Неточные совпадения
Два парня в новых
рубахах, сшитых как будто из розовой жести, похожие друг на друга, как два барана, остановились у крыльца, один из них посмотрел на дачников, подошел к слепой,
взял ее за руку и сказал непреклонно...
К Самгину подошли двое: печник, коренастый, с каменным лицом, и черный человек, похожий на цыгана. Печник смотрел таким тяжелым, отталкивающим взглядом, что Самгин невольно подался назад и встал за бричку. Возница и черный человек,
взяв лошадей под уздцы, повели их куда-то в сторону, мужичонка подскочил к Самгину, подсучивая разорванный рукав
рубахи, мотаясь, как волчок, который уже устал вертеться.
Я подбежал к лежавшему, нащупал лицо. Борода и усы бритые… Большой стройный человек. Ботинки, брюки, жилет, а белое пятно оказалось крахмальной
рубахой. Я
взял его руку — он шевельнул пальцами. Жив!
Странник слез с окна, поправил длинную синюю
рубаху, надел котомку,
взял в руки берестяной бурачок и длинную палку и певуче проговорил...
Оклеить стены обоями он тоже
взял на себя и для этого пришел уже в старой синей
рубахе и привел подсоблять себе жену и малого сынишку; те у него заменяли совсем мастеровых, и по испуганным лицам их и по быстроте, с которой они исполняли все его приказания, видно было, что они страшно его боялись.
Арестанты смеялись над Сушиловым — не за то, что он сменился (хотя к сменившимся на более тяжелую работу с легкой вообще питают презрение, как ко всяким попавшимся впросак дуракам), а за то, что он
взял только красную
рубаху и рубль серебром: слишком уж ничтожная плата. Обыкновенно меняются за большие суммы, опять-таки судя относительно. Берут даже и по нескольку десятков рублей. Но Сушилов был так безответен, безличен и для всех ничтожен, что над ним и смеяться-то как-то не приходилось.
Раздались быстрые шаги босых ног, громыхнул запор, ворота отворились — Шакир, в длинной до пят
рубахе, молча
взял коня под уздцы.
Оказались старые сослуживцы и знакомые по Московскому артистическому кружку — и я дома. Песоцкий
взял тетрадку, возвращенную Никольским, и, указывая мне, вычеркнул всю сцену первого акта и значительно сократил сцену во втором акте, оставив только самую эффектную суть. Суфлер повторил вымарки в писаной пьесе и передал мне роль, которой осталось странички полторы только во втором акте. Ремарка такая: Роллер вбегает без шляпы, в одной
рубахе, изорванной в клочья, везде сквозит тело, на шее — веревочная петля.
Накинул на плечи парусиновое пальто,
взял подарок Алексея, палку с набалдашником — серебряная птичья лапа держит малахитовый шар — и, выйдя за ворота, посмотрел из-под ладони к реке на холм, — там под деревом лежал Илья в белой
рубахе.
— Гнус!.. И блудить-то не умеешь!.. — презрительно крикнул Челкаш, сорвал из-под своей куртки
рубаху и молча, изредка поскрипывая зубами, стал обвязывать себе голову. — Деньги
взял? — сквозь зубы процедил он.
— Говорил, хуже будет, — сказал он, задыхаясь еще от борьбы и оправляя поясок
рубахи: — чтò грешить? все умирать будем. Дай ему под голову армяк, — прибавил он, обращаясь к дворнику: — а то голова затечет, — и сам
взял фонарь, подпоясался веревочкой и вышел опять к лошадям.
Я думаю, что если бы смельчак в эту страшную ночь
взял свечу или фонарь и, осенив, или даже не осенив себя крестным знамением, вошел на чердак, медленно раздвигая перед собой огнем свечи ужас ночи и освещая балки, песок, боров, покрытый паутиной, и забытые столяровой женою пелеринки, — добрался до Ильича, и ежели бы, не поддавшись чувству страха, поднял фонарь на высоту лица, то он увидел бы знакомое худощавое тело с ногами, стоящими на земле (веревка опустилась), безжизненно согнувшееся на-бок, с расстегнутым воротом
рубахи, под которою не видно креста, и опущенную на грудь голову, и доброе лицо с открытыми, невидящими глазами, и кроткую, виноватую улыбку, и строгое спокойствие, и тишину на всем.
