
увидел он Веру, стоящую на коленях, с наклоненной головой, с накинутой на лицо вуалью.
Многие обрадовались бы
видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я
видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом
в руках, по стольку-то улиц, музеев, зданий,
церквей. От такого путешествия остается
в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
Мы
видели много улиц и площадей, осмотрели английскую и католическую
церкви, миновав мечеть, помещающуюся
в доме, который ничем не отличается от других.
Несмотря на то, что по этому учению отвергались не только все обряды, иконы, но и таинства, у графини Катерины Ивановны во всех комнатах и даже над ее постелью были иконы, и она исполняла всё требуемое
церковью, не
видя в этом никакого противоречия.
День был ясный, и я, вспоминая теперь, точно
вижу вновь, как возносился из кадила фимиам и тихо восходил вверх, а сверху
в куполе,
в узенькое окошечко, так и льются на нас
в церковь Божьи лучи, и, восходя к ним волнами, как бы таял
в них фимиам.
Когда Верочке было десять лет, девочка, шедшая с матерью на Толкучий рынок, получила при повороте из Гороховой
в Садовую неожиданный подзатыльник, с замечанием: «глазеешь на
церковь, дура, а лба-то что не перекрестишь? Чать,
видишь, все добрые люди крестятся!»
Подходя к
церкви,
увидел он, что народ уже расходился, но Дуни не было ни
в ограде, ни на паперти.
Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям: неторопливо сменяясь, протекали они по душе и оставили
в ней, наконец, одно общее чувство,
в котором слилось все, что я
видел, ощутил, слышал
в эти три дня, — все: тонкий запах смолы по лесам, крик и стук дятлов, немолчная болтовня светлых ручейков с пестрыми форелями на песчаном дне, не слишком смелые очертания гор, хмурые скалы, чистенькие деревеньки с почтенными старыми
церквами и деревьями, аисты
в лугах, уютные мельницы с проворно вертящимися колесами, радушные лица поселян, их синие камзолы и серые чулки, скрипучие, медлительные возы, запряженные жирными лошадьми, а иногда коровами, молодые длинноволосые странники по чистым дорогам, обсаженным яблонями и грушами…
Государь спросил, стоя у окна: «Что это там на
церкви…. на кресте, черное?» — «Я не могу разглядеть, — заметил Ростопчин, — это надобно спросить у Бориса Ивановича, у него чудесные глаза, он
видит отсюда, что делается
в Сибири».
Реформация и революция были сами до того испуганы пустотою мира,
в который они входили, что они искали спасения
в двух монашествах:
в холодном, скучном ханжестве пуританизма и
в сухом, натянутом цивизме республиканского формализма. Квакерская и якобинская нетерпимость были основаны на страхе, что их почва не тверда; они
видели, что им надобны были сильные средства, чтобы уверить одних, что это
церковь, других — что это свобода.
Мы
видели в их учении новый елей, помазывающий царя, новую цепь, налагаемую на мысль, новое подчинение совести раболепной византийской
церкви.
— Очень они Надежду Васильевну взять за себя охотятся.
В церкви, у Николы Явленного, они их
видели. Так понравились, так понравились!
По воскресеньям он аккуратно ходил к обедне. С первым ударом благовеста выйдет из дома и взбирается
в одиночку по пригорку, но идет не по дороге, а сбоку по траве, чтобы не запылить сапог. Придет
в церковь, станет сначала перед царскими дверьми, поклонится на все четыре стороны и затем приютится на левом клиросе. Там положит руку на перила, чтобы все
видели рукав его сюртука, и
в этом положении неподвижно стоит до конца службы.
Проснувшись, он испугался, когда
увидел, что солнце уже высоко: «Я проспал заутреню и обедню!» Тут благочестивый кузнец погрузился
в уныние, рассуждая, что это, верно, Бог нарочно,
в наказание за грешное его намерение погубить свою душу, наслал сон, который не дал даже ему побывать
в такой торжественный праздник
в церкви.
И я
видел в истории христианства и христианских
церквей постоянное отречение от свободы духа и принятие соблазнов Великого Инквизитора во имя благ мира и мирового господства.
В день, когда мы приехали, там была великая княгиня Елизавета Федоровна, которую я
видел в церкви.
Это помешало мне проводить мать
в церковь к венцу, я мог только выйти за ворота и
видел, как она под руку с Максимовым, наклоня голову, осторожно ставит ноги на кирпич тротуара, на зеленые травы, высунувшиеся из щелей его, — точно она шла по остриям гвоздей.
Мы
увидим, что
в отличие от католического Запада славянофильское богословие отрицает идею авторитета
в церкви и устами Хомякова провозглашает небывалую свободу.
Розанов отталкивался от образа Христа,
в котором
видел вражду к жизни, к рождению, но он любил быт православной
церкви,
видел в нем много плоти.
Свобода может быть и противлением осуществлению Богочеловечества, может быть и искажением, как мы
видели в истории
Церкви.
Он
увидел миссию России
в соединении
церквей, т. е.
в утверждении христианского универсализма.
Другой мистик протестантского типа Юнг Штиллинг
в своем толковании на Апокалипсис впадает
в смешной провинциализм и
видит Жену, облеченную
в солнце, лишь
в богемо-моравской
церкви.
Я слышал рассказ человека, который часто
видел Гюисманса
в церкви молящимся: он необыкновенно молился, этот декадент, автор ультраупадочнического романа «A rebours» и сатанистского романа «La bas».
[Учителя
церкви видели в зле небытие.