— Помоги тебе Бог, Ильич, — прибавила она шопотом, чтобы не слыхали за перегородкой, и придерживая его за рукав
рубахи. — Ильич, слушай меня, Христом-Богом прошу, как поедешь, крест поцелуй, что в рот капли не
возьмешь.
Расчет я
взял в субботу, а утром воскресенья ребята устроили мне проводы: в грязненьком, но уютном трактире собрались Шатунов, Артем, Цыган, тихий Лаптев, солдат, варщик Никита и Ванок Уланов в люстриновых — навыпуск — брюках за девять гривен и в отчаянно пестром жилете со стеклянными пуговицами поверх новой
рубахи розового ситца.
Наймит шел босиком, в красной кумачной
рубахе, с фуражкой, без козырька, на затылке, и нес на палке новенькие Опанасовы сапоги, от которых так и разило дегтем по всей плотине. — «Вот какой скорый! — подумал мельник, уж и
взял себе чоботы… Ну, да ничего это. На этого человека я крепко теперь надеюсь».
Анисья. Иди, куда посылают. Сама, говорят, схожу за Марфой. Рубахи-то
возьми с плетня.
Барин
взял его двумя пальцами за рукав
рубахи и повёл в парк, продолжая говорить всё более оживлённо...
Николай Назаров обогнул мыс, ловко загребая одним веслом, причалил,
взял вёсла и выскочил на мостик купальни. Посмотрев в воду, как в зеркало, парень пригладил волоса, застегнул вышитый ворот
рубахи, надел жилет, взглянул на часы и, взвесив их на ладони, неодобрительно покачал головою. Потом, перекинув через руку новый синий пиджак, не спеша пошёл в гору, двигая мускулами лица, точно выбирая выражение, с каким удобнее войти наверх.
Ревет моя девка после этого ровно два дни; стало мне ее хошь бы и жаль: сбегала я потихоньку к приходу, купила ей тут у одного мужичка-торговца кумачу на
рубаху и принесла; она ничего —
взяла и словно повеселела, а в сумерки и говорит мне...
Подвиляньский
взял несколько новых аккордов, а Полояров, видимо рисуясь, стал в размашисто-ухарскую позу, откинул назад свои волосы, обдергал книзу кумачовую
рубаху и запел звучным басом...
— Да, вот там-то ему пуще хуже стало. Подумали мы с Аношенкой, — старый фирверкин был, — что ж в самом деле, живому ему не быть, а богом просит — оставим, мол, его здесь. Так и порешили. Древо росла там ветлегатая такая.
Взяли мы сухариков моченых ему положили — у Жданова были, — прислонили его к древу к этому, надели на него
рубаху чистую, простились как следует, да так и оставили.
Ему некогда было, однако, размышлять о том, хорошо или дурно он поступил,
взяв к себе музыканта. Одеваясь, он мысленно распределил свой день:
взял бумаги, отдал необходимые приказания дома и торопясь надел шинель и калоши. Проходя мимо столовой, он заглянул в дверь. Альберт, уткнув лицо в подушку и раскидавшись, в грязной, изорванной
рубахе, мертвым сном спал на сафьянном диване, куда его, бесчувственного, положили вчера вечером. Что-то не хорошо — невольно казалось Делесову.
— Уж и
возьму я с вас магарыч, ваше сиятельство, такой магарыч, что не поздоровится вашей милости! — проговорил вслух горбун, подолом
рубахи вытирая мокрый от пота лоб.
Керасивна, к удивлению мужа, нимало не сопротивлялась — напротив, она была тиха, как смирный ребенок, и даже не бранилась. Керасенко был этому очень рад и, зажав одною рукою спрятанный в карман ключ, а другою
взяв жену за рукав
рубахи, заснул глубоким сном.