В монастыре обыкновенно смотрели старинную
церковь и взбирались на колокольню, откуда открывался далекий вид.
В ясную погоду старались
увидеть белые пятнышки губернского города и излучины Днепра на горизонте.
Кажется, чего бы лучше: воспитана девушка «
в страхе да
в добродетели», по словам Русакова, дурных книг не читала, людей почти вовсе не
видела, выход имела только
в церковь божию, вольнодумных мыслей о непочтении к старшим и о правах сердца не могла ниоткуда набраться, от претензий на личную самостоятельность была далека, как от мысли — поступить
в военную службу…
Была у ней еще одна тайная мечта, но вслух она ее не высказывала: ей мечталось, что Аглая, или по крайней мере кто-нибудь из посланных ею, будет тоже
в толпе, инкогнито,
в церкви, будет смотреть и
видеть, и она про себя приготовлялась.
Вернувшись из
церкви, где ее
видел Лаврецкий, она тщательнее обыкновенного привела все у себя
в порядок, отовсюду смела пыль, пересмотрела и перевязала ленточками все свои тетради и письма приятельниц, заперла все ящики, полила цветы и коснулась рукою каждого цветка.
— Вон там,
в самом дальнем конце озера,
видишь, белеет
церковь? — объяснял Петр Елисеич. — Прямо через озеро будет верст десять, а объездом больше пятнадцати.
Между тем двери
в церковь отворились, и
в них шумно вошла — только что приехавшая с колокольцами — становая. Встав впереди всех, она фамильярно мотнула головой полковнику но,
увидев Павла,
в студенческом, с голубым воротником и с светлыми пуговицами, вицмундире, она как бы даже несколько и сконфузилась: тот был столичная штучка!
Поутру он, часу
в девятом, приехал
в церковь. Кроме Катишь, которая была
в глубоком трауре и с плерезами, он
увидел там Живина с женою.
Они сначала проехали одну улицу, другую, потом взобрались на какую-то гору. Вихров
видел, что проехали мимо какой-то
церкви, спустились потом по косогору
в овраг и остановились перед лачугой. Живин хоть был и не
в нормальном состоянии, но шел, однако, привычным шагом. Вихров чувствовал только, что его ноги ступали по каким-то доскам, потом его кто-то стукнул дверью
в грудь, — потом они несколько времени были
в совершенном мраке.
Это звонили на моленье, и звонили
в последний раз; Вихрову при этой мысли сделалось как-то невольно стыдно; он вышел и
увидел, что со всех сторон села идут мужики
в черных кафтанах и черных поярковых шляпах, а женщины тоже
в каких-то черных кафтанчиках с сборками назади и все почти повязанные черными платками с белыми каймами; моленная оказалась вроде деревянных
церквей, какие прежде строились
в селах, и только колокольни не было, а вместо ее стояла на крыше на четырех столбах вышка с одним колоколом,
в который и звонили теперь; крыша была деревянная, но дерево на ней было вырезано
в виде черепицы; по карнизу тоже шла деревянная резьба; окна были с железными решетками.
— Был скромный, а теперь выше лесу стоячего ходит. Медаль, сказывает, во сне
видел. Всю здешнюю сторону под свою державу подвел, ни один помещик дыхнуть без его воли не может. У нас, у Николы на Вопле, амвон себе
в церкви устроил, где прежде дворяне-то стаивали, алым сукном обил — стоит да охорашивается!
По картинкам, изображавшим Христа, по рассказам о нем она знала, что он, друг бедных, одевался просто, а
в церквах, куда беднота приходила к нему за утешением, она
видела его закованным
в наглое золото и шелк, брезгливо шелестевший при виде нищеты.
Я
вижу его за сохой, бодрого и сильного, несмотря на капли пота, струящиеся с его загорелого лица;
вижу его дома, безропотно исполняющего всякую домашнюю нужду;
вижу в церкви божией, стоящего скромно и истово знаменующегося крестным знамением;
вижу его поздним вечером, засыпающего сном невинных после тяжкой дневной работы, для него никогда не кончающейся.
Начать с того, что глядеть на жениха и невесту сбежался
в церковь весь город; всем было любопытно
видеть, каков будет Гришка под венцом.
И пошел я к ранней обедне, помолился, вынул за себя часточку и, выходя из
церкви,
вижу, что на стене Страшный суд нарисован и там
в углу дьявола
в геенне ангелы цепью бьют.
— Знаешь, я, еще мальчиком бывши,
видел ее. Она приезжала с Марфиным к нам
в церковь, и помню, что чудо как хороша была тогда собой! Жена твоя, например, тоже прелестна, но за последнее время она очень изменилась…
Лябьеву наскучило наконец слушать проникнутое благородством разглагольствование Максиньки, и он, расплатившись, хотел уехать, но
в это время
в кофейную быстро вошел молодой гвардейский офицер
в вицмундире Семеновского полка, стройный, живой. Это был тот самый молодой паж, которого мы когда-то
видели в почтамтской
церкви и которого фамилия была Углаков.
На другой день Крапчик, как только заблаговестили к вечерне, ехал уже
в карете шестериком с форейтором и с саженным почти гайдуком на запятках
в загородный Крестовоздвиженский монастырь, где имел свое пребывание местный архиерей Евгений, аки бы слушать ефимоны; но, увидав, что самого архиерея не было
в церкви, он, не достояв службы, послал своего гайдука
в покой ко владыке спросить у того, может ли он его принять, и получил ответ, что владыко очень рад его
видеть.